— Я ведь говорю: «Морскому Волку» туда не войти. — Портовый Капитан вытаращил на меня глаза и, ясное дело, был недоволен тем, что я встреваю в разговор. — Шлюп сидит больно глубоко.
— А нам нельзя поглядеть? Где это?
— На востоке. Может, час пути отсюда.
— А нельзя ли поглядеть? Вдруг он выбросил груз за борт?
Портовый Капитан покачал головой:
— Ворона — человек дельный и смекалистый. Он любит деньги, да, любит! Верь мне, он ничего не выкинет за борт.
Но я не могла думать о словах, что тут, мол, замешана куча денег.
— А сколько стоит этот груз? — спросила я.
— На этот раз там больше всего шерсти и соленой сельди. Около шестидесяти марок серебром. Может, семьдесят.
Сумасшедшие деньги! Больше, чем весь Кенси-клан зарабатывал за год. Но все-таки это ничто по сравнению с той сотней марок золотом, что Дракан хотел заплатить за голову Нико.
— Плывите в Троллев залив! — сказала я.
Быть может, Каллан думал так же, как и я. Потому что он медленно кивнул.
— Это лучшее, что можно сделать! — вымолвил он. — Иначе нам поступить нельзя.
Словно сам сатана привел нас сюда, — сказал Портовый Капитан.
По обеим сторонам «Ласточки» вздымались черные скалы Троллева залива, скалы такие высокие и темные, что вода вокруг тоже почернела. На форштевне[10] и на верхушке мачты были наблюдатели, да и рулевой не болтал и был внимателен, готовый следовать всем указаниям с секундным упреждением, потому что развернуться здесь было негде, а морское дно таило опасности. Но не это заставило Местера выругаться.
Ком шерсти колыхался далеко впереди и был едва-едва заметен. Морская вода начала пропитывать его, и, приплыви мы на полчаса позднее, мы не увидели бы его.
— Никогда бы не поверил такому о Вороне, — продолжал Портовый Местер. — Он, черт побери, швырнул все же груз за борт!
Каллан улыбнулся:
— Но это ему ничуть не помогло. Теперь он в наших руках!
«Ласточка» осторожно плыла все дальше и дальше вглубь Троллева залива. В самой глубине залив чуть раскрылся, будто маленькая гавань. А там на якоре стоял «Морской Волк». Я узнала его в тот же миг по алым парусам и волчьей голове на штевне[11].
— Почему? — шепнула я Каллану. — Почему мы не плывем прямо туда?
Портовый Капитан явно слышал мой вопрос, хотя я задала его лишь шепотом.
— Он будет там, где хочется нам. Там, где мы нынче стоим. Мы как пробка в бутылке. «Морской Волк» не может проплыть мимо так, чтобы не пойти на дно. А коли мы захотим потолковать с ним, нам стоит лишь спустить шлюпку на воду.
— Мы захотим, — сказала я. — Нам надо отобрать у них Давина и Нико.
Каллан медленно кивнул.
— Да! — выговорил он. — Хорошо бы!
О чем это он? Разве мы не за этим сюда приплыли? Разве сам Портовый Местер не сказал, что им мимо нас не проплыть?
Маленькая шлюпка с «Ласточки» была спущена на воду, и Мальвин бросил веревочную лесенку на борт. Каллан начал спускаться, а я последовала за ним.
— Только не ты, — сказал он. — Ты останешься здесь.
— Да, но я могу помочь. Нико прислушивается к моим словам.
Я нарочно ни словом не упомянула Давина, потому как прекрасно знала: последнее, что ему захочется сделать, — это то, что предложит его младшая сестра. Нико же… ему по-прежнему мерещится, будто он в долгу передо мной и моей матерью.
Каллан заколебался. Потом кивнул:
— Плыви с нами, ладно!
Я перебросила ноги через перила и ухватилась за веревочную лесенку. Вниз к воде путь был куда дольше, чем можно было себе представить, и, когда «Ласточка» качалась, веревочная лесенка качалась вместе с кораблем.
Один из корабельщиков Капитана стоял, придерживая лесенку багром, но она все равно качалась. Я радовалась, когда счастливо спустилась в шлюпку и смогла усесться на одну из поперечных досок, которые заменяли скамейки. Я крепко держалась за борт одной рукой. Я и лодки — мы не очень-то подходили друг другу. Уж куда лучше добрый конь.
Роза быстро последовала за нами, и она была куда привычней к веревочным лесенкам, шлюпкам и прочему в этом же роде. Каллан исподлобья глянул на нее, словно хотел сказать: «Я — тебе — не — разрешал», но так ничего и не сказал. Он и Мальвин взяли по веслу, шлюпка снялась с места и поплыла по темной воде залива к «Морскому Волку».
