Саша Готти - Хроники Темного Универа. Начало (сборник)

– Резвее-едка, – протянула Царева с улыбкой. – Зачем им рисковать и повторять наши ошибки? Они вызвали тебя, посмотрели, проверили, кто ты и что ты. Внушили тебе отказаться от защиты темных: очень уж они мешали. А твою уязвимость Яромир проверил легким ударом светлой магии. Ты подвержена ей, а значит – смертна.

Царева протянула руки, и Владу ударила головная боль. Как тогда, в кафе.

– У вас же… не осталось… дара… – сквозь боль выкрикнула Влада, хватаясь за виски.

– Светлого – да… Светлая магия мне недоступна, но зато темная, – Царева прищурилась. – Порча, удары темной магией… Я практиковалась на тебе… Я натравливала на тебя собак, крыс – все, что возможно! И сейчас ты ничего не сделаешь, магия действует на тебя, и ты не умеешь от нее защищаться!

– Так вот что значили ваши вопли, когда вы меня видели, – прошептала Влада. – Теперь понимаю.

Вместо ответа Царева улыбнулась, жестко и неприятно. Она протянула руки, и головная боль стянула Владе голову железным обручем. В ушах зазвенело так, будто кто-то колотил молотком по водосточной трубе, надетой ей на голову.

Каждая секунда убивала и жалила, как ядовитая змея. Влада, закрыв голову руками, опустилась на землю. Когда-то, в первые дни своей жизни, она обладала даром, способным толкнуть магов на ее убийство. Где же теперь этот дар? Он бы сейчас помог ей противостоять и спастись, когда помощи ждать неоткуда.

Ее слепило ярко-белыми вспышками света, стало трудно лышать. Пахло чем-то овратительным, вроде смеси горелого железа и стирального порошка, чем-то убийственным для нее.

– Не могу больше, – прошептала она онемевшими губами.

Перед глазами был перевернутый набок двор, сейчас наполненный дождем. Вот тут она выросла, а теперь лежит и ждет смерти, не в силах пошевелиться.

Среди грохота дождя и звона в ушах было что-то еще. Как тихий голос на грани слышимости. Далекое воспоминание. Нужно было только услышать, настроиться на его мотив. Круги фонарей, освещавшие темный двор, поплыли в глазах огненной рекой, и Влада закрыла глаза.

Майский теплый вечер плывет над маленькой деревней. Пахнет скошенной травой, в бочке с дождевой водой плавают травинки, пытается выбраться на сушу незадачливый комар. Слышится стук по железу, ленивый собачий перелай за дальними домами.

– Фе-е-едя! – громко зовет румяная полная женщина, вытирая испачканные в земле руки о передник. – Федечка, пора спать! Где ты там? Ох, певец, поет он…

– Пусть всегда-а будет солнце, пусть всегда-а… – Восьмилетний мальчик играет с котенком, бегая по примятой траве. Он весело напевает песенку звонким мальчишеским голоском, срываясь на хохот, когда котенок выполняет воздушные кульбиты, распушив рыжий хвост.

– Поцарапает кот дите, как пить дать, искалечит, – ворчит старик-сосед с худым недобрым лицом, выглядывая из-за полуразвалившегося забора.

– Пусть всегда-а будет… Ай!

Котенок отпрыгивает в сторону с шипением, мальчик потирает исцарапанную руку.

– Ты чего-о? – обиженно спрашивает мальчишка. – Рыжик, ты совсем уже обалдел? Мне же больно. Кого испугался-то…

– Марин, я вам крышу залатал, порядок, – громко окликает с крыши молодой парень с молотком в руке. – Теперь хоть потоп с небес, а вам нипочем. Что вам еще починить?

– Слезайте, Виктор, что вы там ночью можете еще чинить, – ворчит румяная женщина. – Деньги за комнату платите вовремя, а больше мне ничего не надо. Еще сорветесь с крыши на ночь глядя, вези его в больницу…

– Не в больницу, а еще хуже будет, – ворчит сосед из-за забора. – Вот чую, что будет все плохо. Гроза впереди… Конец света наступит, чую я…

– Хватит вам каркать, как вас там, Фабиан Кириллович, – ворчит Марина. – Что вы сюда таскаетесь вечно и ворчите из-за углов? Пугаете кошмарами – меньше надо вам новостей всяких по телевизору смотреть. Смотрите лучше мультики или комедии. Идите к себе уже. Дома-то у вас, наверное, тоже дела есть свои…

Она недовольно косится на старичка. Вот ведь надоел – всегда появляется неизвестно откуда и начинает ворчать или комментировать все, что она делает. А где живет, не понять, отнекивается и бормочет под нос. Наверняка ходит сюда из соседней деревни, чтобы на нервы действовать. Марина видит в траве яркий желтый шарик – детская погремушка в виде солнышка. Не Федина, ее-то сын уже вырос из такого.

