Примерно в одиннадцать вечера ребенок угомонился и перестал кричать. Наконец-то! Кира в изнеможении рухнула на диван перед камином.
«Нянькой! — подумала она, презрительно фыркнув. — Никогда больше… Ни за какие деньги!»
Разумеется, это была затея тети Кассандры. Сама Кира на такое добровольно ни за что бы не согласилась.
— Ты можешь этим подзаработать себе на карманные расходы, — сказала тетя Кассандра.
— Мне хватает, — торопливо и несколько необдуманно возразила Кира.
— Ну, это-то легко исправить… — загадочно улыбаясь, елейным голоском заметила тетушка.
На этом разговор и кончился. Итак, судьба Киры решилась. Вынесенный приговор гласил: «Посидишь с ребенком!» И ведь как безобидно это прозвучало, как невинно! Почти нежно.
Понятие «приходящая няня», по мнению Киры, даже отдаленно не раскрывало зловещего смысла, таящегося в нем. Примерно так же, как словосочетание «летний грипп». Лето означало море солнца, купания и долгие светлые вечера в кафе-мороженое «Ламбертос». Летний же грипп означал отмену разом всех этих удовольствий: ни тебе купания, ни тебе мороженого. Вместо этого горькие настойки, озноб и термометр, который, стоит его хватиться, всегда оказывается испорченным или разбитым.
Участь приходящей няни представлялась именно таким бедствием. В рассказах одноклассниц, имевших младших братьев и сестер, малыши выглядели такими сладкими, такими лапушками. Ха! Кира всегда подозревала, что это не так, а сегодняшний, несомненно худший в жизни, вечер только подтвердил это. Миленькие! Сладенькие! Такой бред можно услышать только от тех, кто видел детей лишь в рекламе подгузников по телевизору.
Настоящие, живые дети вопят так, что стены трясутся! Своими маленькими ручонками они повсюду разбрызгивают и размазывают кашу или овощное пюре и плюются, норовя непременно угодить тебе в лицо. А как от них воняет! Силы небесные!
Короче, ничего, кроме нервной чесотки, с ними не наживешь.
А самым худшим из всех маленьких паршивцев на свете был, несомненно, Томми.
Томми, этот граф Дракула пеленальных столов и Дарт Вейдер[1] всех ползунковых групп, вне всяких сомнений, являлся живым воплощением дьявола или, по меньшей мере, был его любимым сыном. Никак не меньше!
Кира откинулась на диванную подушку и на миг закрыла глаза. От рук по крайней мере неделю будет нести пеленками, не говоря уже о привкусе овощного пюре, которое Кира в себя насильно запихивала, чтобы показать Томми, какая это вкуснятина (бр-р-р, мерзость!).
Ы-ы-ы! Она готова была рвать на себе волосы от ярости!
Последние язычки пламени в камине исполняли свой печальный танец над тлеющими углями. Огонь мог потухнуть в любую минуту. Вид угасающего пламени, как ни странно, немного успокоил Киру. Не то чтобы ей стало лучше… нет, просто она несколько примирилась с обстоятельствами. Жизнь мудра, она учит принимать происходящее независимо от того, хорошо тебе при этом или, наоборот, паршиво.
Да, настроение у нее было хуже некуда! Если так пойдет и дальше… Прямо хоть телевизор включай. Правда, вряд ли что-нибудь может сравниться по силе угнетающего воздействия на психику с субботней программой после одиннадцати вечера. С ее везучестью она, конечно же, нарвется на передачу «Предвоскресное слово», и в этот момент обязательно сломается пульт дистанционного управления. Только этого, собственно, и не хватает.
Тетя Кассандра со своей приятельницей Рут отбыла в театр, который находится не здесь, в Гибелыптайне, а немного дальше, в соседнем городке, чуть побольше. После театра они наверняка зайдут куда-нибудь в кабачок поболтать о своем о женском. Так что раньше трех-четырех утра их и не жди. А до этого придется пасти Томми.
Томми был сыном Рут. Она растила его одна: Кира никогда не видела отца Томми и не слышала о нем. Вообще-то Рут выглядела и чувствовала себя прекрасно, просто не верилось, что она изо дня в день вынуждена сражаться с этим маленьким чудовищем. С тетей Кассандрой они дружили давно; раньше, до появления Томми на свет, Рут любила посидеть в лавочке тетушки Кассандры, попивая чай какого-нибудь нового, необычного сорта. Теперь, с этим монстриком на шее Рут, подружки рады были каждой нечастой возможности провести вечерок вместе. И каждый раз в жертву приносилась Кира!
