Только не моей Марии-Антуанетты,— Фарго энергично покачал головой, в результате чего его напудренный тяжелый парик упал с головы и приземлился под ноги режиссеру, которая только что вошла в гримерную.
— Надень обратно! — рявкнула она (впрочем, это был ее обычный тон).— Мы готовы к съемкам. Ожерелье будет вынуто из сейфа, как только актеры соберутся за сценой.
— Не будете ли вы любезны поднять парик? — вежливо попросил Фарго.— Я не могу наклоняться в этом дурацком костюме.
Джефф быстро поднял парик, прежде чем режиссер успела обидеться.
— Должна сказать, ты просто очарователен в этом костюме,— заметила она, оглядев Фарго сверху донизу, и ехидно улыбнулась.
— Слишком облегающий,— буркнул Фарго.
— Совершенно верно,— согласилась она,— пошли.
Олбани уже стояла за сценой. Ее напудренный высокий
парик был увит нитями драгоценных камней, платье с низко вырезанным лифом сидело превосходно.
— Ты потрясающе выглядишь,— прошептал Фарго,— Слишком хороша для гильотины.
— Не забывай о том, что король первым потерял голову.
— А я и так уже потерял ее,— с улыбкой отозвался Фарго.
— В чем дело, Норби? — спросил Джефф. Робот внезапно выпустил из-под шляпы свой сенсорный провод.
— Не знаю,— ответил Норби.— Они извлекли из сейфа фальшивое ожерелье, и я впервые ощутил его присутствие. Оно какое-то странное.
— Тишина на площадке! — крикнула режиссер и вытолкнула Джеффа на сцену.
Занавес поднялся. Джефф уставился прямо перед собой, стараясь не думать о камерах головидения и блестящей аудитории, собравшейся в зале. Музыкальный синтезатор выдавал какую-то какофонию — предположительно французскую музыку XVIII века. Затем протрубили рога. Джефф распахнул боковую дверь, с низким поклоном пропуская Фарго. Тот продвигался осторожными шажками, стараясь удержать свой тяжелый парик в равновесии.
— Ах, мой верный Жак,— произнес Фарго на старофранцузском языке.— Королева может появиться в любой момент. Она не знает, какой подарок я приготовил для нее!
Он протянул небольшую коробку, обитую пурпурным бархатом. Своим острым слухом Джефф почти различал
12
11 к-1 ют синхронного перевода в микрофонах, наушниках на тновах зрителей.
Уголком глаза он заметил куполообразную шляпу Hop-in I, выглянувшую из-за занавеса сбоку от сцены. Норби помахал рукой, привлекая его внимание. Потом кто-то отпихнул робота назад.
В следующее мгновение в открытую дверь вошла Олба-ми, и Джефф снова низко поклонился. Он пропустил начало диалога между королем и королевой, поскольку Норой пытался обратиться к нему через фальшивую стену, прикрывавшую заднюю часть сцены.
Джефф,— послышался голос робота,— там что-то нехорошее… что-то опасное…
Заткнись! — хрипло прошептала режиссер откуда-то сбоку.
— Разреши мне надеть на тебя ожерелье, любимая,— (Юратившись к Олбани, Фарго открыл коробку и показал публике ее содержимое,—Твоя красота затмевает даже блеск бриллиантов!
Но мы не можем себе этого позволить,— запротесто-нлла Мария-Антуанетта, заложив руки за спину и не прикасаясь к ожерелью, чтобы не поддаться минутной слабости,— То есть Франция не может этого позволить. Мы почти довели себя до банкротства, помогая американцам it их войне с Великобританией.
Мои министры утверждают, что дело того стоило. В и ляни, разве не прекрасное ожерелье?
Оно великолепно, но я его не хочу.
Ты возражаешь потому, что ожерелье было сделано для моего деда, который хотел подарить его дю Берри?
Королева горделиво вздернула подбородок.
Я не питаю любви к дю Берри, но ожерелье никогда пс прикасалось к ней. Нет, мною движет забота о Фран-ппи. Отошли ожерелье обратно Бемеру и Боссанжу. Может ом гь, кто-нибудь другой заплатит за него полтора миллиона ливров.
Но я должен увидеть его на тебе хотя бы один раз! — но (разил король.
