— Дай мне что-нибудь, кровь остановить, — коротко бросил ему Клык.
Рэчет оглянулся, схватил за шкирку Холдена, стянул с него рубашку и бросил Клыку. Прижатая к шее тряпка сразу намокла и стала ярко-красной.
Клык чувствует, как у него за спиной Кейт и Звезда ошарашенно жмутся друг к другу. Такого оборота дела они явно не ожидали. Ладно, с ними он после разберется.
Рэчет и Холден молча склонились над Майей. Как и самому Клыку, им ясно, это конец. И поделать уже ничего невозможно.
— Простите меня, — жалобно стонет Майя. Она снова закашлялась, и дыхание у нее совсем ослабело.
— Тихо, Майя, тихо, — снова и снова повторяет Клык. — Ты молчи. Старайся только дышать глубже. Ты справишься. Мы вместе с этим справимся.
Майя с усилием концентрирует взгляд на его лице:
— Прости… Я, оказывается, совсем не такая с-с-сильная…
— Майя, не говори глупостей. Ты сильная. Ты очень-очень сильная. Самая сильная на свете.
— Но Макс сильнее? — Она пытается улыбнуться.
Рубашка Холдена уже насквозь промокла, и кровь сочится с нее на землю.
Клык ожесточенно затряс головой.
— Ничего подобного. Вы с ней на равных.
— Спасибо, — слабо шепчет Майя.
Глаза ее вдруг остановились на какой-то точке у него на щеке, и голова упала.
Клык не шевелится.
Он сидит в пыли и неподвижным взглядом смотрит на мертвую девочку. Мертвую Майю. Мертвую Макс. Словно умерло все, что было ему дорого. Ему кажется, что его раздавил товарный поезд.
Сознание его едва фиксирует приближающиеся шаги. Рэчет и Холден напряглись у него за спиной:
— Клык? Ирейзер вернулся.
Но Клык по-прежнему не шевелится и по-прежнему не выпускает из рук голову Майи.
Голос Ари, жесткий и наглый, врезается ему в мозг:
— Хрен с ней, Клычина. Чему быть — того не миновать. Она же клон, а их за десятку зеленых тебе сотню настругают.
Клык наконец очнулся.
— Мы с тобой еще разберемся, — прошипел он сквозь зубы.
Ари осклабился:
— Не сомневаюсь. Буду ждать с нетерпением. — Он круто развернулся и рявкнул в сторону валяющихся на земле изувеченных ирейзеров: — Эй, вы, дохлятина, чего разлеглись?
Со стонами и завываниями здоровенные туши зашевелились и, кто ползком, кто на карачках, потащились к грузовику.
— Трус! — заорал Рэчет и запустил вслед Ари свой окровавленный домкрат. Тот отскочил в сторону, и железяка звякнула о борт машины. Хохот Ари эхом пронесся по пустыне. Потом взревели моторы, и не прошло и минуты, как весь конвой умчался, оставив за собой облако красной пыли.
Они остались одни. Клык погладил лицо Майи, стер с него кровь и закрыл ей глаза. Он заставил себя выпустить из рук ее уже остывающее тело и насилу поднялся на ноги. Ему кажется, что это он умер.
«Смерть за смерть! Ари недолго жить осталось», — клянется себе Клык.
Как только я вошла в класс биологии, в нос мне шибанул тошнотворный запах формальдегида. Да здравствуют кошмары моего детства! Сегодняшний школьный день обещает еще больше радостей, чем обычно!
— Здравствуй, Макс! Рад тебя видеть на своем уроке, — приветствует меня доктор Вильямс.
Ну подумаешь, опоздала. Уже и в туалете нельзя задержаться. Я мрачно киваю ему в ответ и на зависть всем ревнивым девицам в классе плюхаюсь за парту рядом с Диланом.
Вонючие препараты мгновенно меня достали. Иными словами, мне хочется вскочить и с диким криком пуститься со всех ног бежать отсюда подальше. Мельком глянула на Игги, сидящего от нас через два стола. Он белее простыни. Зуб даю, его уже тоже совсем с катушек снесло.
Доктор Вильямс проходит по рядам и раздает пачки бумаги:
— Сегодня у нас практическая лабораторная работа. Будем препарировать. Для некоторых из вас это первое вскрытие. Не беспокойтесь, ничего сложного в этом нет, но если кого-то затошнит, вон там в углу специальный таз поставлен. Прошу вас, постарайтесь до него добежать.
Препарировать! Этого мне только не хватало.
Глянула на мои листки с заданием, и живот мне тут же скрутило: «Лабораторная работа: Расчленение цыпленка».
А как же иначе! Со мной иначе никогда не бывает! Со мной вечно так: чем хуже, тем лучше. Почему именно нам надо препарировать существо с крыльями? Лягушку там или червя — еще куда ни шло. За что нам с Диланом цыпленок достался?
