— У нас другая задача. Не спеши. Машина стала медленно разворачиваться. Виктор увидел, как над словно металлической поверхностью воды вздувались и опадали огромные пузыри, будто кто-то вскипятил речную воду.
— Сейчас они очистят реку и погонят отариев до океана. А мы пока займемся уже вылезшими.
Машина помчалась прямо к той куче мале, что еще копошилась над сраженным лятуем. Водитель на мгновение включил фары, и несколько ослепительно алых лучей врезались в копошащиеся тела, прошлись по ним и словно подняли отариев в воздух. Они подскакивали на всех восьми щупальцах, расправляли крылья, пытались улететь, отскочить. Как будто это им удавалось. Одни, те, что были вверху, отскакивали метров на десять. Но те, что были внизу, уже наелись до отвала и поэтому не могли подпрыгивать. Они только перекатывались, как колобки.
Постепенно стал вырисовываться дочиста обглоданный скелет лятуя. Он не удивил Виктора. Он ужаснул его, потому что он представил, что же осталось от Андрея. Виктор закричал:
— Скорее! К Андрею!
— Успеется, — буркнул водитель машины и снова включил лезвия алых лучей.
Теперь машина стояла на месте, и водитель рычагом направлял излучающий алый свет фонарь то на одного, то на другого отария. Как только чудовище попадало под луч, оно корчилось, извивалось, а водитель, поворачивая фонарь, исчерчивал его лучом вдоль и поперек.
И уж когда чудовище испускало дух, луч перескакивал на следующее.
Виктор смотрел то на чудовище, то на водителя. У того все сильней и сильней оттопыривалась нижняя губа, а глаза сужались, становились пронзительными и… жалкими. Наконец он не выдержал и обратился к Оэте:
— Не могу… Противно.
Оэта молча приняла из его рук рычаг управления лучом. Она не так ловко и не так быстро, как водитель, но, пожалуй, точней, чем он, стала расправляться с отариями. Их становилось все меньше. Пополнение из реки перестало прибывать. Люди в скафандрах делали свое дело.
Виктор не понимал только одного: как можно так спокойно вести себя в то время, когда в опасности находятся люди. Больше того — близкие люди. Ведь за спиной Оэты спасается на дереве ее родная дочь! А мать даже не оглядывается и борется с общей опасностью!
Пусть у нее упрямо и скорбно сжаты губы, пусть она кажется уже не серебряной, а просто бледной, и в уголках ее покрасневших глаз то навертываются, то пропадают слезы. Конечно, она волнуется, конечно, она переживает, но ведь вот — дерется с отариями, прежде всего заботится об общем благе, об общей безопасности, а потом уж о… Впрочем, почему «потом уж»? Вместе с тем она дерется и за безопасность своей дочери.
Ведь если разобраться спокойно, Пепе пока что ничто непосредственно не угрожало. Она сидела на дереве, нападавших на нее отариев отогнали и искромсали копытами подоспевшие лятуи. Наконец, люди в скафандрах тоже делали свое дело под водой. Они били врага в воде, не давая ему выползти. Так что можно было и держаться.
И все-таки… Все-таки это здорово. Как смелы и организованны эти серебряные люди, как они умеют подчинить самих себя, свои чувства общему делу. Тому самому, которое в равной степени важно для всех.
Все это очень нравилось Виктору. Не нравилось только то, что Оэта не спешила на помощь Андрею. Погребенный под грудой копошащихся и перекатывающихся чудищ, он, вероятно, десять раз уже мысленно умер. И пусть серебряные люди такие сознательные и выдержанные. Но ведь должны же они понять, что подобное Андрей переживает впервые. Он же наверняка испугался. И хотя, как уверяют все, ему ничего страшного не грозит, его защитит от страшных щупалец костюм-скафандр — страх-то все равно дело не слишком радостное.
И Виктор уже хотел было сказать об этом Оэте, но она сама поняла, что не дело так долго испытывать мужество инопланетянина, и обратилась к водителю:
— Боюсь, что парнишке приходится туго. Нужно начинать разгонять и этих гадов. Только осторожно… Чтобы не задеть комбинезона.
Водитель словно нехотя оттолкнулся от спинки сиденья и включил еще один фонарь. Его свет оказался уже не пронзительно-алым, а желтым, ядовитым. Водитель осторожно подвел рычагом этот луч к самому крайнему из атакующих Андрея отариев и быстро полоснул его по глазам. Чудовище подпрыгнуло и отскочило в сторону. Если бы у него было не четыре глаза, то можно было бы сказать, что оно озирается, стараясь понять, откуда пришелся такой удар. Но отарий только вращал выпуклыми глазами и растерянно шевелил щупальцами.
