Владислав Крапивин - Застава на Якорном Поле

Герои этой книги из цикла «В глубине Великого Кристалла» обладают способностью проникать в иные миры Вселенной. Там их подстерегают испытания, которые могут выдержать только «крепкие духом и ясные душой».

Обсерватория «Сфера».

Расширенное заседание комиссии по итогам квартальной деятельности спецгруппы «Кристалл-2». Стенограмма. Фрагмент.

НАУЧНЫЙ СОТРУДНИК МИХАИЛ СКИЦЫН: ...Таким образом, после очередного возмущения четырехмерных полей типа «Vita» и «Gloria» в наблюдаемом секторе мы можем видеть четко зафиксированное явление класса «Туннель» между гипотетическими гранями D и T. Причем туннель этот имеет...

ПРОФЕССОР КАРЛО Д'ЭСПОЗИТО: А собственно, почему «гипотетическими», молодой человек?

М.С.: Это, увы, не моя терминология. На ней настаивает Центр.

К.д'Э.: «Доколе ж ты, о Катилина...»

М.С.: Согласен с вами.

ГОЛОС ИЗ АУДИТОРИИ: Туннель стабилен?

М.С.: В том-то и дело! Как никогда!.. С одной стороны, это противоречит привычной схеме с Мебиус-вектором, поскольку направление обратно течению темпорального кольца...

ГОЛОС: Не обратно, а поперек!..

М.С.: Вы правы. А с другой стороны, этот факт — увесистая гиря на чашу весов общей теории «Кристалла»...

ПРОФЕССОР ЯН ТАУРИН (лаборатория «Грин»): Однако, коллега, здесь противоречие...

М.С.: В чем, елки-палки, противоречие?! Мы пока подбираемся к исходным данным о Переходе робко и на пузе, как мыши к миске спящего кота. Не знаем еще, простите, ни фига! А вы малейшее отклонение объявляете противоречием! Нельзя же судить о «Кристалле» с позиции учебника формальной логики для пятиклассников!..

Шум в аудитории.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Михаил Петрович... Ваш тон...

М.С.: Виноват. Прошу извинения за тон. Но не за туннель. Он — факт, извиняться за него бессмысленно, если даже он кому-то не нравится.

ПРОФ. К.Д'ЭСПОЗИТО: Синьор Скицын, а справедливо ли утверждение, что вы как-то увязываете возникновение туннеля со вспышкой сверхновой на меридиане... гм... «гипотетической» грани D?

М.С.: Увязываю лишь во времени, но не вижу причинной связи...

ПРОФ. Я.ТАУРИН: Однако ходят разговоры, что Вы заявляли: «Эта штука, братцы, загорелась неспроста». И... странно как-то... именовали новую звезду весьма фамильярно: не то Гришкой, не то Степкой.

М.С.: Мало ли какие ходят обо мне разговоры...

ГОЛОС (обрадованно): Это верно!

М.С.: А что касается «фамильярного» наименования сверхновой, то идея эта не моя, а Якова Матвеича Скицына, автора трудов по аналогии кристаллических структур, почетного академика и...

Я.Т.: Вашего прадеда? Но он ведь... э-э, так сказать...

М.С.: Вы, так сказать, заблуждаетесь. Яков Матвеич вполне здравствует, несмотря на преклонные годы... Кстати, позвольте встречный вопрос: что вас так волнует эта сверхновая? Вы же недавно утверждали, что ее не существует!

Я.Т.: Естественно, коллега! Я не могу поверить в звезду, которая объявлена сверхъяркой, но не видна ни в один телескоп.

М.С.: Ни в один из обычных телескопов грани А.

ПРОФ. К.Д'ЭСПОЗИТО (язвительно): гипотетической.

Смешки в аудитории.

ГОЛОС (детский): Доколе же ты, о Микаэлло, будешь настаивать на нашем грешном существовании?!

М.С.: ...А если взглянете на экран межпространственных пересекающихся радаров...

Я.Т.: Я астроном, а не... алхимик.

М.С.: Ваша твердость сама по себе вызывает восхищение. Но она похожа на твердость святых отцов, не желавших смотреть в телескоп Галилея.

Я.Т.: Вы, я полагаю, еще не Галилей.

М.С.: Да и вы... прямо скажем, если и отец, то не святой. Ваша статья в «Астрономическом вестнике»...

Шум в аудитории.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Товарищи! Господа! Михаил Петрович...

ГОЛОС: А как быть с эффектом «поперек»?

ВТОРОЙ ГОЛОС (детский): Миш, расскажи про обратную спираль! Как хвост у Жучки!..

Оживление. Смех.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: В чем дело? Откуда здесь дети?

СЕКРЕТАРЬ: Это Витька... То есть Виктор Мохов, внук директора обсерватории, который, как вы знаете, сейчас в Центре и...

