Через минуту молчание термаганта, вызванное шоком, разрешилось воплем боли, который эхом отразился от ворсинок. Массивная нога затопала. Потом тварь свалилась на пол, закрыла лапами глаза и зарыдала. Время от времени она барабанила задними ногами по полу. Казалось, что рыдания начинаются где-то у хвоста, но они все усиливались и усиливались, пробиваясь и находя путь ко рту, к пасти.
Это было не только устрашающе. Это вызывало ощущение неловкости. Ни в одном живом существе не могло быть такого количества слез.
Снибрил смотрел на озеро слез, растекавшееся по полу, пока оно не коснулось статуи ворсистого кабана у стены. Тот дернул носом. Лужа все ширилась. Некоторые статуи пробудились к жизни, когда слезы добрались до них, но другие, самые старые, сплошь покрытые пылью и обвитые ползучими растениями, стояли, как прежде, неизменными. Между их лодыжками выплывали на свободу отважные маленькие существа.
Снибрил собрал слезы на щит и плеснул ими на Роланда. Потом настала очередь маленького пони, который с изумлением уставился на Снибрила. Он подбежал к воину, стоявшему рядом с горой сокровищ, и омочил его.
С минуту не происходило ничего. Потом дрогнули веки. Рука с ожерельем на ней двинулась. Внезапно маленький воин ожил. Он уронил ожерелье и посмотрел на Снибрила.
– Клянусь костями Куона, откуда ты появился?
Потом он увидел термаганта в луже слез. Его рука дернулась, вскинулась к горлу и коснулась ползучего растения.
Он задумчиво поглядел на Снибрила.
– Сколько времени я здесь пробыл, чужестранец?
– Не знаю. Сейчас идет третий год после Второй Переписи в царствование Таргона, правящего в Уэйре, – сказал Снибрил.
– Ты один из дьюмайи? – с облегчением спросила «статуя», снимая обвившее ее растение.
– Вроде бы да.
– А я нет, – откликнулся маленький воин с гордостью. – Мы не подлежим Переписи. Но я слышал о Таргоне. До того, как я пришел сюда, был двадцать второй год его правления.
– Тогда ты, должно быть, с год пробыл здесь, – сказал Снибрил.
– Год… прошел год, – сказал воин. – Слишком долго.
Он торжественно поклонился.
– Тысяча извинений, чужеземец, – сказал он. – Ты будешь вознагражден за это. Я, Брокандо, сын Брока, лорд Джеопарда, король дефтминов, обещаю тебе это. Да, вознагражден.
– Я это сделал, не рассчитывая на награду, – сказал Снибрил. – Я просто хотел, чтобы эта тварь перестала всех превращать в изваяния.
– В таком случае, что заставило тебя так удалиться от дома? – спросил Брокандо, и глаза его блеснули. – Сокровища, да?
– Нет… послушай, не лучше ли нам уйти? – сказал Снибрил; снова поглядывая на термаганта. – Он может встать.
Брокандо махнул мечом.
– Год моей жизни! – вскричал он. – Я заставлю его заплатить за это!
Снибрил снова взглянул на чудовище. Оно лежало совсем тихо.
– Не думаю, что ты можешь сделать больше того, что уже сделано, – сказал он.
Брокандо заколебался.
– Может быть, ты и прав, – сказал он. – Безмозглой твари нельзя отомстить. Что же касается этого… – он махнул рукой в сторону поблескивающей кучи. – Я потерял к этому вкус. Пусть валяются здесь. – Он принюхался:
– Я думаю, что такие вещи, как эти, годны только для термагантов. Тебе не кажется, что это ожерелье выглядит несколько… нет…
Снибрил углядел одну или две вещи, которые ему понравились. Судя по всему, Брокандо мог оставить сокровище здесь, потому что дома у него было много больше, но он чувствовал, что спорить было бы некрасиво.
С тихим звоном термагант поднял голову и открыл глаза. Снибрил двинулся, чтобы поднять свой щит, но тот выскользнул из его рук и покатился вниз по ступенькам.
Термагант неуклюже удержал его когтем и неловко вертел, пока ему не удалось снова увидеть в нем свое отражение.
К удивлению Снибрила, он начал ворковать со своим отражением и лег снова, баюкая зеркало в объятьях. И тогда термагант со звуком, похожим на лязганье мирно испустил дух в храме, построенном для него в незапамятные времена.
Позже менестрели и бродячие сказочники часто рассказывали, что термагант умер, увидев свое изображение в зеркале. Никогда не верьте тому, что поют в песнях. Они готовы вставить в свои песни любую старинную небылицу, если считают, что так песня будет звучать лучше. Поговаривали, будто его взгляд, отраженный зеркалом, превратил его в изваяние. Но смерть термаганта была чем-то более сложным, чем считали. Чаще всего так и бывает.
Они стащили его труп вниз по ступенькам и закопали под алтарным камнем. Снибрил вспомнил Кристобеллу и других животных, оставшихся в лагере, и собрал немного слез из лужи в маленький украшенный каменьями ящичек, взятый им из горы драгоценностей. Остальные статуи остались на своих местах.
