На его зов послушно прискакал Гнедой. Дети взобрались ему на спину. Аларик посадил свупи себе за пазуху, потом взял в руки повод и изо всех сил пришпорил пони.
В скором времени они мчались во весь опор по серебристому плато в сторону высоких зубчатых стен крепости Грааля, которые едва виднелись далеко-далеко впереди.
Выйдя после завтрака из дому, Лаура увидела, что от ночной непогоды на небе не осталось и следа. Безупречную голубизну ясного неба омрачали только маленькие безобидные тучки. Солнечные лучи отражались в мокром асфальте словно в зеркале, а черепица на крышах матово поблескивала в мягком свете утренней зари.
Бросив рюкзаки в багажник, Лаура и Лукас забрались на заднее сиденье «мерседеса-комби». Заэль пристегнула ремень и повернула ключ зажигания. Мотор загудел, машина тронулась и выехала на улицу.
Спустя несколько минут Хоенштадт остался позади. Дорога петляла среди живописных холмов, преодолевала попадавшиеся на пути водные преграды, пересекала долины и все время плавно, но настойчиво поднималась в гору. Лаура уже давно выучила маршрут до интерната наизусть. Ей не нужно было смотреть в окно, чтобы сказать, в каком месте они находятся. Сколько раз она ездила этой дорогой? Даже не сосчитать.
Раньше за рулем обычно сидел папа. Что все-таки с ним стряслось? Наверное, у него до сих пор еще болят раны! При воспоминании о прошедшей ночи Лауре стало совсем тошно. Но что она могла поделать?
Все молчали. Был слышен только мерный гул мотора, да по радио тихо играла музыка. Заэль не выносила тишину. Где бы она ни находилась: на кухне, в гостиной или на рабочем месте, — везде включала радио. В машине, само собой, тоже.
Время от времени Заэль украдкой поглядывала на заднее сиденье, чтобы убедиться, все ли у них в порядке. Но дети, казалось, ее вообще не замечали. Лаура с бледным как мел лицом сидела неподвижно, как статуя, глядя в одну точку перед собой. Лукас молча играл со старым теннисным мячом. Подбрасывал его вверх, ловил и снова подбрасывал — и так без остановки, с завидным упорством повторяя все снова и снова. «Идиотский тик», как называла эту его привычку Заэль, действовал ей на нервы.
Но Лукаса это ничуть не смущало.
Хлоп — мячик снова упал ему в ладонь, хлоп… хлоп… хлоп…
Мячик был старый, потертый — от изначального ярко-желтого цвета не осталось и следа. Ну и пусть. Для Лукаса это все равно очень дорогая, почти бесценная вещь. С этим мячом Борис Бэкер добился своей первой победы на Уимблдонском турнире. Но дело вовсе не в Бэкере. Он-то для Лукаса как раз мало значил. Почти совсем ничего. Лукаса в то время еще и на свете-то не было. Мальчик знал только, что Бэкер когда-то был великим теннисистом, вот и все. Сам он никогда не был его болельщиком и даже ни разу не видел его игру. Причина, по которой Лукас так дорожил этим мячом, была совсем другая — его отец.
Пять лет назад Мариус привез этот мяч Лукасу в подарок из Лондона, где принимал участие в Международном конгрессе под названием «Современные мифы и легенды». Во время этой поездки в руки ему случайно попался легендарный теннисный мяч, он взял его с собой и по возвращении домой подарил сыну.
Лукас тогда только начал заниматься теннисом и так увлекся, что целые дни напролет пропадал на тренировках. Его даже пригласили сначала в детскую, а потом и в юношескую сборную.
Но около года назад он вдруг охладел к теннису и перестал заниматься. Однако с уимблдонским счастливым мячом Бориса Бэкера расставаться не хотел. Ни за что на свете.
Хранитель Света стонал. Он лежал на постели в своей опочивальне, и вид у него был совершенно измученный. Его била лихорадка. Из-за жара пот сочился из каждой клеточки тела. Простыни поменяли всего несколько минут назад, но они уже снова были насквозь пропитаны влагой.
Рыцарь Параваин сидел на деревянном стуле рядом с постелью своего господина. Он снял кожаные доспехи, и теперь поверх простой белой одежды его был накинут только легкий, украшенный красным орнаментом плащ. Его полный тревоги и смятения взор неотрывно следил за Элюзионом.
