— Маловаты? А ты смотри, что получается. Оптику в самых старших классах проходят, а вот эти двое уже подзорную трубу построили. Валерка электричества не проходил, а со своим прибором управился. А ведь, кроме них, ко мне еще человек пять ходят… Юрка Николаев из шестого «А» электронную черепаху делает, Ира Малышева — с транзисторным приемником… А сколько еще таких, о которых мы не знаем! Каждый у себя дома ковыряется… Ну, помогают им отцы, братья… а организованно… «Жди до седьмого класса» — и дело с концом! Нет, здесь что-то не так!
— Тут это… ну… вроде дискриминации получается, — сказал Родя.
Оба старшеклассника рассмеялись.
— А что! Правильно, дискриминация! — сказал Гена. — Вот вы, значит, давайте так: заведите на каждый класс тетрадку и выясните, кто из ребят чем увлекается. Кто — техническим творчеством, а кто — научно-исследовательской деятельностью. Понятно?
— А дальше что? — спросил Юра.
— А дальше, с конкретными цифрами, можно будет разговор подымать.
— Чтобы их в «Разведчик» прилили?
— Н-ну… чтобы для них филиал при «Разведчике» организовали.
— Думаешь, получится?
— Спорим, что получится, если цифры будут убедительные!
— А как ты этого добьешься?
— А там уж посмотрим.
Капитан баскетбольной команды улыбнулся, глядя на Гену:
— Слушай! Почему тебе в пионервожатые не пойти? Ты же прирожденный вожатый! К тебе вот такие так и липнут, и ты с ними с удовольствием возишься…
— А мне вчера на комитете это самое и предложили. И как раз вот к ним, — Гена кивнул на ребят. — Вместо Дины Коваль. Надежда Сергеевна предложила.
— Ну, а ты?
— Сказал, что подумаю. Ведь это же на будущий год, а в десятом классе знаешь какая нагрузочка! — Гена повернулся к мальчишкам: — Значит, понятна задача? А теперь — привет!
На следующий день Зоя и ее «активисты» шли в школу в прекрасном настроении: ведь отряд вышел на первое место по сбору макулатуры! На радостях ребята сообщили Зое, что они позавчера говорили с одноклассниками о предстоящих перевыборах и что многие согласны вновь избрать ее председателем. Зое захотелось немножко поломаться.
— Вот увидите, меня все равно не изберут. Это они только так говорят… — сказала она. — Вы даже не знаете, как меня многие ненавидят!
Это привело к тому, что Зоины друзья еще раз посовещались тайком от нее и решили усилить агитационную работу. Один только молчаливый Жора Банкин подумал, что они, пожалуй, уже в субботу успели надоесть ребятам, но вслух он этого не сказал.
Совещались и наши «социологи»: Ляля, Родя, Веня и Валерка. Было решено, что мальчики сегодня же займутся опросом пятого «Б», а Круглая Отличница обойдет знакомых ей конструкторов в параллельных классах и в шестых и привлечет их к «социологическому исследованию».
Едва Леша Павлов вышел после уроков в коридор, как перед ним предстал Шурик Лопухов:
— Павлов, Павлов! Так, значит, ты будешь голосовать за Ладошину? Значит, проголосуем дружно за Ладошину, проголосуем?
— Отойди, а то как ляпну сейчас!..
Толстый редактор заморгал и попятился. Он не понял, почему вдруг рассвирепел силач.
Затем к Павлову подошел Родя. У него в руках была чистая тетрадка и шариковая ручка.
— Так, Лешка, с тебя начнем. Чем ты увлекаешься дома?
— А тебе зачем?
— Социологическое исследование проводим.
— Что?
— Ну, опрос населения. Не населения, а учеников пятых классов.
— А кто вам поручил?
— Никто. Просто один человек посоветовал.
— А зачем?
— Ну, ты сначала ответь на мой вопрос, а потом я все объясню. Значит, чем ты занимаешься дома?
— Ну, летом — футбол во дворе, зимой — хоккей… Книжки читаю…
— А тебе никогда не хотелось что-нибудь такое исследовать или изобрести?
Павлов подумал.
— Да вроде… вроде нет. Ну, а теперь говори, зачем тебе это нужно?
— Сейчас.
Родя положил тетрадь на подоконник. Наверху страницы он написал: «5-й кл. „Б“, а пониже: „Алексей Павлов. Летом — футбол, зимой — хоккей. Чтение“.
Разговор с Павловым занял всю перемену. Роде пришлось объяснить, зачем они ищут исследователей да изобретателей, сказать, что такие имеются даже в их классе, но о них мало кто знает, привести в качестве примеров Лялю и Валерку. Услышав о пустельге, силач тут же стал расспрашивать, как Ляля изучала эту птицу. Стоило Роде упомянуть о приборе Валеры Иванова, и Леша пожелал узнать подробней, как он устроен.
