Чтобы лучше видеть, я влезла на подоконник. На огромном позолоченном щите с вделанной в него скамейкой внесли Вента. Он был смертельно бледный, с прилипшими ко лбу черными кудрями, глаза запали и нехорошо блестели. Мы встретились взглядами. Он одними губами произнес мое имя. Я ничего не ответила. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и я снова в него влюблюсь. Но я заставила себя думать, что сейчас его занимают мысли не обо мне, а о большой порции мяса, таком же большом кувшине с «компотом» и той пугливой дуре в разрезанных шароварах.
Щит осторожно поставили на пол, Вент встал, опираясь на руки воинов, поднял с пола корону и надел ее. Кажется, других коронаций тут не бывает. Потом он ногой отпихнул труп прежнего короля и сел в кресло, находившееся на возвышении. Все радостно заорали, а я – нет. Оля, ясен пень, тоже. Вошли слуги и заменили все свечи.
– Катрин! – позвал Вент громко.
Толпа распалась и пропустила меня к трону. Я слезла с подоконника с грацией вареной черепахи и поползла к центру зала. Перед глазами у меня летали черные мошки, и на все-то мне было плевать с той сломавшейся колокольни.
Кто-то уже подсуетился и поставил рядом с троном позолоченный стул, на который мне и было предложено сесть. Я села. А чего мне терять?
Потом Вент что-то говорил. Но я уже плохо слушала. И откуда у него только такие силы берутся? Толпа орала в диком восторге. А откуда у толпы такие силы? Вент встал и начал говорить нечто совсем торжественное, но от патетики у меня начинается тоска, и поэтому я и вовсе не слушала. Но вдруг он посреди речи побледнел еще сильнее и снова сел в кресло. Для меня митинг закончился. Я тоже отрубилась.
Максим Крейц
Я заметил, что в городе боев не было. Все прошло на удивление мирно. Я подумал, что это, может быть, и правильно. Гражданские войны и государственные перевороты тут переживали настолько часто, что люди сумели к ним приспособиться, чтобы без особой нужды не убивать друг друга.
Сильный магический и обычный бои происходили только у замка короля, потому что весь город как-то незаметно сразу оказался в руках у мятежников. Мы отсиживались дома. Шер, сидя у себя и прихлебывая винцо, мысленно наблюдал за событиями и блаженно улыбался.
Я тоже мог наблюдать за происходящим на уровне сознания, но меня это отнюдь не радовало. Наконец меня сморил сон, и я ушел в отведенную мне комнатушку. Но перед этим подошел к Рену и спросил его, уж очень мне было любопытно:
– Что у Шера с лицом? Почему он носит повязку?
– Так его приняли при дворе отца Торри.
– И он служил им?
– И до вчерашнего вечера служил его сыну.
Действительно, как все банально! Но мне стало неприятно.
Рано утром меня разбудил слуга, бесцеремонно стянув с меня холодное колючее одеяло. Он меланхолично намотал его на руку и скрылся. Я нащупал на полу у кровати очки и надел их. Судя по свету в окне, сейчас по земным меркам часов пять утра в пасмурный июльский день. Я поморщился – спал всего четыре часа.
Нас ждал завтрак: жесткое мясо и немного ягод вроде винограда. Все получше, чем то, что приходилось есть последнее время. Оля бы не слишком огорчилась из-за такого рациона. Больше всего в жизни она боится поправиться. Я считаю, совершенно зря.
Мы вышли на улицу вооруженные до зубов. Редкие пьяные патрули не обращали на нас, грешных, никакого внимания. Весь город стал слегка сумасшедшим. Мы остановились на одном перекрестке переждать стихийно возникший маленький бой.
Люди, видимо, из охраны нового короля, брали приступом дом. Хозяева отстаивали свое право на собственность, но шансов у них было немного. Солдатня озверела от кровавой ночи и жаждала «продолжения банкета».
У них уже был один убитый, но остальные, кажется, не обратили на это никакого внимания. Дерущихся можно было обойти, но тогда мы бы потеряли, по словам Шера, больше времени.
Я решил, что это удобный случай, чтобы спросить его о том, что меня так давно занимало.
– Шер, вы бы не могли ответить на один, может быть, несколько наивный вопрос?
– К чему такие предисловия? Спрашивайте, конечно же!
– Я в вашем мире первый раз и ничего о нем не знаю…
Мне показалось, я говорю в стиле «сами мы не местные».
– Одним словом, мне бы очень хотелось знать, есть ли в вашем мире какая-нибудь религия? Во что здесь верят? Я не заметил никаких следов храмов или святилищ.
