Педроза нахмурился, потом быстро и резко выпалил что-то на непонятном для Джимми языке.
— Вы… откуда… родом? — Джимми показал на море. — Откуда-то издалека?
Педроза на миг задумался, потом неожиданно просиял и ткнул пальцем в воду.
— Рыба! — сказал он.
— Прекрасное начало! — хихикнула Клер.
— Ты заткнешься или нет? — окрысился на нее Джимми. — Я бы посмотрел, что у тебя получится! Попробовала бы ты сама с ним поговорить!
Клер ехидно улыбнулась, села на стул напротив Педрозы и заговорила с ним на беглом португальском. Джимми раскрыл рот… Через несколько мгновений Педроза разразился потоком слов, при этом он еще горячо жестикулировал.
Клер обернулась к Джимми.
— Он, вообще-то, из Африки, но осел в Португалии, в Лиссабоне. Он женат, у него шестеро детей, в компании «Белая звезда» он служит поваром уже пятнадцать лет, со своей семьей видится только дважды и год. Очень по ним скучает. Ты записываешь?
Джимми поискал ручку.
— Да, да… подожди! — Он торопливо стал писать. — Лиссабон… шестеро детей… видит только… — Джимми изглянул на Клер. — Почему ты не сказала, что знаешь португальский?
— А ты не спрашивал! — И прежде чем Джимми успел ответить, она снова начала осыпать Педрозу вопросами. Ответы его она тут же переводила так же эмоционально, как он говорил, а Джимми поспешно все записывал: каждую неделю готовится сто пять тысяч блюд, триста тысяч всяких десертов, варится полторы тысячи фунтов кофе, заготавливается восемь тысяч галлонов мороженого…
Когда Джимми заполнил фактами и цифрами семь страниц, он попросил Клер:
— Узнай у него, правда ли, что он ругает всех, кто роняет еду на пол или пытается вынести еду в каюту?
Клер спросила. Педроза встал с кресла, подошел к Джимми и ткнул его пальцем в грудь, что-то пролаял, потом снова ткнул. Джимми попятился. Педроза прорычал еще что-то. Джимми пятился, а Педроза наступал на него. Следуя за ними, Клер отрывисто переводила:
— Он говорит, что ненавидит тех, кто неаккуратно обращается с едой… он выматывается, когда ее готовит, а люди, кому она даром достается, роняют ее… и не подбирают… или немного попробуют и больше не хотят… пробуют следующее блюдо… все они жадные и ленивые… а их объедков целой африканской деревне хватило бы на много лет.
Педроза уже прижал Джимми к лееру и продолжал тыкать пальцем ему в грудь.
Джимми умоляюще посмотрел на Клер.
— Клер, пожалуйста, попроси его податься назад.
Клер быстро сказала Педрозе что-то по-португальски.
— И еще скажи, — добавил Джимми, — что он бешеный, как сто быков, и, если он еще раз брызнет мне в лицо своими слюнями, я оторву ему уши!
— Что же ты сам этого не скажешь? — на чистом английском проревел Педроза.
— А… э…
Педроза вдруг рассмеялся, еще раз ткнул Джимми в грудь и вернулся к столу. Он снова уселся и взял в руки газету.
Клер ушам своим не верила и не могла отвести взгляд от Педрозы.
— Так вы говорите по-английски?
— Полезно иногда иметь свои секреты, — сощурился Педроза и, не скрывая презрения, посмотрел на Джимми. — А еще полезней иногда не раскрывать рот.
По спине Джимми пробежала дрожь.
— Ты заметила, что на всех сделанных тобой снимках Педроза всегда с ножом? — спросил Джимми, когда они с Клер возвращались к Кроту.
— Он же шеф-повар, как же ему без ножа?
— Он действует мне на нервы!
— А мне на нервы действуешь ты!
Джимми скорчил гримасу.
— Совсем недурные вышли фотки, — просматривая сделанные снимки, сказала Клер, когда они уже подошли к редакции.
— И верно, неплохие! — согласился Джимми.
Войдя в редакцию, они остолбенели, увидев, что Крот стоит у окна. Он постучал пальцами по ноге, раздался гулкий звук, будто стукнули по металлу.
— Решил позволить им прогуляться, — объяснил он, улыбаясь, — дал команду «свистать всех наверх!». Конечно, олимпийские медали по бегу я выигрывать не собираюсь, но ножки не так уж плохи. Ну а как наш шеф-повар?
— Он псих… — начал Джимми, уже усевшись за стол и принимаясь печатать.
— Прекрасно! — в один голос с ним воскликнула Клер.
Крот перевел глаза с одного на другого.
— Ну хорошо, — сказал он, — давайте посмотрим снимки.
Клер стала нажимать кнопки на камере.
— Сейчас нужно перекачать их в компьютер и… — Вдруг она замолчала.