Леше повезло, что его не вызвала математичка: на втором уроке он был рассеян. Он вспоминал запись в тетрадке у Роди: «Летом — футбол, зимой — хоккей. Чтение». И ему было как-то досадно, что запись такая куцая.
А Родя скоро понял, что социологический опрос — дело трудоемкое. Каждый опрашиваемый, подобно Павлову, хотел знать, зачем это делается и кто из ребят чем занимается. Чтобы получить ответ на один вопрос, приходилось отвечать на десять, так что в течение дня Родя, кроме Павлова, успел опросить только четверых.
Две девочки, к которым он подошел после Леши, ни наукой, ни техникой не увлекались. Одна занималась в танцевальном коллективе Дворца пионеров, а другая — художественной вышивкой под руководством тети. Зато после них Роде попались сразу два биолога. Первой была Маша Салтыкова — полная, розовощекая девочка с очень толстой русой косой.
— Я провожу опыты с нашим котом Фомой. Я хочу установить, есть ли у кошек внутренние часы, — сказала она.
— Что? — не понял Родя.
— Внутренние часы. Может ли кошка чувствовать время.
— Ну-ка расскажи подробней!
— Ну, если подробней, так все это началось с петуха. Я жила в деревне у бабушки, а у нее был петух… И вот мне захотелось узнать, правда ли, что петухи кричат в определенное время — например, в полночь. Я спала одна в маленькой комнатушке, и там стоял будильник. Я, значит, решила не спать, пока петух не закукарекает… Трудно, конечно, было: свет не зажжешь — бабушка заругается… Стрелки часов еще разглядеть можно, а читать нельзя. Я первую ночь выдержала, он в пять минут первого закричал, а на другую ночь заснула. Бабушка рано утром входит, а я положила голову на стол, сижу и сплю.
— А дальше что?
— А дальше бабушка стала расспрашивать, я сдуру объяснила ей, в чем дело, и она забрала будильник.
— А с котом?
— А с котом, значит, так: я решила узнать, как он чувствует, который час. Я сказала маме, что буду кормить его сама, а блюдце с едой начала ставить не на пол, а на свой столик, чтобы его с пола не было видно. Значит, чтобы поесть, Фома должен вспрыгнуть сначала на стул, а потом на стол. Еду я накладываю ровно в восемь утра, в три часа дня и в восемь вечера. Он несколько раз вспрыгнул зря на стол, а потом перестал.
— Стал прыгать вовремя?
— Да нет, просто стал наблюдать за мной. Только я встану утром — он за мной повсюду ходит да ждет, когда я положу еду… Только приду из школы — он опять начинает следить. У меня что-то не продумано еще в этой… в методике.
— Я бы занялся одним исследованием, — сказал Маршеву Дима Тарусов, — да не знаю, как к нему приступить.
— А что за исследование?
— Летом я сделал такое наблюдение: насекомые, которые залетают в комнату, тычутся в потолок.
— Как это?
— Ну вот, положим, залетает ко мне в комнату шмель (мы рядом с парком живем), ему, конечно, хочется выбраться из комнаты, и он начинает летать туда-сюда. На стены он не натыкается: подлетит к ней и сворачивает. На оконные стекла натыкается, но это понятно: стекла прозрачные. Но почему потолка они не могут разглядеть, никак не пойму. Наткнется на потолок, жужжит и елозит по нему спиной или головой… Как они не обдерутся только!
— Я что-то этого не замечал, — сказал Родя.
— А я наблюдал шмеля, стрекозу и муху, вот такую здоровенную. И что интересно: простые, комнатные мухи — они видят потолок: подлетят и ходят по нему кверху лапами. А те насекомые, которые на свежем воздухе живут, никак не могут понять, что наверху камень, а не чистое небо. А что же у них глаза? Ведь я читал, что у них глаза чуть ли не во все стороны видят.
Валерка за этот день выявил двух конструкторов, а у Вени произошел интересный разговор с Жорой Банкиным. Тут, как и в случае с Валеркой, тоже оказался замешан магнитофон. Жора подошел к Вене и тихо заговорил, переминаясь с ноги на ногу:
— Рудаков, ты извини меня, может быть, тебя уже спрашивали… Тут вот какое дело: ты будешь за Ладошину голосовать?
— Буду, — ответил Веня и в свою очередь спросил, чем Жора занимается помимо учебы.
— Вообще… я вообще фольклор собираю.
Веня сначала не понял, но потом разобрался, в чем дело. Как и Маша Салтыкова, Жора ездит отдыхать к родственникам в деревню. Там живут старик и старуха, каждому под девяносто лет, которые знают множество старинных сказок, песен и частушек. Когда Банкин поехал в деревню на зимние каникулы, папа дал ему дешевый батарейный магнитофон, и Жора записал на пленку, что рассказывали или напевали старик со старухой, а по возвращении домой он в течение нескольких недель слово в слово переписывал все это на бумагу.