– В прошлом они поклонялись термагантам, так рассказывается в историях, – сказал Брокандо. – Они были жестокой расой. Пусть и остаются такими. Справедливости ради.
– По правде говоря, – начал Снибрил, когда они двинулись прочь, – я бы не возражал против небольшого вознаграждения. Если у тебя есть что-нибудь, что ты хочешь отдать. То, что тебе не нужно.
– Конечно!
– Мое племя нуждается в месте, где оно могло бы остаться на некоторое время. Чтобы починить свои фургоны и так далее. Такое место, где нам не надо было бы все время оглядываться через плечо.
– Это легко сделать. Мой город принадлежит тебе. Мой народ охотно и с радостью примет вас.
– Они все маленькие, как и ты? – спросил Снибрил, не задумываясь.
– Мы, дефтмины, хорошо сложены, – сказал Брокандо. – И нам наплевать, если кто-то вырастает нелепым переростком.
Через некоторое время, когда они приближались к лагерю манрангов, Снибрил сказал:
– Знаешь, я не думаю, что ты потерял год. Если ты был статуей, то время для тебя не могло идти. В каком-то смысле ты выиграл год. Все стали на год старше, кроме тебя.
Брокандо думал об этом.
– Значит ли это, что я все еще должен вознаградить тебя? – спросил он.
– Думаю, что так, – ответил Снибрил.
– Хорошо.
Taken: , 1
Они прибыли в лагерь как раз вовремя, чтобы предотвратить выступление в путь поисковой партии, которую снаряжали на помощь Снибрилу. Брокандо немедленно оказался в центре внимания, чем он наслаждался и к чему, очевидно, привык. Снибрила более или менее оставили без внимания и даже вроде бы забыли о нем. Более или менее…
– Где ты был? – спросил Писмайр, одновременно с облегчением и сердито. – Шляться вот так! Разве тебе неизвестно, что кругом моулы?
– Прости, – ответил Снибрил. – Но так случилось.
– Ладно, теперь это неважно, – сказал Писмайр. – А что здесь происходит сейчас? Знает ли кто-нибудь из вас, бестолковых болванов, как приветствовать короля?
– Не думаю, – ответил Снибрил. – Он вполне отважный человек, но чуточку слишком возбудимый и, собственно говоря, не слушает, что ему говорят.
– Ну, мне кажется, это похоже на королей, – сказал Писмайр.
Брокандо оказался в центре толпы болтающих, лопочущих и глазеющих на него манрангов и благожелательно улыбнулся им.
– Да, я там был, – говорил он. – Оказался всего в одном шаге от сокровища, когда «дзинь»! Это оказалось за моей спиной. Итак…
Писмайр локтями проложил себе дорогу в толпе, снял шляпу, склонился в поклоне так низко, что его борода коснулась земли, и в таком положении застыл, встретив изумленный взгляд Брокандо, воззрившегося на его спутанные белые кудри.
– Приветствую тебя, о король, – сказал старик. – Для нас большая честь, что столь великий сын благородных предков счел нас достойными того, чтобы… мм, того. Все, что мы имеем, к вашим услугам, отважный Господин. Я Писмайр, скромный и смиренный философ. Это…
Он с диким видом щелкал пальцами Гларку, который стоял с разинутым ртом, дивясь этому зрелищу, в то время как Писмайр, согнувшись пополам, все еще стоял перед воином-карликом. – Давай, давай. Протокол – это очень важное дело. Его следует соблюдать. Поклонись королю!
– Какому королю? – спросил Гларк, тупо озираясь.
– Прояви некоторое уважение, – сказал Писмайр.
– Почему это? Ведь Снибрил спас его, а не наоборот. Разве не так?
Снибрил увидел Бейна, стоявшего со сложенными руками позади толпившихся людей. Его лицо было мрачным.
Снибрилу не нравилась школа в Тригон Марусе, но некоторые вещи он все-таки усвоил. Дьюмайи не любили королей. Они предпочитали императоров, потому что от них было легче избавиться.
На обратном пути он спросил Брокандо, что тот имел в виду, когда сказал, что его люди не подлежат Переписи. Это означало, что они не имеют никакого отношения к дьюмайи. И не имеют с ними ничего общего.
– Мы ненавидим их, – сказал Брокандо упрямо. – Я готов вести с ними войну за то, что они выпрямляют дороги и многие другие вещи, и составляют карты тех мест, которые должны быть нанесены на карты. Они все превращают в предметы, подлежащие Переписи. Они бы заставили ворсинки Ковра расти рядами, если бы сумели. Но хуже всего то, что они подчиняются приказаниям. Они предпочитают подчиняться приказаниям, а не думать. Вот как существует ваша Империя. О, они справедливы, они справедливы и честны в бою и во всех других случаях, но не знают, что значит смеяться, а результат тот, что все построено в ряды и шеренги, что все подчиняются приказам и вся радость уходит из жизни.