Нажала еще какие-то кнопки. Потом подняла внезапно побледневшее лицо:
— Я их стерла!
— Что? — удивился Крот.
— Я хотела убрать несколько неудачных, а стерла все!
— Ну-ка дай, я взгляну.
Крот взял в руки камеру и очень скоро печально вздохнул.
— Тебе не пришло в голову хотя бы внимательно прочитать инструкцию, прежде чем браться за кнопки?
Клер принялась изучать свои ногти.
— Она читать не умеет! — бросил Джимми.
Клер вздернула голову.
— А ты…
— Прекратите! — Крот посмотрел на Клер и погрозил ей пальцем.
Та прикусила язык.
— Ладно, Клер, снимки исчезли, всякое бывает, ничего страшного, не конец света. Тем не менее я хочу, чтобы газета была готова сегодня к вечеру. Напечатаем несколько экземпляров, и я покажу их капитану. Но помещать статью Джимми о шеф-поваре без фотографий мы не можем. Так что придется тебе, Клер, снова сбегать на кухню, поулыбаться Педрозе и убедить его еще раз попозировать.
— Ладно! Мне и правда ужасно жаль, что так вышло. — Клер взяла камеру и двинулась к дверям. Проходя мимо Джимми, она взглянула на экран компьютера.
— «Шеф» пишется с одним «ф», — прошипела она.
— А слово «идиотка» с одним «т», — прокричал ей вслед Джимми.
Крот был вне себя. С тех пор, как Клер побежала делать новые снимки на кухню, прошел час, а она все не возвращалась. Газету уже напечатали, оставив место только для фотографии повара-португальца. Хотя Джимми понимал, что этот номер газеты всего лишь пробный, что увидят его только капитан да кое-кто из команды, он тем не менее очень волновался, ведь в газете была помещена его статья. Крот ее прочитал, выбросил кое-какие параграфы, что-то поменял местами, но остался более чем доволен.
— Джимми, сынок, — сказал он, — по-моему, у тебя талант.
Джимми пожал плечами.
— Ну уж прямо… — пробормотал он.
За два года, проведенных в средней школе Восточного Белфаста, никто никогда даже не предположил, что у Джимми может быть какой-нибудь талант. Разве что талант учинять беспорядки.
— Куда же провалилась эта девица?
— Небось опять ногти красит, — проворчал Джимми. — Или денежки отправилась пересчитывать.
Крот оставил его слова без внимания.
— Послушай, Джимми, окажи мне услугу, сбегай на кухню и проверь, там она или нет. Может, старается сделать своей камерой какой-то умопомрачительный снимок, так ты скажи ей, что сейчас на это нет времени. Мне надо идти показывать газету. Верни эту дурочку сейчас же!
Если бы дома кто-то попросил Джимми оказать услугу, он либо сообщил бы этому человеку, в каком направлении тому убираться, либо потребовал бы плату вперед, а может, и вообще пропустил просьбу мимо ушей. Но здесь другое дело. Он хотел видеть результаты своего труда. Он хотел видеть напечатанной свою фамилию. Он хотел прочесть статью, подписанную Джимми Армстронгом. А пока не отыщется Клер с фотографиями, никакой газеты не будет.
Но в кухне он Клер не нашел. Педроза рявкнул, что она была, да вышла, и велел Джимми убираться, потому что он занят. Тогда Джимми поднялся на десятый этаж к каютам, которые занимало семейство Стэнфордов. Дверь одной из них была открыта, и Джимми увидел на балконе мать Клер. Он постучал, но, не получив ответа, вошел. Перед матерью Клер стоял мольберт и она рисовала заход солнца, из-за шума ветра она не слышала шагов Джимми и, когда он приблизился, чуть не упала со стула.
— Простите, — сказал Джимми, — я ищу Клер.
— А что, перед тем как войти в комнату, надо стучать, ты никогда не слышал? — спросила миссис Стэнфорд.
— Я стучал.
Она с пристрастием оглядела его с ног до головы.
— Ты тот самый беглец, да?
Джимми пожал плечами.
— Расскажи мне, почему ты убежал из дому?
— Не почему!
— Нет, ты должен был от чего-то скрыться. Иначе зачем убегать?
— Это получилось случайно.
— Думаю, что мальчик, убежавший по какой-то причине, внушал бы мне уважение, а убежавшего случайно я вряд ли стану уважать.
Джимми прищурился.
— Вы не видели Клер?
— Она промелькнула здесь пару минут назад, ворвалась и тут же вылетела.
— Не знаете, куда она побежала?
— Ну откуда мне знать? Я последняя, кому она что-то рассказывает. И хочу предупредить вас, молодой человек, Клер и так невыносима, не доводите ее до крайности. Я знаю таких, как вы.
