– Гиперборейская живая вода, – пояснила русалка.
Она появилась неожиданно и неслышно прямо за спиной Оливии.
– Я пришла сюда, потому что мне нужно кое-что, – прямо заявила девочка.
– Я знаю, – усмехнулась русалка. – Посмотри на свои руки.
Оливия подняла ладони к лицу и увидела, как растекается вокруг них темно-синее слоистое марево.
– Что это? – спросила девочка.
– Твои чувства. Страх, горечь разлуки, гордость. Много всего – так и не разберешь, – отвечала русалка.
– Это плохо? – поинтересовалась Оливия.
Колдовская наука часто предполагала очищение разума от глупых чувств.
– В порядке вещей, – усмехнулась русалка. – Тебе нужны чувства, чтобы разделить их с миром. Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?
– Помню. Я готова. Мне нужно спасти отца, – Оливия говорила спокойно, но синяя муть так и текла с ее ладоней.
– Тогда действуй, – велела русалка. – Но сначала еще один небольшой урок. Вода усиливает шаманство лунной традиции. В пустыне оно бесполезно. На берегу гораздо слабей. А здесь живая вода усилит его многократно. Просто вложи в нее свою силу и свои желания.
Оливия прекрасно все поняла. Она чувствовала, как ярко-голубая вода тянется к ней навстречу, извиваясь, как кошка, трущаяся о ноги. Девочка схватила этот поток холодного пламени, зажмурилась и мысленно прокричала:
– Я должна помочь папе!
На мгновение все терзавшие Оливию страхи неимоверно усилились. Они стали почти невыносимыми, а потом вдруг отхлынули. Ушли и распространились вместе с подземными водами. Девочка вздохнула с облегчением. И тут к ней пришла ответная волна, в ней было сочувствие, но гораздо больше боли и собственных обид. Звери страдали от голода и боялись хищников. Деревья вечно терзали друг друга, отбирая солнце, подземные воды и само пространство. Насекомые просто по природе своей были несчастны и сварливы. Этот поток мучительно долго изливался в душу Оливии. Казалось, ему не будет конца, но вот он начал ослабевать и почти сошел на нет. Девочку шатало, и она вынуждена была ухватиться за водоросли.
– Как замечательно, что ты разделила со мной это бремя. Мне было слишком тяжело его тащить, – Оливия с трудом различила голос русалки, та уже уплывала прочь, грациозно изгибаясь чешуйчатым телом.
– Неужели обманула? – Сердце девочки сжалось от отчаянья.
И тут же она ощутила, как застонали и затряслись деревья в лесу. Нет, всё было по-настоящему.
– Тогда вперед! – скомандовала Оливия. – Я очень хочу помочь моему папочке! Вы ведь знаете, где Москва?
Проснувшись рано утром, Николас обнаружил, что он в избе один. Впрочем, значения он этому не придал – мало ли куда могла отлучиться Оливия. Стоило мальчику выйти на двор, как он понял: что-то пошло не так. Во-первых, избушка за ночь развернулась. Раньше ее дверь выходила на пруд. Теперь же, стоя на крыльце, Ник видел перед собой огороды. Те самые, что находились позади небольшой деревеньки. А во-вторых, весь лес как будто изменился. Ник смотрел на него пару минут и только потом понял, что старые деревья куда-то делись. Их место заняли новые – частично пришлые, частично выросшие в рекордные сроки.
– Что здесь вообще такое творится? – проговорил Николас. – Твоих рук дело, Тимофей Спиридонович?
– Никак нет, – отвечал домовой, выглядывая из печки. – Всё баба твоя. Русалочьим чаровством баловаться вздумала!
Ник почувствовал неладное и побежал вокруг избы к берегу пруда. Там изменений было куда больше. На месте аккуратного почти круглого озера плескался огромный водоем, вытянутый прямой линией куда-то на юго-запад.
– Ну, и дела! – только и смог сказать Николас.
Этим утром мастер Гримгор встречался с Морозовым в Староконюшенном переулке. Там у боярина имелся скромный, но чрезвычайно дорогой домик. Место было тихое и безлюдное. Михаил Всеволодович пришел на встречу при полном параде в собольей шапке и красном кафтане с орденами. В крохотном тенистом садике он оказался за пять минут до назначенного времени. Из темного угла ему навстречу вышел мастер Гримгор. Колдун был одет на свой обычный западный манер – в длинный темно-серый кожаный плащ. Голову прикрывала широкополая шляпа из того же материала.
– Граф Джаяров более не угрожает русскому государству своей некромантией, – сказал мастер Гримгор. – Но ты ведь уже в курсе…
– Ночью мы наблюдали за битвой. И были впечатлены, – ответил Михаил Всеволодович.
– Рад, что смог вас развлечь. Не стоило подходить так близко. В подобных делах всегда есть риск неожиданного поворота событий… – заметил колдун.
Морозов достал из-за пазухи пачку документов и протянул мастеру Гримгору:
– Ваши паспорта. Теперь вы русские граждане. Прочие награды и почетную должность ты сможешь получить после того, как я утрясу в Собрании все формальности.
Колдун взял документы и некоторое время медлил. Потом всё-таки решился и заговорил:
– Вот еще что… Должен предупредить, что в Москве могут находиться еще некроманты. Сведения из источника, которому я безоговорочно доверяю…
Лицо Михаила Всеволодовича выразило крайнюю озабоченность.
– В таком случае никто не может чувствовать себя в безопасности, – сказал он. – Полагаю, нам предстоит еще одно дело. Будь на связи.
– Хорошо, – ответил колдун, пожал боярину руку и направился к выходу из садика.
В дальнем конце переулка мастер Гримгор увидел Изольду Мортенсен. Но он не вызывал Смерть. Ее появление могло означать только одно! Колдун резко обернулся и увидел в руках Морозова стальной шестизарядный револьвер. Тут же раздался выстрел. Пуля ударила в район сердца. Колдун повалился на газон. Полы его плаща с силой хлопнули. Могло показаться, что это крылья, которые попытались поднять в воздух тело хозяина.
– Всегда есть риск неожиданного поворота событий, – проговорил боярин Морозов.
Потом Михаил Всеволодович подошел к телу своего друга. Кожаный плащ был самым явным образом продырявлен на груди. Но никаких следов крови. Морозов взялся за кисть колдуна и попытался нащупать пульс.
По переулку в это время проходила высокая костлявая старуха со странным чехлом за спиной. Она перешла дорогу, склонилась над поверженным колдуном, хрипло рассмеялась и проговорила кашляющим шепотом:
– Какая ирония.
Боярин Морозов был совершенно сбит с толку. Что это за бабуля, которая не верещит и не падает в обморок при виде свершившегося убийства? Более того, находит происходящее забавным. Если бы Михаил Всеволодович заглянул под простреленный плащ, он бы увидел, что пуля угодила точно в рукоятку крошечного кинжала. Удар раскалил его сталь докрасна, а лезвие почти вогнал в сердце. Но этот ритуальный ножичек ведь не болтался в груди сам по себе, его удерживало на месте заклинание. Иначе любое падение или столкновение на улице могло оказаться фатальным для колдуна. Выстрел Морозова почти убил Гримгора. Причем дважды. Острие кинжала прошло до самого сердца и вонзилось в правый желудочек. Заклинание вовремя его остановило. При этом оно отобрало у колдуна все силы, отправив в глубокий обморок. Все эти анатомические подробности казались Изольде Мортенсен необычайно забавными. Смерть веселилась и радовалось невероятной красоте такого стечения обстоятельств.
Такое чувство прекрасного было чуждо боярину Морозову. Он понимал, что для верности следует добить колдуна, а потом разобраться с безумной старухой. Боярин направил пистолет на голову мастера Гримгора.
– Поздно, – прошептала Смерть.
И действительно, Михаил Всеволодович не успел выстрелить. Что-то стремительное и жужжащее ужалило боярина в глаз. Он взвыл от безумной боли. С ближайшего дерева прыгнула рысь. Большая кошка сбила Морозова с ног. Ее челюсти аккуратно, но сильно, сдавили горло Михаила Всеволодовича, так что тот не смог позвать на помощь свою ручную саблю. Боярин хрипел, мотал ногами, тер стремительно распухающий глаз. Он не заметил, как с крыши небольшого деревянного домика спрыгнула девушка.
Дарья Муромская с самого раннего утра следила за мастером Гримгором. Делала она это безо всякого поощрения начальства и даже супротив его воли. Евстратий Павлович приказал девушке идти домой и хорошенько выспаться, предоставив действовать ученым мужам, бумажным душам и прочим служивым охранного приказа. Но Дарья ослушалась. Само по себе присутствие в Москве лемурийского агента – это уже из ряда вон! А тут еще этот колдун! Иноземец специально охотился на некроманта, выслеживал его – это было ясно. Почему этим занимался именно он, а не родной охранный приказ? Девушку чрезвычайно заинтересовал весь этот заговор. И не меньше личность самого колдуна, пусть в этом она себе и не признавалась. В любом случае, привычка доводить расследования до конца не позволила Дарье отправиться домой. Она поспала пару часиков в кресле на Курском вокзале, пока Стеша караулила колдуна, а потом продолжила слежку.
