Солнце греет мне плечи, волосы за спиной струятся по ветру. Вокруг тишина. Я лечу и блаженствую. Внизу змеятся реки сквозь каньоны, скалы, обдуваемые тысячелетними ветрами, и моя крошечная тень, едва различимая на голой земле.
И еще одна четкая черная тень, все ближе и ближе, следует за мной по пятам. Вот она уже надо мной.
Набираю полные легкие воздуха, складываю крылья, принимаю вертикальное положение и выкидываю вверх крепко сжатый кулак. Отлично сработано, а главное вовремя. Он приходится ровно в физиономию моего преследователя.
Слышу свистящее дыхание, чувствую треснувшую от удара кожу, ныряю вниз, делаю кувырок через голову и захожу на атаку снизу.
— Ты что, спятила? — кричит мне Клык, растирая скулу под правым глазом.
— Клык! — Выравниваю положение тела и подлетаю к нему вплотную, на расстоянии вытянутого крыла. — Прости! Прости меня! Я случайно. Я не знала, что это ты. Ты зачем за мной следишь?
— Кому еще-то быть? — Голос у него сердитый, и он не отрывает руки от лица.
— Да кому хочешь. Может, ирейзер, может, флайбой или…
— Нет больше никаких ирейзеров. — Он удивленно на меня смотрит. — Их на покой отправили. Забыла, что ли. И не думаю, что флайбои где-нибудь еще остались. От них уже тыщу лет ни слуху, ни духу. Кто еще за тобой полетит, кроме кого-то из наших?
Мы оба одновременно вспоминаем про Дилана.
— Я же сказала, прости… Я от неожиданности.
Скула у него красная и уже распухает. Вот красота-то завтра будет!
— Смотри, там внизу дерево. Давай сядем посидим немного, — предлагает Клык.
На самом обрыве скалы несколько молодых сосенок. И одна высоченная, старая и раскидистая. Минута — и мы, резко сбросив скорость, опускаемся в развилку ее толстых ветвей.
— А ты прости меня за вчерашнее. — Клык прислоняется спиной к мощному ровному стволу. — Дилан меня вчера совсем достал. Не надо было так заводиться. Ну и, понимаешь, в запале я все проворонил. Даже что дом горит, не заметил. — Он криво усмехается.
— Да ладно, с домом все в порядке. Только диван сгорел. Это Газ с Игги новую взрывчатку изобретали. Вот искра и упала. А так все ничего…
Клык покачал головой, вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза. У меня опять побежали по спине мурашки, и мне опять захотелось прижаться к нему и забыть обо всем на свете. Но что-то все-таки изменилось, что-то внутри меня стало иным.
Не пойму почему, но передо мной вдруг встает лицо Дилана. И теперь их как будто со мной рядом двое: Клык и Дилан. Ночь и день. Лицо Дилана открытое и ясное. Он точно вот-вот задаст вопросы, начнет обсуждать и разговаривать. А Клык похож на самую интересную на свете загадку: он закрыт, полон тайн и непонятной внутренней силы.
— Джеб говорит, стая на нас жалуется, — говорю я ему.
Свежий, благоухающий сосновой смолой ветер треплет мне волосы, и я заправляю их за уши.
— Ничего. Мы все привыкаем к… переменам. — Он потянулся ко мне, взял прядь волос, и пальцы у него тут же запутались в колтунах. — Какие у тебя волосы красивые, особенно на солнце, смотри, кажется, они коричневые, а сколько в них рыжих и золотых проблесков…
Но мне не до цвета моих кудрей.
— Нет, все-таки нам надо подумать…
— И думать нечего, — шепчет Клык и наклоняет голову. Я даже вздохнуть не успела, как к моим губам прижались его теплые, мягкие губы. Он обхватывает меня руками и прижимает к себе.
Мне знакома каждая его черточка, и я снова замечаю, как вздувается его скула. Мне даже смотреть на него не надо. Коснись я его — сразу узнаю. Ведь мы всегда были вместе. Буквально всегда, всю мою жизнь. Он всегда был моим лучшим другом, моим первым помощником. Я даже не заметила, как наши чувства поменялись. И все, что я знаю, это то, что лучше, чем он, для меня никого нет.
Он все теснее и теснее притягивает меня к себе, пока мы не сливаемся друг с другом. Не помню, как долго мы там в ветвях сосны с ним шептались и целовались. Наконец у меня заурчало в животе, и, расхохотавшись, мы оторвались друг от друга.
— Ладно, мне пора в магазин, — говорю я с таким чувством, что в моем мире все снова встало на места и все печали ушли в прошлое. — Полетишь со мной?
Клык кивает, но только мы приготовились взлетать, небо наполнилось низким гудением, точно где-то рядом пчелиный рой возвращается в улей. Выглядываем из-под веток. Нет, не пчелы, — где-то высоко-высоко в небе, там, куда даже мы обычно не залетаем, четыре черных вертолета. Мы еще кое-как заметили, а нормальному человеческому глазу их вовсе не различить.