– В том-то и дело, что у нас нет никакой религии. Это мир одних атеистов. Раньше у нас был древний культ одного бога, но теперь о нем все забыли. Когда занятия магией стали в нашем мире основой жизни и политики, от религии отказались. Ее запретили, и запрет действует по сей день. Но люди уже привыкли к тому, что их поступки останутся на земле без всяких последствий, поэтому можно делать все, что угодно. В горах остались племена со своими божествами…
Я оглянулся на Рена. Тот не собирался спорить, хотя и был явно не согласен. В любом случае я понимал, что за несколько дней нельзя познать весь мир целиком. Хотя у них все значительно логичнее, чем у нас. Обыкновенный землянин верит в бога или во множество богов, знает, что за грехи неминуемо последуют загробные неприятности, и тем не менее с упорством, достойным лучшего применения прибавляет ко всеобщему злу свои – мелкие и не очень – безобразия. Здесь же человек не верит в последствия дурных и добрых дел, а потому убивает, предает и прочее, совершенно не дорожа при этом собственной шкурой.
Это все стоит того, чтобы поразмыслить на досуге.
Во всяком случае, теперь я почти понял Шера. Он вырос в племени. Условно обозначу его племенем верующих. Там, где есть твердая вера в загробную жизнь, страх смерти – чувство постыдное. Следовательно, дезертирство – великое преступление. С этой точки зрения мне все ясно. Но откуда в этом племени взялся диссидент, человек с другими взглядами, который не стыдится того, что он бежал с поля битвы? Это пока осталось для меня загадкой.
Да, над этим стоит поразмыслить.
Вскоре драка закончилась, дверь в дом была разломана, воины ворвались внутрь, из окон на мостовую выпали три человека, изуродованные до неузнаваемости. Игорь хотел им помочь, но Шер сразу определил, что это бесполезно, и равнодушно прошел мимо. Мы последовали за ним. Рен на убитых несоплеменников смотрел с такой же неестественной для меня флегматичностью.
Что творилось у дворца, мне даже не очень хочется описывать. Вчера тут была настоящая мясорубка, и тела никто не хотел убирать. Куски каменных плит. Оружие с кровавыми пятнами. Я шел, пытаясь не смотреть по сторонам, но смотрел – невольно. От цехов несло гарью и дымом недавно потухших углей.
Когда мы беспрепятственно миновали половину этого кошмара и до парадного подъезда оставалось не больше двадцати метров, на балкон уцелевшей башни вышел герольд с забинтованной головой.
– Король Вент а-ла-Коэ, бывший сеньор Клот… – провозгласил он.
– Да, старина Змей сильный малый, от него можно было ожидать, – словно бы про себя отметил Шер.
– …царствовавший одну ночь…
Шер удивленно поднял брови.
– Умер! Назначив королевой Катрин Родоначальницу, бывшую Озерной!
Несколько слуг, пытавшихся прибраться во дворе, ответили нестройными криками. У меня отвисла челюсть.
– Эй, куда? – крикнул Шер, когда я бегом кинулся к парадному подъезду. Но я не ответил. У него на наш счет были свои планы. Чего хотят все в этом мире? Власти. Во всяком случае, пока все, что происходило на моих глазах, происходило ради нее. Почему же у меня не может быть других целей, ради которых я могу что-то предпринять?
Не глядя на стражу, которая плохо держалась на ногах и практически не реагировала на происходящее, я ворвался во дворец, взбежал по лестницам в королевские покои. Я чувствовал, где находится Катя.
Если она окончательно стала такой же, как все здесь, то больше нет никакой надежды, но мне не хотелось верить, что она ради трона – не самой необходимой вещи на свете, убила не безгрешного, но все же человека – Вента ла-Коэ. Я надеялся, что она с нами.
За мной бежал Игорь. Это правильно. Так и должно быть.
Я заглянул в одну из комнат. Там сидел Димка и упорно вертел в руках свиток со здешними письменами, пытаясь понять, как его повернуть, чтоб он был не вверх ногами.
Увидев меня, он вытаращился сначала испуганно, потом удивленно и наконец кинулся к нам с Игорем, бросив свой свиток.
– Где Оля? – тут же спросил я.
– Макс, ты знаешь, тут такое было! – не хотел он слушать.
– Кто-нибудь из наших тут еще есть?
– Ну хорошо, давай всех соберем, а потом я тебе все расскажу. Ты знаешь, тут такие дела творились…
В одной из комнаток, которую показал Дима, сидела Наташа в окружении служанок и примеряла местное платье. Служанки, увидев нас, завизжали.
– Димка, чего вламываешься, не видишь, я переодеваюсь!
– Переодевайся в свое, мы домой едем! – крикнул ей Димка. Я замер. Что она ответит?