– Слезайте, Виктор, сорветесь! Я погремушку нашла, это ваша Влада потеряла?

Парень мягко спрыгивает с крыши на землю, берет погремушку в свои руки, благодарно улыбается. – Спасибо, Марин! Да, это доча моя растеряша…

– Бросается хорошими игрушками, – ворчит женщина, качая головой с легкой завистью.

Повезло этой Оле, с которой Виктор приехал из города. Она-то городская, изнеженная, все для нее в деревне непривычное, а парень у нее странный. Не то чтобы накачанный, как спортсмены, а просто сильный. А она, Ольга… Она как посмотрит, так будто на рентгене просветит. Такая юная, а глаза будто у старухи. Вот к таким-то красивые парни и липнут, не оторвешь. И ребенок у них тоже странный, эта Влада. Маленькая девочка, а как посмотрит – так и мурашки по коже.

– Федя, ремнем получишь! – сердито прикрикивает Марина на сынишку, и тот, схватив в охапку котенка, недовольно шаркает сандалями по деревянному крыльцу.

Над Горяевкой вечереет. Закат уже прогорел, как угли в костре, только над самым горизонтом тлеет темно-оранжевая полоска. Небосвод темно-синий, притихший, будто перед ночной грозой.

– Олька, вы с Владочкой потеряли солнце, – Виктор, поигрывая погремушкой, подходит к девушке, которая, держа на руках ребенка, с тревогой всматривается в сумрачную даль. – Держи! И вообще, вам обеим спать пора.

– Да-да, сейчас. Она еще не хочет спать, беспокоится. Да и я тоже.

– У тебя опять предчувствие?

– Да. Домовой тоже чувствует беду.

– С каких пор великий светлый маг прислушивается к ворчанию домовых? Мы тут уже месяц, все спокойно. Опасность миновала. Твой Магиструм уже и забыл про нас.

– Не забыл, – грустно улыбнулась девушка. – Тихо всегда перед бурей.

– Послушай, Оль… Горяевка – самое тихое место на планете. Я, как ты сказала, напокупал билетов во все города, которые вспомнил, чтобы замести следы. Оставил вместо себя в Универе фантом, подставил своего тролля-приятеля, всем наврал, кому можно. Даже оставил распоряжение на случай своей смерти, как это ни смешно. Тебе не кажется, что ты перестраховываешься? Кстати, Вандеру ты память не стерла, случайно? Он меня последние два дня перед отъездом вообще не узнавал.

– Да, я кое-что сделала, – нехотя призналась Ольга. – Поставила печать забвения, потом сниму, когда все уляжется. Зато папа не будет меня искать и волноваться, пока я не вернусь.

– Ты объяснишь мне наконец, в чем дело? Я понимаю, что ты из великой семьи магов, и мне, вампиру, никогда не понять ваши высокие материи. Я до сих пор не понимаю, как ты узнаешь, какой номер троллейбуса едет, если он еще за поворотом. И почему те букеты, которые я тебе дарил, стояли у тебя месяцами без воды и не вяли. Но сейчас мне хотелось бы понять, чего ты боишься. Говоришь об опасности, а мне не объясняешь ничего.

– Я объясню, – быстро и тихо сказала Ольга. – Я ведь маг. Мне необязательно видеть глазами и слышать ушами, чтобы знать, что происходит. Влада в опасности.

– И что не так с Владой? – нахмурился Виктор. – Нормальный здоровый ребенок. К тому же у нее есть магическая защита до тринадцати лет, ты сама мне сказала.

– Я думаю, пора тебе сказать. Наша дочь… она необычная.

– Необычная? А что в ней необычного может быть? Человек и вампир вместе – рождается вампир, наша хромосома сильнее. Я же тебе показывал все учебники по вампирологии из Темного Универа. Вырастет прекрасная вампирочка, пойдет учиться в Темный Универ, будет нас радовать!

– Нет, Витя. – Ольга покачала головой. – Ты забыл, что я не простой человек. И она не проявляет никаких признаков вампира. Я же чувствую, как маг, когда смотрю ей в глаза. Она не вампир, что-то другое. И это связано… с тем, о чем я тебе говорила.

– Что другое? – озадачился Виктор. – Что может быть другое-то? Оля, ты опять про тот кошмар, которым ты меня постоянно пугаешь? Некромагия, да? Знаешь, я ей даже благодарен!

– Витя, ты с ума сошел?!

– Ха, – Виктор усмехнулся. – Если бы не эта штука, которой ты так боишься, ты бы не стала копаться в истории своей семьи. И не узнала бы, как твои страшные предки убивали моих, – Виктор погладил девушку по волосам. – И не стала бы искать меня, чтобы слезно извиняться. Ты помнишь, что ты мне наговорила? Я сначала решил, что ты сумасшедшая… – Виктор рассмеялся, глядя на встревоженное лицо Ольги.