Он вошёл в кабинет и ногой перевернул лежащего на полу Грюма на спину. Вслед за ним прошёл Снегг и посмотрел в Проявитель Врагов, где ещё виднелось его собственное разгневанное лицо.
Профессор МакГонагалл подошла прямо к Гарри.
— Пойдёмте, Поттер, — прошептала она. Губы её дрожали, так что казалось, она вот-вот заплачет. — Пойдёмте… В больничное крыло…
— Нет, — резко возразил Дамблдор.
— Дамблдор, он должен… посмотрите на него… он перенёс сегодня столько…
— Он останется, Минерва, потому что ему нужно понять, — прервал её Дамблдор. — Понимание — это первый шаг к тому, чтобы принять случившееся, и только после этого он сможет прийти в себя. Ему нужно знать, кто и зачем вовлёк его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи.
— Грюм, — произнёс Гарри, который всё ещё не мог прийти в себя от изумления. — Как Грюм мог всё это сделать?
— Это не Аластор Грюм, — тихо сказал Дамблдор. — Ты никогда не знал Аластора Грюма. Настоящий Грюм никогда не увёл бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушёл с тобой, я сразу всё понял… и отправился следом.
Дамблдор наклонился над безвольно лежащим Грюмом, запустил руку в карман его мантии и вытащил оттуда фляжку и связку ключей. Обернувшись к профессору МакГонагалл и Снеггу, он сказал:
— Северус, принесите, пожалуйста, самое сильное зелье правды, которое у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Минерва, будьте добры, пойдите к дому Хагрида, вы увидите там на грядке с тыквами большого чёрного пса. Отведите его в мой кабинет, скажите ему, что я скоро приду, и возвращайтесь сюда.
Если указания директора и показались Снеггу или МакГонагалл странными, они сумели скрыть замешательство. Оба тут же развернулись и вышли из кабинета. Дамблдор подошёл к сундуку с семью замками, вставил ключ в первый замок, повернул его и откинул крышку. Внутри лежала гора книг. Дамблдор запер сундук, вставил второй ключ во второй замок и снова открыл сундук. Книги исчезли, и их место занимала теперь целая куча сломанных вредноскопов, пергамента и перьев, а сверху лежало что-то серебристое, напомнившее Гарри мантию-невидимку. Гарри, как зачарованный, смотрел, как Дамблдор открывает один за другим третий, четвёртый, пятый, шестой замки и всякий раз в сундуке оказывается что-нибудь новое. В конце концов Дамблдор отпер седьмой замок, откинул крышку, и у Гарри вырвался крик удивления.
Перед его глазами было что-то вроде небольшого подземелья глубиной футов десять. На полу крепко спал совершенно истощённый настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянной ноги у него не было, глазница, где должен быть волшебный глаз, провалилась, а неровно выстриженные клочья седых волос торчали в разные стороны. Гарри, не в силах совладать с изумлением, перевёл взгляд с Грюма, который лежал в подземелье, на Грюма, который лежал на полу кабинета.
Дамблдор залез в сундук, аккуратно спрыгнул на пол рядом со спящим Грюмом и склонился над ним.
— Оглушён… заклятие Империус… совсем ослабел, — произнёс он. — Конечно, он нужен был им живым. Гарри, брось мне мантию этого самозванца. Аластор совсем окоченел от холода. Мадам Помфри непременно осмотрит его, но, похоже, угрозы для жизни нет.
Гарри бросил плащ. Дамблдор укрыл Грюма, подоткнул аккуратно края мантии, выбрался из сундука и принялся исследовать фляжку лже-Грюма. Отвинтил крышку и осторожно наклонил её. На пол капнула густая, клейкая на вид жидкость.
— Оборотное зелье, Гарри, — заметил Дамблдор. — Видишь, как всё просто? Дело в том, что Грюм всегда пьёт только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Грюм всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Посмотри на его волосы… — Дамблдор бросил взгляд на Грюма в подземелье. — Самозванец весь год отстригал понемногу, видишь, они неровные? Но я думаю, что сегодняшней бурной ночью он мог и забыть в очередной раз принять зелье — его ведь нужно принимать каждый час… Посмотрим…
Дамблдор устроился в кресле и сидел неподвижно, не сводя глаз с лже-Грюма. Гарри тоже смотрел на него, не отрываясь. Минуты шли одна за другой…
В какой-то момент лицо лежащего на полу человека стало меняться прямо на глазах. Шрамы исчезли, кожа стала гладкой, покалеченный нос приобрёл обычную форму и уменьшился. Седеющая грива становилась всё короче, пока не превратилась в коротко стриженые соломенного цвета волосы. Деревянный протез с гулким стуком упал на пол, а на его месте выросла обычная нога. Ещё мгновение — и волшебный глаз выскочил из глазницы, и его заменил нормальный глаз. Волшебный глаз покатился по полу, не переставая вращаться в разные стороны.
