— Сказка — сказкой, а ночью всё равно холодно, — ворчливо заметил Алёшка. — Ты возьми-ка мою куртку. С ней хорошо, она походная.
— Да не надо! Тебе же дома влетит.
— Ни капельки мне не влетит, даже не думай!
Алёшка скинул с плеча куртку и набросил на Лётчика. Тот сидел, съёжившись, и куртка накрыла его всего — от плеч до сандалий.
— Спасибо, — сказал Лётчик. — Ну, ты уж иди. Скоро совсем стемнеет.
Он протянул из-под куртки руку. Алёшка ещё раз пожал его твёрдую ладошку, повернулся и пошёл среди тёмной шелестящей травы. А когда оглянулся, за травой не видно было ни Лётчика, ни самолёта.
Он и в самом деле скоро вышел на тропинку, а затем — на просёлочную дорогу.
Дорога вела прямо на закат. И там, на жёлтой полоске неба, проступали чёрные крыши и башни.
«Хоть бы успеть до закрытия музея», — подумал Алёшка.
И тут ему дорогу перешёл чёрный кот.
Кот был большой. И шёл не как все коты, а на задних лапах. Передние лапы он заложил за спину и шагал не торопясь, будто размышлял на ходу. Голова у кота была опущена, а хвост загнут вопросительным знаком.
Алёшка вообще-то не верил в приметы, но тут он остановился и от досады плюнул.
И кот остановился. Глянул через плечо на Алёшку и капризным тонким голосом сказал:
— Боже мой, как вы все мне надоели.
— Кто? — обалдело спросил Алёшка.
— Все, — решительно сказал кот. — Те, кто плюются и ругаются, когда меня видят.
Алёшка смутился.
— Это я просто так плюнул, — пробормотал он. — При чём здесь ты?
Но кот не поверил.
— Вот засунуть бы тебя в мою шкуру, — обиженно сказал он. — В эту самую шкуру, чёрную и лохматую. Тогда бы узнал…
Кот вдруг уселся на краю дороги, задней лапой почесал за ухом и уже спокойно продолжал:
— Куда ни сунешься — везде дороги. Улицы, тротуары, тропинки, аллеи, лестницы. И везде люди. Куда ни пойдёшь, обязательно у кого-нибудь поперёк дороги окажешься. И каждый шипит на тебя, как змея… Только в Ветрогорске и отдохнул немного.
— Отдохнул? Почему?
— Я там целую неделю прожил. В пустой бочке, на берегу. Хороший город, никто не ругается. Даже собаки не пристают.
— А зачем ушёл? — удивился Алёшка.
Кот горестно засопел.
— Не нашёл я там подходящей сапожной мастерской… Хочу сапоги заказать, а никто не берётся. Говорят: таких маленьких колодок нет… Ходил в кукольную мастерскую, а там сапоги не шьют. Всякие башмачки и туфельки — пожалуйста. Или даже босоножки. А зачем они мне? Мне сапоги нужны. Красные, с отворотами.
— Для чего тебе сапоги? — опять удивился Алёшка.
Тогда удивился кот:
— Ты что, неграмотный? Сказку про Кота в сапогах не знаешь? Даже кино такое есть.
— Сказку я знаю, — слегка обиделся Алёшка. — Да она ведь не про всякого кота. Ты думаешь, надел сапоги — сразу стал Котом в сапогах?
Алёшка думал, что кот рассердится. Но он опять задумчиво поскрёб за ухом и сказал:
— А что ж… Тот кот был тоже обыкновенный, пока сапоги не раздобыл. Ничем не лучше других… Дело в том, что если кот гуляет в сапогах, на него больше внимания обращают. Авторитет повышается. И легче отыскать своего маркиза Карабаса. Помнишь, как в кино? Он подружился с парнишкой Жаном, который потом сделался маркизом Карабасом.
— Значит, ты ищешь маркиза? — спросил Алёшка чуть насмешливо.
Кот вздохнул протяжно и невесело:
— Не обязательно маркиза. По правде говоря, хоть кого. Лишь бы одному не мыкаться.
«Бедняга, — подумал Алёшка. — Видно, не сладко ему, хоть и страна сказочная, и сам он говорящий».
А кот словно угадал его мысли. Жалобно глянул зелёными глазами и спросил:
— Тебе попутчик не нужен? Я тут все места знаю. Такие могут быть приключения, пальчики оближешь.
Конечно, было бы здорово вернуться домой с говорящим котом. Но Алёшка вспомнил, что мамы нет дома, а тётя Даша терпеть не может кошек. А не познакомить ли кота с Софьей Александровной? «Нет, — подумал Алёшка. — У него характер слишком самостоятельный. Не уживётся он там с её Кузями и Батончиками».
— Понимаешь… — смущённо начал он.