Но нам с Клыком ясно: это вертушки, и они движутся к нашему дому.
Не сговариваясь срываемся с ветки и раскрываем крылья у самого дна каньона.
Время возвращаться с небес на землю.
Дилан еще и девяти месяцев на свете не прожил и многого о стае не знает. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: крылья у ребят — самое уязвимое место.
А Надж ирейзеры их вот-вот переломят и потом швырнут ее из окна в ущелье.
— Не смей! — кричит Дилан, бросаясь на ирейзера.
Осклабившись, громила выставляет вверх ногу и ударом кованого сапога в грудь с размаху размазывает Дилана по стенке.
Газ в пылу боя выскользнул в кухню в надежде схватить один из остро наточенных ножей Игги. Но там среди грязных кастрюль и тарелок сам черт ногу сломит — ничего впопыхах не найдешь. Газман хватает что под руку попало и стремглав несется обратно в гостиную на воняющее газом и ирейзерами поле боя, где Надж все еще болтается в лапах ирейзера. Рот ее зажат волосатой волчьей лапой, страшные когти впились в щеку. Газ нажимает кнопку своего оружия и приставляет его к спине насильника.
— В атаку пошли кухонные приборы! Ура! — орет он охрипшим голосом.
Завертевшиеся лопасти миксера вбуравливаются в грязную жирную шкуру ирейзера. Газман жмет на третью скорость и дергает миксер на себя. Вместе с клоками шерсти.
Волчина взвыл и крутанулся в сторону нового противника. Но хватка его ослабла, и Надж, дернувшись посильнее, высвобождает одну руку. Откачнувшись назад и сразу всем телом подавшись вперед, она метко всаживает кулаком в солнечное сплетение второму схватившему ее ирейзеру. Скорчившись, он тоже разжимает когти. Надж соскальзывает вниз на пол, мгновенно хватает его за щиколотки и что есть мочи дергает их на себя. Тут же, обнажив клыки и грозно рыча, на ирейзера кидается Акела. Он теряет равновесие и летит в окно на самое дно каньона.
Газ вовсю орудует миксером, вырывая все новые и новые клочья шерсти из шкуры. Ирейзер воет от боли, пытаясь отпихнуть миксер. Но шерсть намертво запуталась в лопастях, и отодрать миксер можно только полностью спустив с него шкуру.
Носу Игги здорово досталось. Но его сверхчувствительные рецепторы все равно страдают от страшной вони грязных бандитов. Хотя, с другой стороны, так легче целить: откуда несет, туда и бей. Он размахнулся и метнул что-то, сверкнувшее сталью, в извивающегося под лопастями миксера волчину. Лезвие кухонного комбайна, пробив шкуру, впиявилось в спину.
— Пора тебе, серый, проветриться! — хрипит Газзи, хватая врага за ноги.
— Давай, подыши воздухом, — кашляет Надж, подпихивая вместе с Газом брыкающиеся в окне ноги.
— Пока! — кричат они в один голос вдогонку кубарем летящей вниз туше.
Жить становится легче. Теперь стая, Акела, Тотал и Дилан — двое на одного — вполне в состоянии совладать с оставшимися бандитами. Десять минут — и они умудряются грохнуть, ухнуть, сбросить и всеми правдами и неправдами вытряхнуть на дно ущелья всех до единого непрошеных гостей.
Вдруг наступившую зловещую тишину нарушает только свистящее дыхание и редкие покашливания.
Ангел выскакивает на веранду и взмывает в воздух, проверить, не грозит ли еще откуда-нибудь какая-либо опасность.
— Включите все вентиляторы, — стонет Дилан, перегнувшись через подоконник. Он без остановки молотил ирейзеров с той самой секунды, как они ворвались в дом. Но теперь его отчаянно рвет, прямо наизнанку выворачивает.
Ангел возвращается, растирая на руках здоровенные черные синяки:
— Похоже, мы всех прикончили. Больше никого. Рапортуйте.
Она расхаживает по комнате, оценивая ущерб от побоища. Только вчера после пожара Макс вот так же ходила от стенки к стенке. Ангел хорошо запомнила, какое у Макс тогда было лицо.
— Хорошенькое мы здесь побоище устроили, — удовлетворенно подытоживает Газзи.
— Разбитый нос и красная кровь, — нажимает на цветовую сторону вопроса Игги.
Слегка отдышавшись, Дилан обследует глубокие кровавые борозды на плече.
— Со мной полный порядок. Давайте лучше Надж проверим.
Надж сидит на полу, неловко вывернувшись и стараясь через плечо заглянуть себе за спину:
— Я не уверена, но, по-моему, у меня что-то с одним крылом неладно. Как вы думаете, можно крыло вывихнуть?