Одноклассники шумят вокруг. Кое-кому не терпится начать, и они возбужденно гремят скальпелями и зажимами. Другие настороженно и опасливо шушукаются. Помалкиваем только мы с Игги и Диланом.
Доктор Вильямс подходит к нашему столу, протягивая мне полиэтиленовый мешочек с упакованной в нем тушкой цыпленка. Изо всех сил стараюсь подавить тошноту и справиться с паникой. Отложив в сторону… пакет, концентрируюсь на напечатанном задании. В глаза мне сразу бросаются фразы типа «пересчитайте основные перья», «выньте сердце», «изучите воздушные мешки».
Где справедливость в этом чертовом мире? Боже, не дай мне свалиться в обморок перед всем классом!
Доктор Вильямс пододвигает цыпленка прямо мне под нос. Но ни мне, ни Дилану не хочется протягивать к нему руку.
— Давайте-давайте, берите защитные очки, надевайте перчатки, — энергично подгоняет нас Вильямс. — Вот инструменты. В инструкции все написано. Будут вопросы — подходите ко мне. Успехов!
Надеваю защитные очки, а Дилан пододвигает к нам инструменты для препарирования: скальпель, двое маленьких ножниц, пару пинцетов, зажимы и еще какие-то зловеще блестящие непонятного назначения штуковины.
— Ну, ты готов резать? — Голос у меня дрожит.
— Если хочешь, давай уйдем, — откликается Дилан. — Мне тоже не больно-то хочется этой вивисекцией заниматься.
Я стиснула зубы, расправила плечи и затрясла головой:
— Нет уж, давай, как все нормальные люди. У всех лабораторка по препарированию, значит, пусть и у нас тоже.
Его синие, как море, глаза смотрят на меня в упор.
Но, как только мы разложили цыпленка на препарировальном подносе, я тут же пожалела, что уперлась.
Почти без перьев, со сморщенной розовой кожей, он нелепо распластан на стальной подставке. Меня пробирает озноб и начинает потряхивать.
На маленьких крылышках там и сям до сих пор остались клочки пуха.
Белого.
Такого же, как у Ангела.
— Первый этап, — читает вслух Дилан охрипшим голосом. — Разложите цыпленка на спине. Закрепите оба бедра и ведите надрез вверх от тазовых костей.
В любой другой ситуации на слова «тазовые кости» я бы хихикнула, как любой нормальный подросток. Но сейчас я могу только тупо следовать инструкции, стараясь ни о чем не думать, только бы не вспоминать лабораторию, с ее с детства знакомыми запахами и звуками.
Вот и меня создали, чтобы быть таким же цыпленком. Его, как меня, растили в железной клетке. Его, как меня, генетически изменяли, чтоб достичь стандартной пропорции жира и мяса и чтоб мозги были поменьше, только бы он не понимал, что загнан в угол.
Может, и для меня так все кончится, как для этого цыпленка, среди скальпелей, игл и банок с формальдегидом.
Где я, в школьной лаборатории на уроке биологии или в Школе, в лаборатории белохалатников? Среди одноклассников или среди психованных фанатиков-генетиков? Голова у меня идет кругом.
Надо мной вырастает лицо доктора Вильямса:
— Макс, Дилан? Как вы, справляетесь?
До меня вдруг доходит, что я задыхаюсь. Пытаюсь выровнять дыхание и киваю:
— Все нормально. — Я поднимаю взгляд и невольно разглядываю морщины у него на лбу, жесткий оценивающий взгляд его зеленых глаз.
Кого-то он мне напоминает?
В мозгу у меня забили колокола тревоги. Опасность! Опасность! Вдруг он — один из белохалатников?
— Если честно, меня здорово тошнит, — бормочу я невнятной скороговоркой. — Игги, Дилан, пошли.
Игги дернулся на стуле и повернулся на мой голос.
— Пошли, Иг, — повторяю я, не обращая внимания на вопросительные взгляды Дилана. — Нам пора.
— Макс, по-моему, с мальчиками полный порядок, — пытается возразить доктор Вильямс. Никак не пойму, что слышится мне в его голосе, беспокойство или угроза.
— Нет, меня тоже тошнит, — говорит Дилан. — Просто я стараюсь держаться.
А Игги уже лавирует между столов к стоящему у двери тазу.
— Ой, не могу, сейчас вырвет, — бросает он на ходу Вильямсу.
Я за ним. Скорей бы закрыть за собой дверь и забыть об этом лабораторном кошмаре.
— Макс, сядь сейчас же на место! — командует доктор Вильямс ледяным тоном.
«Вот оно, начинается», — вздыхаю я.
Я спружиниваю, готовая припустить что есть мочи. Дилан без слов все понимает. Он слегка меня обгоняет, и по его напряженной спине понятно: он готов отразить нападение. Поравнявшись с Игги, дважды похлопываю его по плечу:
