– О боже, – выдохнула Роза, когда приступ кашля кончился. – Простите, – обратилась она к юноше.
– Нет, пожалуйста, ваше высочество, это все я виноват. – Он прочистил горло. – Вам… вам понравился букет? В смысле, букеты? Я посылал… – Гален умолк, чувствуя себя глупо.
– О да! – Роза тепло улыбнулась ему. – Они были прекрасны.
– Я свой сохранила, – влезла Гортензия. – Засушила, и он стоит в маленькой вазе у меня на фортепиано.
– Я рад, – произнес Гален, но глаза его были прикованы к Розе. – Я надеялся порадовать вас.
Значит, Роза сочла сделанный им для нее букет прекрасным!
– Ой, спасибо, что напомнили. – Роза порылась в кармане плаща и вынула шнурок, которым Гален перевязал ее букет. – Заберете? Уверена, он вам пригодится.
– Нет-нет! Вы должны его сохранить, принцесса Роза, – сказал Гален. – Старый солдат, который научил меня вязать, всегда говорил, что шнурок из черной шерсти отгоняет зло. Я подумал, может…
Он смущенно умолк. Перевязанные черным шнурком букеты должны были, по замыслу, отвести болезнь, но уже ясно, что ничего у него не вышло.
– Тогда спасибо. – Роза явно не заметила его колебаний, смотала шнурок и убрала обратно в карман.
Разговор иссяк, и Гален неловко топтался перед двумя принцессами.
– Ну. – Он покачался на каблуках, прикидывая, как бы поскорей вернуться к работе, пока не пришел Райнер и не накостылял ему. – Уверен, что вы наслаждаетесь вниманием множества поклонников королевских кровей, которые приезжают поглазеть на вашу красоту, так что мне, пожалуй, лучше убраться. – Юноша поклонился. – Ненавижу, когда меня вызывают на дуэль.
Говоря это, Гален ухмыльнулся и подмигнул, но реакция принцесс его потрясла. Роза зажмурилась, словно от боли, а Гортензия натурально перекрестилась и забормотала молитву.
Гален обернулся на шум за спиной и увидел двух средних принцесс, следом семенила самая младшая. Все они в ужасе уставились на него.
– Он про тех принцев, которые умерли? – спросила Петуния, хмуро глядя на Галена. – Нам не полагается о них говорить, – громким шепотом сообщила она.
– Кто… умер? – У Галена дрогнул голос.
– Ш-ш-ш! – Две сестры, державшие малышку за руки, потащили ее прочь.
– Ш-ш-ш! – повторила сама Петуния через плечо, по-прежнему сердито таращась на Галена.
– Роза, нам лучше вернуться к себе в покои. Тебе следует отдохнуть, – натянуто произнесла Гортензия, избегая встречаться с юношей глазами.
А ведь всего несколько секунд назад она улыбалась ему сияющей улыбкой за то, что он рассмешил ее старшую сестру. У Галена упало сердце.
– Нет. – Роза стряхнула ее руку. – Он имеет право знать. Все имеют.
– Но, Роза, – запротестовала Гортензия, – он же садовник. Он тут совершенно ни при чем.
Гнев вспыхнул в груди Галена, но юноша его сдержал.
– Она права, – сказал он, отворачиваясь. – Я всего лишь садовник.
Хватит ставить Розу в неловкое положение.
– Говорят, вы были солдатом, – окликнула его та, – сражались за родину.
Он медленно повернулся обратно, расправив плечи.
– Это правда, ваше высочество.
– Тогда вам знакомы дороги к югу от Вестфалина, ведущие в Спанию и Аналузию?
– Конечно знакомы, ваше высочество. Я шел по ним, возвращаясь с войны.
Он подумал о странной старухе, встреченной на тех дорогах, и о подаренном ею плаще, который хранился в сундуке у него в комнате в дядюшкином доме. Младшему садовнику от плаща-невидимки мало проку.
– Много ли на этих дорогах бандитов? Большой ли опасности вы подвергались? – Роза глядела странно, словно уже знала ответ.
Гален озадаченно помотал головой:
– Нет, ваше высочество. Вдоль дорог иногда попадаются хутора, но люди добры к усталому солдату. Возможно, с тех пор, как я возвращался, все изменилось. Но прошло всего месяца четыре…
Она кивнула:
– Все твердят одно и то же. На этих дорогах никогда не водилось грабителей или иного повода для беспокойства. Однако спанский принц, который приезжал за нами ухаживать и пытался… шпионить за нами ночью, убит бандитами по пути домой.
Гален отпрянул.