Перед Гарри лежал бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами. Гарри знал, кто это. Он видел этого человека в Омуте Дамблдора, видел, как дементоры тащили его прочь из зала, а он при этом пытался убедить мистера Крауча, что ни в чём не виноват… но сейчас вокруг глаз у него залегли морщины, и он выглядит гораздо старше…
В коридоре послышались быстрые шаги. Первым в кабинет вошёл Снегг, за ним Винки, а за ней профессор МакГонагалл.
— Крауч! — остолбенел от изумления Снегг. — Барти Крауч!
— Боже мой! — профессор МакГонагалл замерла в дверях и не сводила глаз с лежащего на полу человека.
Грязная, растрёпанная Винки выглянула из-за ног Снегга и тут же пронзительно взвизгнула:
— Мастер Барти, мастер Барти, что вы здесь делать?
Она бросилась на грудь Краучу с воплями:
— Ты убить его! Ты убить его! Ты убить сына моего хозяина!
— Он просто оглушён, Винки, — ответил Дамблдор. — Отойди, пожалуйста, в сторонку. Северус, вы принесли зелье?
Снегг вручил Дамблдору маленький пузырёк с совершенно прозрачной жидкостью — Сыворотку Правды, которой он однажды на уроке пригрозил напоить Гарри. Дамблдор склонился надлежащим на полу, подтащил его к стене и прислонил к ней в сидячем положении прямо под Проявителем Врагов, из которого всё ещё смотрели разъярённые лица Дамблдора, Снегга и МакГонагалл. Винки, спрятав лицо в ладонях, так и осталась на коленях. Её всю трясло. Дамблдор открыл рот Крауча и влил ему три капли сыворотки. Затем он указал палочкой на грудь Крауча и произнёс:
— Оживи!
Сын Крауча открыл глаза. На лице его не было никакого выражения, глаза смотрели в одну точку. Дамблдор стал перед ним на колени, так чтобы их лица находились на одном уровне.
— Ты слышишь меня? — тихо спросил Дамблдор. Мужчина моргнул.
— Да, — так же тихо ответил он.
— Я хотел бы, чтобы ты рассказал нам, — спросил Дамблдор, — как ты оказался здесь. Как ты бежал из Азкабана?
Крауч судорожно вздохнул и монотонно заговорил:
— Меня спасла мать. Она знала, что умирает. Она упросила отца спасти меня ради неё. Он любил её так, как никогда не любил меня. Он согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись внешностью.
Винки, всё ещё дрожа, яростно затрясла головой:
— Ни слова, мастер Барти, ни слова больше, вы причинить беду вашему отцу!
Но Крауч лишь судорожно вздохнул и всё так же монотонно продолжил:
— Дементоры слепы. Они ощутили, что в Азкабан вошли один здоровый человек и один умирающий. Они ощутили, что вышли один здоровый и один умирающий. Отец вывел меня, переодев в платье матери, на случай, если сквозь решётку нас видели другие заключённые. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала Оборотное зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью. Все были уверены, что она — это я.
Крауч снова моргнул.
— А что сделал отец, когда доставил тебя домой? — спросил Дамблдор.
— Инсценировал смерть матери. Тихие, семейные похороны. Эта могила пуста. Наш эльф выходила меня. Потом меня скрывали. Меня нужно было контролировать. Отец использовал множество заклинаний, чтобы управлять мной. Когда я выздоровел, я думал только о том, чтобы отыскать своего хозяина… чтобы вернуться к нему на службу.
— Как твой отец управлял тобой? — задал вопрос Дамблдор.
— Заклятие Империус, — ответил Крауч. — Я находился под контролем отца. Он заставил меня ходить круглые сутки в мантии-невидимке. Рядом со мной всегда была эльф. Она была моим тюремщиком и заботилась обо мне. Она жалела меня. Она убедила отца давать мне иногда возможность развлечься. В награду за примерное поведение.
— Мастер Барти, мастер Барти, — всхлипывала Винки сквозь прижатые к лицу ладони. — Не надо говорить им, мы попасть в беду…
— Стало ли кому-нибудь известно, что ты жив? — тихо спросил Дамблдор. — Знал ли об этом кто-нибудь, кроме твоего отца и домашнего эльфа?
— Да, — ответил Крауч, и снова моргнул. — Знала колдунья в департаменте моего отца. Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой с бумагами для отца. Его не было дома. Винки проводила её в дом и вернулась на кухню, ко мне. Она подслушала. Она услышала достаточно, чтобы понять, кто прячется под мантией-невидимкой. Отец пришёл домой. Она обвинила его. Он наложил на неё мощное заклятие памяти, чтобы она забыла всё, что ей удалось разузнать. Слишком мощное. Он сказал, что теперь её память повреждена навсегда.