— Ого-го-го! — закричал Портовый Местер, когда мы подошли к судну. — «Морской Волк»! Ого-го-го!
Они, само собой, видели нас — два корабля подобной величины не могли не заметить друг друга, стоя так близко. Но поначалу не было никого, кто бы нам ответил. Портовому Капитану пришлось трижды крикнуть, прежде чем «Морской Волк» обратил на него внимание.
— Чего вам надо?
То был сам Ворона, что облокотился на борт корабля и глядел на нас сверху вниз. Его узкое лицо ничего не выражало, и теперь он куда больше походил на хищную птицу, нежели на обыкновенную ворону.
— Потолковать немного с вами. Мы можем подняться к вам на борт?
— Нет!
— Послушай-ка! — продолжал Портовый Местер. — Пожалуй, грубить не стоит!
Ворона не ответил. Вода плескалась о борт корабля, а молчание становилось все тяжелее.
— У тебя на борту кое-какие пассажиры… — начал было Местер.
— У меня? Знать не знаю.
— Перестань! Это глупее глупого! Дай нам взойти на борт, чтобы потолковать как добропорядочные, честные люди.
Вид у Вороны стал ничуть не дружелюбней, чем раньше.
— Здесь Троллев залив! — сказал он. — Тут нет никакого форта, никакого Портового Местера, никаких властей, никакой портовой пени, которую надобно платить. Тут слово твое значит ничуть не больше крика чайки или плеска волны. Так что поворачивай свою шлюпку и плыви домой, туда, где народ станет слушать твои речи, Портовый Местер!..
И с этими словами Ворона исчез, отойдя от борта, и мы его больше не видели.
Полил дождь — мелкие колкие холодные дождинки падали почти как град. Какое-то время Портовый Капитан постоял, не спуская глаз с «Морского Волка». Ему не по душе пришлось, что с ним так разговаривали. Но в конце концов он снова сел.
— Гребите назад! — только и молвил он.
Каллан с Мальвином, повернув шлюпку, сделали как он велел.
Мы спрятались от дождя под палубой.
— Что теперь? — спросил Каллан. — Нелегко будет с ним договориться.
Портовый Капитан пробормотал:
— Он в своем полном праве отказать нам подняться на борт. Однако же мы в нашем полном праве стоять на якоре там, где стоим. Вот и увидим тогда, кто первым устанет от этой игры.
Мальвин, который охотно играл в корабельного повара, когда представлялся подобный случай, вошел с кувшином теплого вина с пряностями и половиной каравая.
— Сколько времени мы останемся здесь? — спросил он. — У нас не так уж много припасов на борту. Надо бы поскорей убраться из здешней гавани!
— Несколько дней мы, пожалуй, выдержим! — ответил Капитан. — Да и Ворона, может, за это время пойдет на переговоры. У него, как ни крути, куда больше голодных ртов, чем у нас.
— Несколько дней, пожалуй, выдержим, — согласился Мальвин. — Но только не праздничных.
Каллан беспокойно шевельнулся.
— Мауди наверняка щедро оплатит весь харч, — сказал он. — Но у нас нет средств долго платить жалованье корабельщикам.
— Знаю! — ответил Портовый Местер. — Но почти все мои корабельщики из Лакланов, и они, даже не получая денег за это, сделают все, что важнее важного для их клана. Что, пожалуй, куда больше, чем можно сказать о людях Вороны.
— Благодарствую! — только и произнес Каллан.
День шел к вечеру. Мы снова спустили шлюпку на воду, но на этот раз Ворона даже не пожелал подойти к борту, и мы воротились обратно несолоно хлебавши. Было так странно знать, что Давин мог бы слышать мои оклики. Но даже в подзорную трубу я не видела и тени Давина и Нико. Они явно укрывались под палубой, хотя я не могла понять, к чему это, — мы ведь знали, что они на корабле. Может, они думали: мы сдадимся быстрее, если их не увидим. Но в глубочайшей непоколебимости Портового Капитана было нечто успокаивающее — он сдаваться не собирался.
Ясное дело, Ворона не мог и мечтать, что им удастся улизнуть отсюда, обманув Местера.
— Спускайтесь вниз и ложитесь-ка вы спать, девчонки! — сказал в конце концов Каллан. Сказал, когда так стемнело, что «Морской Волк» стал расплывшимся черным очертанием, почти слившимся со скалами. — Вечером все равно ничего больше не случится.
— Думаешь, они не попытаются проплыть мимо нас в темноте? — спросила я.
Каллан покачал головой.
— Нет, они же еще не спятили! — ответил он. — Они кончат жизнь в шхерах, если попробуют.