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ну и... тем не менее. Здесь не кружок юных физиков.

М.СКИЦЫН: Он же пограничник.

ПРОФ. Я.ТАУРИН: Что? Детей уже берут на военную службу?

М.С.: Великие Хранители!

— ...Я так намучилась за эту смену! Вожатые все девчонки-первокурсницы, толку никакого, все на нас, на воспитателях. А нынешние дети — сама знаешь...

— Иди ты с этой работы. Пока не поздно.

— Ох, не говори! Хоть в вахтеры ушла бы. Да ведь стаж... В этой смене триста человек и дебил на дебиле. Из-за одного чуть не кончилась, был такой Ромка Рогулин в пятом отряде. По прозвищу «Ро-ро». В родительский день гляжу, он несется по коридору и через две стеклянные двери — навылет! Я и села мимо скамейки. «Врача!» — ору. Сама думаю: «Его в реанимацию, меня к прокурору». А он — хоть бы хны, только щека поцарапалась. Не остановился даже. Я ему вслед: «Вернись, паразит, ты куда!» А он: «К ма-а-аме!..»

(Из разговора в автобусе)

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — Малый ипподром...

На Большом Кольце поезда с перрона А идут по часовой стрелке, с перрона Б — наоборот. И никогда не меняют направлений — кольцо есть кольцо. Поэтому хвостовых моторных вагонов у них нет. Задний вагон такого поезда — с закругленной кормовой стенкой. Узкий диван изгибается вместе с ней подковою. А над упругой спинкой — сплошное, тоже выгнутое, стекло.

Если встать коленками на прохладную искусственную замшу сиденья и положить подбородок на нижнюю планку окна, видно, как убегает назад черный, с бледными огоньками туннель, как быстро уменьшается светящийся полукруг — выезд со станции. Потом этот желтый ноготок исчезает за поворотом, туннель делается светлее. Бегут, не отставая, по гладкой полосе антиграва отблески хвостовых сигналов, ярче становятся фонари. При замедлении хода можно различить пористую кладку стен, замурованные арки, а кое-где — черные провалы и в них смутно белеющие мраморные колонны. Поезд прошивает известковые и бутовые толщи древнего Полуострова с его катакомбами, подземными храмами, пещерными городами, подвалами крепостей и тайными библиотеками.

Тысячи лет в этих каменных пластах гнездились тайны. Великое множество. Тысячи лет, наверно, нужно, чтобы все разгадать. Если будет на то у людей охота... Еще недавно рассказы о кладах и подземельях волновали до замирания души. А сейчас все равно. Лучше не смотреть, закрыть глаза. Тогда голос делается будто не из стереодинамиков, а совершенно живой. Будто совсем рядышком, за спиной:

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — магазин «Радуга»...

В хвостовом вагоне пассажиров всегда немного. А сейчас, в послеобеденную пору, совсем пусто. Лишь в другом конце сидят двое-трое. Никто не заворчит на мальчишку, забравшегося с ногами на сиденье. Впрочем, сандалии он оставил на полу.

В скрытые щели вентиляции тянет сквознячок, щекочет голые пятки, пушистыми зверьками пробегает по ногам, прыгает под светло-серую капитанку с закатанными рукавами. Между лопаток — словно мохнатой лапой провели. На спине шелковистая аэроткань надувается пузырем.

...Несколько раз он задумывался: почему эти полукурточки-полурубашки со множеством застежек и хлястиков, с пряжками и погонами называются капитанками. Никто из взрослых не ходит в такой форме: ни моряки, ни офицеры Космофлота, ни Патрульная служба, ни дежурные Дорожной сети. Это чисто ребячья одежда — на все случаи неспокойного мальчишечьего бытия. Не рвется, не мнется, не льнет к репейникам, за минуту отстирывается от любых пятен в холодной воде. Отталкивает жгучие лучи и хранит тепло в зябкую погоду. А больших карманов и потайных карманчиков столько, что и сам хозяин не всегда помнит. В холодную погоду у капитанки раскатываются рукава, подол заправляется под ремень длинных брюк (обычно с узорно-чеканной пряжкой), пристегивается откидной воротник-капюшон — и ходи хоть среди метели.

Хотя какая тут метель! Конечно, Полуостров — не настоящий Юг, но снег выпадает лишь на Рождество, да и то если очень постарается Служба погоды. Говорят, лет пятнадцать назад случилась такая зима, что пролив у Грюн-Капа на полмесяца затянуло льдом. Но нынешние мальчишки ничего подобного не помнят. Лето здесь тянется до конца октября. А сейчас лишь сентябрь, и в вагоне прохладнее, чем на улице. Там, наверху, не просто жара, а влажная духота. И небо желто-серое, низкое, солнце вязнет в липком воздухе.