Оэта быстро перенесла алый луч и перечеркнула им крест-накрест бурую спину отария. Тот скорчился, перевернулся и затих. Так повторялось несколько раз, пока из-под шевелящейся груды не показался яркий костюм Андрея.
Потом между щупалец просунулась его нога. Она поерзала по земле, нашла точку для упора и явственно напряглась. Водитель провел желтым лучом по спинам двух верхних отариев. Они, конечно, подпрыгнули и отскочили, а другие не успели занять их место. И, видимо, Андрей сразу уловил ослабление давления. Он рванулся и встал на колени. Отарий опять навалились на него: известно, что на лежачего нападать легче всего.
Андрей уже поднялся. Пусть на колени, но поднялся, и поэтому выдержал натиск. Он выпростал руки и стал бороться со щупальцами, стараясь уловить момент, когда можно будет рвануться еще раз и встать наконец на ноги.
Голодные отарии, вероятно, поняли, что они могут упустить, как им казалось, верную добычу, и засуетились. А в суете какая уж драка? Они переплетались, переползали друг через друга, соскальзывали и даже боролись друг с другом, потому что щупальца одних попадали на щупальца других и наверняка жалили их.
Этой неразберихой умненько пользовался водитель. Как только какой-нибудь слишком настырный гад оказывался на плечах и голове Андрея, его тут же «ласкал» ядовитый желтый луч. Отарий отпрыгивал и дергался в шоке. А уж потом его настигал алый луч, и он затихал…
В один из таких моментов Андрей все-таки успел встать на одно колено. И тут случилось непредвиденное. Огибая машину, прямо на Андрея помчались сразу три лятуя. Их яростные, с оскаленными крупными зубами морды, развевающиеся хвосты и вставшие торчком горбы делали их страшными. Виктор закрыл глаза — вот уж эти чудища наверняка разорвут Андрея.
Но чудища повели себя как настоящие бойцы. Два из них зубами ухватили за противоположные щупальца крайнего отария и оттянули назад, растягивая одновременно и в стороны так, что остальные шесть щупалец просто не могли дотянуться до лятуевых морд — им не хватало самую малость, чуть-чуть.
Оттащив свою добычу в сторону, они опустили ее под ноги третьему лятую, и тот стал топтать ее копытами. Два других добавили. Потом вся тройка взялась за следующего отария, и Андрей встал наконец на ноги и вступил в настоящую борьбу со щупальцами остальных.
Он был похож на укротителя или на того героя древности — Лаокоона, который боролся со змеями. Но Лаокоон и его сыновья не смогли победить страшных змей, потому что они были одни. А Андрея поддерживали другие.
Но в это время в дверцу машины кто-то забарабанил. Водитель не глядя нащупал запор и приоткрыл дверь. В нее, свешиваясь со своего оседланного лятуя, заглянула Пепа и закричала:
— Мама! Мамочка! Ты не беспокойся. Всё в порядке!
Она развернула лятуя и помчалась прямо к Андрею, который боролся с последними, тремя-четырьмя…
Лятуй заплясал перед ними, но три других стали хватать зубами за щупальца врагов, и не столько Пепа, сколько сам лятуй уловил тот единственный момент, когда Андрей почти освободился от щупалец. Пепа протянула ему руку, и Андрей схватился за нее. Пепа покачнулась и на какое-то мгновение показалось, что она вот-вот упадет на отариев. Но она удержалась в седле и помогла Андрею вскарабкаться на лятуя. Теперь — вероятно, потому, что он уже приобрел некоторый опыт, а может, просто от страха — Андрей проделал это очень быстро. Лятуй взбрыкнул — щупальца стали обвиваться вокруг его ног — и заржал. Три других лятуя копытами отбили товарища и продолжили свою схватку с отариями. Пепа и Андрей поскакали прочь. Оэта закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Противная девчонка! До чего же противная! — Рыдания душили ее, но она произнесла сквозь слезы: — А все-таки молодец.
Виктор подумал, что на Мёмбе есть справедливые взрослые.
Глава тринадцатая
После боя
От сердца, как говорится, отлегло, и Виктор впервые за этот стремительный час вздохнул посвободней и, хотя ему очень хотелось встретиться со своими и с новыми товарищами и проверить, как они перенесли передрягу, он все-таки прежде всего осмотрелся. Оказывается, прибыло еще несколько машин, оснащенных губительными для отариев лучами, и другие машины, которые деловито занялись тем, что осталось на поле боя. Они аккуратно подбирали распластанные или истоптанные тела отариев и складывали в свои кузова.
