— Спасибо, — сказал Аркаша. — Но мне интересно: есть ли у вашей поэмы продолжение?
— Ах, ты меня удивляешь! — смутился Ричард. — Кое-что я, конечно, написал, но, честно скажу, никому не показывал. Я стесняюсь.
— А зррря! — прокричал попугай. — Дай нарроду стихи!
— Вот видите, — сказал Аркаша, — и другие хотят послушать.
— Попугай тоже меня удивляет, — признался Ричард. — Казалось бы, что ему стихи? Птица приблудная, прилетел неизвестно откуда.
— От верррблюда! — закричал попугай. — Полундррра!
— Ну хорошо, — сказал тогда Ричард. — Оставим поэзию. Теперь, когда ты просмотришь видеоматериалы, наш кинооператор научит тебя управляться с мини-камерой — ведь ты будешь снимать кино.
— Настоящее кино?
— Разумеется. Неужели тебе непонятно, что любой опыт, любое путешествие имеют смысл, только если ты сохранил документы. Так что мы ждем фильмов от всех наших практикантов. За практику вы все получите отметки, а за фильм — отдельно. И если фильм удастся, то мы его пошлем на фестиваль документальных фильмов, и ты можешь стать лауреатом.
Аркаша ничего не сказал, но конечно же ему захотелось снять документальный фильм лучше всех. Но он не Пашка Гераскин, который сразу же начал бы хвастаться. Аркаша сначала делает, а потом уж смотрит — получилось или нет.
Глава пятая
Спутник Шпигли
Весь день ушел на подготовку к путешествию. Домой Аркаша вернулся только к вечеру, в темноте. Мороз усилился, выпал снежок, под фонарями он блестел и пускал искорки. Малыши везли за собой санки — на них снова пошла мода, как и на коньки. И на катке на Чистых прудах было не протолкнуться. Сквозь снежные хлопья пробивался вальс, и некоторые конькобежцы, постарше, танцевали под эту музыку.
Как раз у катка Аркашу и встретил дедушка. Он делал вид, что только что вышел погулять с собачкой, но собачка Пьеро давно уже замерзла и даже поджимала лапки. Не привыкло животное гулять так подолгу.
— Ты уже домой идешь? — Дедушка шмыгнул носом, делая вид, что только что вышел на улицу.
— Пошли домой, — сказал Аркаша. — Простудишься. Ведь погода не для пожилых людей.
— Я не очень пожилой, — сказал дедушка. — Я еще в волейбол играю.
Они пошли домой, и дедушка стал расспрашивать Аркашу, что интересного он узнал.
Аркаша вспомнил поэму Ричарда и прочел ее дедушке. Дедушке поэма не очень понравилась.
— Надеюсь, — сказал он, — директор твоей школы запретит эти глупые поездки детей к динозаврам.
— У нас умный директор, — ответил Аркаша, который испугался, что дедушка начнет принимать меры и запрещать практику. — И не мечтай, дедуля, оставить меня дома. Ты опозоришь меня перед товарищами, и тогда мне придется уйти из школы, и никто не подаст мне руки.
— А ты им скажешь, что дедушка виноват, — последовал ответ. — Пускай меня все презирают. Зато ты останешься жив и здоров.
— Дедушка, — спросил Аркаша, — а до какого возраста ты будешь держать меня в вате?
— Никто не держит тебя в вате! — обиделся дедушке. — Я же не мешаю тебе летать на планету Пенелопа. Я не возражаю, когда ты выводишь жирафов или занимаешься другими рискованными опытами. Но динозавры — это слишком!
— Тогда, дорогой дедушка, — сказал Аркаша, — мне придется с тобой попрощаться. Я ухожу из дома. И меняю фамилию. Мне стыдно быть Сапожковым. Я стану Ботинкиным.
Собачка Пьеро залаяла от ужаса, она ведь была старенькая и трусливая, а дедушка сказал:
— Сейчас я лишусь чувств. Ты можешь сразу вызывать «Скорую помощь».
Но на самом деле дедушка чувств не потерял, потому что в последний раз упал в обморок в пятилетнем возрасте, когда ему не досталось сливового варенья, и с тех пор забыл, как это делается.
Аркаша шел домой и думал, как хорошо быть сиротой!
Может быть, такая мысль посещала и тебя, уважаемый читатель? Мне она знакома.
Но обычно мы только начинаем рассуждать на эту тему, а потом вдруг вспоминаем, что нас кому-то надо кормить, одевать, пришивать нам пуговицы и даже отвозить на каникулы в Крым к бабушке Соне.
Но самые дурные предчувствия Аркаши оправдались дома.