— Да понимаю, — перебил кот. — У каждого свои, заботы. Я и не обижаюсь. Только, если плюются вслед, зло берёт. Куда деваться-то? Не могу же я по воздуху летать…
— По воздуху? — переспросил Алёшка. И обрадовался неожиданной догадке. — Слушай, котик! Ты иди сейчас вон туда, всё прямо. Там среди травы стоит маленький самолёт, а у самолёта сидит мальчик. Это не просто мальчик, а Лётчик. Ему очень скучно летать одному. Ты скажи, что ищешь товарища. Он будет рад.
— Ты думаешь? — спросил кот и даже задрожал от волненья. — Он меня возьмёт?
— По-моему, возьмёт. Тебе ведь кресла отдельного не надо, ты маленький.
— Конечно! Я могу совсем в клубочек свернуться! Спасибо! Я побежал!
Кот опустился на четыре лапы, взметнул хвост и чёрной молнией метнулся в траву. Будто и не было его. Только верхушки качнулись.
Алёшка посмотрел ему вслед и зашагал к Ветрогорску. Несколько минут он чувствовал непонятную досаду: словно что-то сделал не так. Но потом стал думать о клипере и забыл обо всём остальном.
Ветрогорск начался маленькой улицей, заросшей узловатыми вязами и дубами. Домов в сумерках почти не было видно. В башенках и верхних этажах светились окна. Этот свет сквозь листья падал на выпуклую булыжную мостовую и блестел на камнях, как на чешуе громадной рыбы. А небо стало совсем ночным, темносиним.
Улица оказалась длинной. Она тянулась между заросшими откосами, над которыми дрожали огоньки, выскакивала на горбатые мостики. Под мостиками журчала вода и горланили лягушки.
Алёшка вышел наконец на маленькую круглую площадь. Там горели фонарики. Посреди площади стояла большая белая статуя рыбака. Рыбак сжимал в руке обломок весла, а на плече держал рыбу, похожую на акулу.
Кругом стояли дома с балконами, галереями и лесенками.
Прозвенел и укатил в тёмную щель переулка открытый трамвайчик со смеющимися пассажирами.
Из переулков долетал солёный полузнакомый запах. На зюйдвестке каменного рыбака, на светлых стенах верхних этажей равномерно зажигались и гасли отблески жёлтого света. И Алёшка вдруг понял, что это свет маяка, а пахнет морем.
Алёшка оглянулся: у кого узнать дорогу к Корабельному музею? Прохожих было немного. Но сзади вдруг послышался весёлый шум, и Алёшку окружила компания мальчишек.
Алёшка струхнул в первую секунду, но тут же увидел, что нечего бояться. Мальчишки были очень дружелюбные. Один из них, темноволосый, тонкий и высокий, сказал Алёшке, будто знакомому:
— Пойдём с нами! Мы идём искать говорящего дельфина Стёпку. Он знает, где затонул старый пароход «Везувий» с ёлочными игрушками. Говорят, Стёпка сегодня ночует в Жёлтой бухте. Идём! У нас как раз не хватает в команде одного человека.
— Да хотя бы и хватало! Всё равно пойдём! — вмешался круглоголовый малыш в широченных штанах до пят и тельняшке. У него были круглые, как копейки, веснушки и не было двух зубов. — Пойдём, — повторил он. — Стёпка нас покатает. Он знаешь как носится!
Он шепелявил, и поэтому получилось: «Штёпка наш покатает. Он жнаешь как ношитша!»
Остальные засмеялись, но ни капельки не обидно, а высокий опять сказал:
— Сегодня такой вечер. Обязательно будет какое-нибудь приключение.
Многие из ребят были с вёслами, а двое держали на плечах брезент, намотанный на длинный брус. Алёшка догадался, что это парус.
— Ребята, — сказал он, — я не могу. Спасибо. Но я правда не могу, честное слово. У меня такое важное дело, а времени совсем нет.
Они не обиделись, но огорчились. И малыш в тельняшке сказал:
— Штрашно жалко.
Алёшка спросил у ребят, как добраться до Корабельного музея, и они тут же объяснили, что «сперва вон в тот переулок, потом через большой сад, потом через дырку в изгороди, и там сразу увидишь».
Сад был похож на заповедный лес, дорожка заросла ползучими травами. Проносились летучие мыши. Над лужайками, словно стаи бабочек, мерцали зелёные огоньки. Мелькнуло жёлтое окошко с переплётом крест-накрест.
Кто-то шагал за Алёшкой следом. По сторонам раздавался иногда треск ветвей. Вдруг ударили два выстрела, и весёлый голос крикнул: «Мимо, гражданин Кривая Акула! Теперь моя очередь!» Потом зазвенел колокольчик.
Несколько раз Алёшку окликали: «Мальчик, постой! Мальчик, хочешь с нами?» Но он не отвечал и не замедлял шагов. Он чувствовал, что если оглянется, то его обязательно закружит, отвлечёт от главной дороги какая-нибудь сказка.
Алёшка добрался наконец до изгороди, нашёл дыру и вылез на каменный тротуар.
Музей он увидел сразу. Это был старинный дом, похожий на большую церковь, только без башен. Вместо башни поднималась над фасадом настоящая корабельная мачта с огоньками. Окна музея светились.