– Мне очень жаль, ваше высочество. – Он припомнил пижона-принца, визжащего на носильщиков во дворе. Шпага царственного хлыща выглядела декоративной и вряд ли остановила бы профессионального налетчика. – Но у него была охрана… – Видя расстроенные лица, он оборвал рассуждения. – Я вам сочувствую, ведь вы скорбите о потере друга, ваши высочества.
Роза отмахнулась:
– Вряд ли его можно назвать нашим другом. – Она рассеянно ковыряла носком низкого ботинка мягкую землю вокруг скамейки. – И принцев Ла-Бельжа и Аналузии тоже. Иначе мы бы уже оцепенели от горя, ведь они тоже мертвы.
– Как так? – Осознав, что у него отвисла челюсть, Гален захлопнул рот, чуть не щелкнув зубами.
– Дуэль, – коротко сообщила Гортензия. – Они встретились при ла-бельжском дворе спустя неделю после неудачи аналузского принца. Тот обвинил ла-бельжского принца – не помню их имен, простите, – в подрывной деятельности, мол, ла-бельжский принц расставил тут ловушки, дабы обеспечить поражение и унижение аналузского принца. Ни слова правды, но они дрались и убили друг друга.
Потеряв дар речи, Гален вытаращился на нее.
– Остальные тоже мертвы, – добавила Роза. – Все побывавшие здесь наследники престолов погибли. У кого корабль потонул. У кого обычно послушный конь испугался и сбросил седока, сломав бедняге шею. – Она подняла глаза на Галена. – Мы прокляты. Вы заслуживаете правды, так знайте: наша семья проклята. Вам надо уходить, найдите работу где-нибудь еще, пока и с вами чего-нибудь не приключилось.
– Но, принцесса Роза! – взял себя в руки Гален. – Вовсе вы не прокляты. Вы болели, но это наверняка…
Она оборвала его резким взмахом руки и с усилием поднялась.
– Мы прокляты, – обреченно повторила она. Проходя мимо под руку с Гортензией, она коснулась плеча Галена тонкими пальцами и негромко сказала: – Покиньте это место.
Когда несколько минут спустя его нашел дядя Райнер, Гален так и стоял посреди прохода. Глядя на скамейку, где прежде сидели Роза с Гортензией, он лихорадочно размышлял.
– Гален! Тебе что, заняться нечем? – Судя по виду главного садовника, он с легкостью мог подыскать работу любому праздному подчиненному. – И почему на земле апельсин валяется?
Гален поднял на него глаза:
– Я намерен разгадать эту загадку.
– Что ты мелешь? – Райнер протянул лопатку и пакет с семенами, но Гален их не взял.
– Мне надо повидать короля, – пробормотал он себе под нос, проталкиваясь мимо Райнера и направляясь к выходу из теплицы. – Бедная Роза. Я должен ей помочь.
Дни Роза проводила как в тумане.
Воспаление легких временно избавило ее от обязанностей хозяйки дома. Эту роль играли по очереди Лилия с Фрезией, в зависимости от того, кто из них чувствовал себя лучше. Официальные ужины и приемы всегда казались Розе ужасно скучными, но теперь, получив возможность не присутствовать на них, она осознала, насколько хорошо они ее отвлекали. Образование ее завершилось, а увлечением, способным занять часы досуга, она, в отличие от Гортензии или Примулы, так и не обзавелась. Роза любила читать, но лихорадка и утомление не позволяли толком сосредоточиться. Она мусолила все тот же бретонский роман, начатый за неделю до болезни, и все никак не могла его домучить.
Ей полегчало, и она уже могла выходить из своих покоев на час-другой, но теперь стало слишком холодно для прогулок. Друзей за пределами дворца, кого можно было бы навестить, у нее не водилось, а о садах и речи быть не могло. Именно Гортензия предложила наведаться в теплицы, где росли экзотические фрукты и редкие орхидеи, и отложила свои музыкальные занятия, чтобы помочь Розе укутаться и добраться туда.
И в тропической теплице, на скамейке под банановым деревом она снова столкнулась с Галеном.
Роза даже испугалась своей радости при виде юноши в коричневом кафтане садовника. После парада напыщенных принцев, чьих лиц она по причине болезни и не запомнила, непринужденные манеры Галена и теплая, искренняя улыбка показались ей освежающими. Он снова подстригся – так коротко, что на висках просвечивала кожа. Волосы у него были жесткие, и ей вдруг ужасно захотелось погладить его по голове.
Роза не собиралась так ужасно вести себя с Галеном и заявлять ему, что они прокляты. Однако сильные чувства плохо поддаются управлению, и возмущение, охватившее ее, когда она обнаружила, что отец предлагает одну из них в качестве приза в состязании, в сочетании с ужасом при известии о смерти принцев усилило ее отчаяние.
Примула, как выяснилось, разделяла ее страхи, и это открытие отнюдь не прибавило бодрости.