Все там, от бабушки до сестренок и собачки Пьеро, уговаривали его не ездить к страшным динозаврам, а вместо этого пойти в зоопарк или даже в цирк.
Но Аркаша был тверд как скала. Ведь это его школа, его практика, его дела — когда-то человеку пора становиться взрослым, а родные Аркаши никак не могли смириться с тем, что он уже почти мужчина. Еще немножко — и он даже женится. Посмотрим, как вы тогда попрыгаете, дорогие родственники!
Так что Аркаша, как скала, выдержал все уговоры, угрозы и нападки, а потом улегся спать и спал без снов и страхов, потому что если ты вырос в семье Сапожковых, тебе не страшны никакие динозавры. И в меловом периоде мезозойской эры ты будешь как дома.
Утром Аркаша сразу провидеофонил Алисе, спросил, как дела.
Алиса сказала, что собирается в школу и еще не решила, куда отправится на практику.
— А я сегодня улетаю к динозаврам, — сказал Аркаша. — До свидания.
— Осторожнее, — сказала Алиса. — Смотри наверх.
— Почему наверх?
— Чтобы на тебя сверху кто-нибудь не наступил.
Попрощавшись с Алисой, Аркаша поспешил в Институт времени.
Там все было по-прежнему, только старый пират спал на раскладушке. Недопитая бутылка стояла на полу. За столом вместо него сидел очень красивый робот Вертер, с которым Аркаша был знаком по старым приключениям.
Робот и провел Аркашу в зал подготовки.
Там его ждали диагносты, которые проверили его здоровье, а затем проводили в следующий зал, где оператор показал Аркаше кинокамеру. Пришли портные и сапожники — для Аркаши уже были готовы куртка и брюки зеленого цвета, чешуйчатые, облегающие и очень скользкие. Портные объяснили, что в этой одежде Аркаша не будет выделяться среди динозавров.
Наконец Аркашу отправили в зал, где его ждал Ричард.
— Привет, — сказал Ричард. — Хочу тебя познакомить с твоим помощником.
— С помощником? — удивился Аркаша. — А я думал, что лечу в меловой период один.
— Это не человек, — объяснил Ричард. — Это обслуживающее устройство — сразу и справочник, и подсказчик, и охранник, и верный помощник.
Он открыл сейф и вытащил оттуда пушистую меховую полоску шириной в два пальца.
— Протяни вперед руку. Вот так. — Ричард обернул запястье Аркаши пушистой полоской — она была теплой и мягкой. И сразу охватила руку, будто теплыми пальцами.
— Это твой помощник, — сказал Ричард. — Таких приборов во всей Галактике — раз-два, и обчелся. Мы их выдаем только тем сотрудникам, которые отправляются в очень далекие и опасные путешествия.
— Это прибор? — удивился Аркаша.
Руке было тепло и уютно.
— Это не совсем прибор. Вернее, совсем не прибор. Это разумное существо.
— Вот именно! — прозвучал в мозгу Аркаши незнакомый ворчливый голосок. — Я не прибор, и попрошу меня не оскорблять.
— Телепатия? — удивился Аркаша.
— Называй как хочешь, — раздался внутренний голос. — Я свои деньги зарабатываю честно.
— Может, объясните? — спросил Аркаша.
— Я объясню, — сказал Ричард. — Спигли — существо разумное, но не живое.
— Во-первых, Шпигли, а не Спигли, — прозвучало у Аркаши в голове, — а во-вторых, что это значит — не живое существо? Я живее всех живых!
— Шпигли, — сказал Ричард, — это компьютер, который разработали специально для императрицы Соод из империи Тревокладов, которая не выносит ничего твердого, железного и даже пластикового.
— Почему?
— Потому что в юности на нее столько раз покушались — стреляли, кололи кинжалами, роняли на нее бетонные плиты, пытались отрубить голову, — что она, когда пришла к власти, запретила на своей планете даже сухари, не говоря уж о палках. С тех пор там ходят пешком, потому что никому еще не удавалось придумать мягкого двигателя. Но мягкий компьютер ей придумали. Это белковый биокомпьютер, на нем растет шерсть, и раз в году он делится на две половинки и таким образом размножается.
— Если я размножаюсь, значит, я существую, — сказал Шпигли.
— Императрица Соод страдает провалами памяти, — продолжал Ричард. — Но не хочет, чтобы об этом кто-то догадался. Так что ее мягкий компьютер Шпигли овладел телепатией и может говорить беззвучно — его голос раздается прямо в мозгу хозяина. А хозяин его тот, кто надел Шпигли себе на руку.
— Я не компьютер, — сказал Шпигли. — Я лучший в мире подсказчик.