Параваин чувствовал, как им овладевает отчаяние. Неужели все кончено? Неужели все усилия и жертвы были напрасны? Когда ему исполнилось тринадцать, его призвали на службу в крепость Грааля, там он стал настоящим рыцарем, и с тех пор вся его жизнь была посвящена борьбе с врагами Света. Сколько сражений с силами Тьмы ему довелось пережить! Но до сих пор ему и его людям удавалось противостоять силам Зла и успешно отражать их бесчисленные атаки. Неужели все это было напрасно?
Параваин винил в случившемся только себя, и теперь чувство собственной вины не давало ему покоя. Он, и только он в ответе за жизнь господина. Пусть даже на протяжении многих лет он безупречно нес свою службу — теперь все пропало. Произошло наихудшее из того, что только могло произойти. — Проклятый меч, самое страшное оружие Темных сил, ранил Хранителя Света, и он, командующий лейб-гвардией, не смог этому помешать. Мало того…
Стук в дверь помешал рыцарю закончить свою мысль. Он подался вперед:
— Кто там?
Увидев в приоткрытой двери голову Аларика, своего оруженосца, он испуганно вскочил:
— Подожди, я сейчас!
«Мальчик не должен видеть Элюзиона. Ему не нужно знать, что произошло с господином. Он еще слишком молод для такого жестокого удара, — думал Параваин. — Все равно ведь помочь не сможет — только испугается, бедняга».
Параваин вышел из комнаты, плотно прикрыл за собой дверь и вопросительно посмотрел на Аларика.
— У меня для вас известие, господин, — сказал Аларик с легким поклоном. — Быстрое Крыло только что вернулся из Туманной страны. Он передал Морвене ваше послание.
— Спасибо, Аларик, — ответил рыцарь с едва заметной улыбкой. — А теперь ступай. Только скажи сестре, чтобы приготовила чай для Хранителя Света.
— Хорошо, господин.
Оруженосец опять слегка наклонил голову и удалился. Почти бесшумно — на ногах у него были сапоги из мягчайшей кожи.
Параваин снова вернулся в комнату Элюзиона и опустился на стул рядом с постелью господина. Состояние того за это время нисколько не изменилось. Мрачно глядя прямо перед собой, Параваин опять предался размышлениям. И Морвены еще как на зло не оказалось в крепости.
Именно в тот момент, когда она была больше всего нужна, придворная целительница уехала в гости к своему отцу, королю далекой Туманной страны. Несколько дней назад он прислал в Геллиниат гонца с приглашением. А между тем она единственная, кто может сейчас помочь Элюзиону. Ну ничего, теперь она, наверное, уже в пути и спешит вернуться назад в Геллиниат, ведь Быстрое Крыло передал ей послание Параваина. Но даже в самом лучшем случае ей потребуется несколько суток, чтобы добраться до дому. И Темные силы, естественно, сделают все возможное, чтобы задержать ее в пути или же совсем помешать ей вернуться в крепость Грааля. Одним словом, не исключено, что она вернется слишком поздно…
Мысль эта была настолько ужасна, что Параваин не решился додумать ее до конца. Случись то, о чем страшно было даже подумать, — если Хранитель Света умрет, никто уже не сможет остановить силы Зла. Это будет конец. Авентерра погибнет, а вместе с ней погибнет и планета Людей. В мире наступит царство Вечной Пустоты.
Рыцарь Параваин содрогнулся. Нет! Этого не будет. Никогда!
Хранитель Света снова издал слабый стон. Его белые как снег волосы слиплись, на лбу маленькими серебряными бусинками блестели в мерцающем свете свечи капельки пота.
Параваин смочил полотенце в холодной воде, тщательно отжал его и промокнул лоб умирающему.
— Спасибо, Параваин, — прошептал тот. — Мне уже лучше. Дай мне воды.
— Сейчас, мой господин.
Параваин отложил в сторону полотенце, взял кувшин с водой и доверху наполнил глиняный кубок. Затем просунул руку под голову старика, приподнял ее и другой рукой поднес воду к его губам.
Хранитель Света пил медленно, небольшими глотками. Когда кубок опустел примерно наполовину, он остановился и сказал:
— Спасибо. Этого достаточно.
Пока Параваин отвернулся, чтобы поставить кубок обратно на стол, старик снова безжизненно рухнул на подушки. Некоторое время в комнате царила мертвая тишина. Только слышно было потрескивание свечи.