Не то чтобы она была против их маленьких радостей, но почему именно ей выпадала роль няньки?
Снова вспомнилось овощное пюре, испачканные пеленки, бесконечный рев.
Нет, уж лучше «Предвоскресное слово».
Кира через силу дотащилась до телевизора и включила его. С пультом в руках она снова рухнула на диван. На первом же канале, где в это время не показывали эротического фильма семидесятых годов, прошло короткое сообщение о лунном затмении, которое ожидалось нынешней ночью.
Точно! Как это Кира могла забыть! Лунное затмение! Она обязательно понаблюдает его от начала до конца!
Кира вскочила и побежала к двери, ведущей на террасу. Одна из стен гостиной была цельностеклянной — если сдвинуть вбок створки огромной раздвижной двери, увидишь террасу, размерами не уступающую иному саду. Щелкнул датчик движения: Кира пересекла световой луч системы автоматического освещения сада. Свет прожектора упал на кусты и деревья перед домом. Листья и ветви шелестели под прохладным ветерком. Казалось, из глубины ночи исходил призрачный шепот.
Кира вышла из-под навеса и посмотрела на небо. Сначала она подумала, что звезд не видно потому, что слишком много облаков. Потом сообразила: это свет прожектора забивает их мерцание. Чтобы наблюдать лунное затмение, придется выключить систему освещения сада.
Вот только как? Освещение включалось автоматически при пересечении светового луча, а общего рубильника в гостиной, насколько знала Кира, не было.
Минуточку! Она же знает, где находится распределительный щит! А там предохранители! Если вырубить на пару минут электричество в гостиной и в саду, звезды и месяц будут видны отчетливее.
Радуясь, что можно хоть чем-то отвлечься от жалости к себе и мыслей о Томми, Кира приступила к осуществлению своего плана. Добравшись до распределительного щита в коридоре, около кухонной двери, она открыла его. Рядом с одним из выключателей значилось: «Сад, гостиная и коридор». Она потянула книзу рукоятку тумблера, и свет вокруг нее мгновенно погас.
Неяркого рассеянного свечения, исходящего от кухонной плиты, оказалось достаточно, чтобы найти дорогу назад, в темноту гостиной. Уф! Вот она наконец и на террасе. Белесый свет луны рассыпал вокруг призрачные тени. Деревья в саду по-прежнему шептались, но, как показалось Кире, совсем иначе. Какая-то угроза чудилась теперь девочке в шорохе листьев, словно под ними притаились некие таинственные недобрые существа.
Кира глубоко вздохнула. С тех пор как она и трое ее друзей, Нильс, Лиза и Крис, оказались носителями Семи Печатей, многое изменилось. Отныне для двенадцатилетней девочки, какой она тогда была, стало в порядке вещей день и ночь опасаться нападений кровожадных демонов.
Ей до боли захотелось вновь почувствовать себя обычной школьницей, ну хоть еще разок, ну хоть только на сегодняшний вечер!
С другой стороны, разве обычные подростки стоят по ночам в саду и пялятся на луну в ожидании затмения? «А, плевать! — думала Кира. — Я — это я. Здесь и сейчас я хочу увидеть это чертово затмение. Немедленно!»
Задрав голову и посмотрев на луну, девочка увидела, что черная тень закрыла уже почти половину диска. Кира знала, что такое событие, как лунное затмение, случается очень редко. Для того чтобы это произошло, непременным условием было расположение Солнца, Земли и Луны строго на одной оси. В этом случае тень Земли будет падать на ее спутницу и скроет последнюю от глаз.
Ночь выдалась звездная. На кусочке лунного диска, который еще был виден, отчетливо угадывался силуэт овеянного сказаниями Лунного Человека — теневое пятно на поверхности Луны, по форме напоминающее человека с вязанкой хвороста на спине.
Теперь девочка наблюдала, как быстро перемещается тень от Земли по лунному диску. Не прошло и десяти минут, как яркое ночное светило почти полностью исчезло с полога небес, лишь тончайший серп едва светился во тьме Вселенной.
Кира перевела дух и отступила к открытой двери террасы. Ей вдруг стало жутко не по себе. Магические Печати — наследство покойной мамы — непременно проступали в виде татуировок на предплечье при появлении в непосредственной близости адских существ. Но Кира и трое посвященных знали: Печати не только предупреждают, они как магнитом притягивают к себе слуг тьмы. С тех пор как друзья стали носителями Семи Печатей, они нигде не чувствовали себя в безопасности. Их повсюду могли подстерегать непредвиденные ужасы, их постоянно преследовал страх темноты и всего, что с ней связано.