У Джеффа свербило в носу, но он не мог почесаться. I му казалось, что Норби за сценой все еще пытается о чем-то предупредить его.
Ну хорошо,— согласилась Мария-Антуанетта,— Но юлько один раз. п
Она вышла на самый освещенный участок сцены. Фарго вынул ожерелье и передал коробку Джеффу, поставившему ее на туалетный столик.
Придерживая тяжелое ожерелье за гладкие, скользкие ленты, Фарго приблизился к королеве. Но, разумеется, ленты выскользнули из его пальцев, и ожерелье упало на пол.
— Это знак свыше! — вздохнул Фарго, импровизируя в своей роли монарха. Он сделал небрежный жест, словно убеждая зрителей не обращать внимания на такие пустяки, и наклонился за ожерельем, забыв о том, что короли так не поступают.
Раздался громкий треск, и Фарго неожиданно побледнел. Джефф не мог понять, почему его двадцатичетырехлетний брат выглядит таким расстроенным, но в следующую секунду он увидел, что сзади атласные панталоны Фарго аккуратно лопнули по шву.
Несколько мгновений Фарго стоял в нерешительности с ожерельем в руках. Предполагалось, что он завяжет ленты на шее Олбани, когда она будет стоять лицом к зрителям, но это означало, что ему придется повернуться к залу спиной, а этого ему как раз и не хотелось.
— Нет, Жак,— наконец произнес он,— Завяжи-ка ты сам это ожерелье, а то у меня сегодня все из рук валится,
Из-за сцены донесся тихий, мучительный стон куратора исторического отдела. Фарго совершил неслыханную ошибку, ибо ни один мужчина, кроме короля, не имел права прикасаться к королеве.
Не обращая ни на что внимания, Джефф взял ожерелье у старшего брата. Когда их руки соприкоснулись, он услышал в своем сознании телепатическое сообщение Фарго: «Джефф, ты должен завязать эту проклятую штуку, потому что у меня лопнули панталоны».
«Я знаю, ваше величество».
«Не остри и завяжи как следует».
Джефф с почтением приблизился к королеве, вполне уверенный в том, что она слышала треск рвущейся ткани и поняла, что произошло. Он уже привык полагаться на сообразительность Олбани Джонс.
Но дело оказалось не таким уж простым. Джефф положил ожерелье на грудь Олбани и попытался завязать ленты у нее на шее, но они не завязывались. Какие бы узлы он ни пробовал, ленты расползались в стороны, как только
14
он отпускал их. Фарго подошел с другой стороны и попытался помочь, но тоже без особого успеха.
Пока Джефф продолжал возиться с лентами, Олбани, смотревшая через его плечо на зрителей, сымпровизировала жалобный монолог на французском, в котором то и дело упоминались непомерные расходы короны, а также предметы обстановки, которые ей хотелось бы приобрести для своего маленького дворца в Трианоне.
В отчаянии Джефф заметил, что задние кисти ожерелья оказались длиннее и крепче передних. Каждая заканчивалась большим бриллиантом с колоколообразной подвеской из пяти коротких сережек. Все вместе это было сделано безвкусно, и Джефф мысленно согласился с Норби, считавшим ожерелье уродливым.
Он слышал смешки, доносившиеся из зала. Пауза слишком затянулась. Глубоко вздохнув, Джефф взял задние кисти ожерелья и захлестнул их петлей. Первый узел был недостаточно крепким, чтобы удержать ожерелье, зато второй…
— Джефф! — Голос Норби был ясно различим.— Подожди!
Но зрители начали смеяться, а Фарго и Олбани уже выбились из сил. Джефф не мог ждать. Он захлестнул вторую петлю и затянул узел. Фарго помогал ему. Новый узел непременно должен был удержаться.
— Джефф! — завопил Норби.— Не делай этого!
Глава вторая БРОСОК В ИСТОРИЮ
Сначала Джефф осознал, что он больше не находится на сцене в музее Метрополитен. На полу сцены не было ипс точного ковра, однако сейчас он уткнулся носом имении и такой ковер. Повернув голову, он увидел высокое стрельчатое окно, а за ним — силуэты крыш на бледном фоне утреннего неба.
Поднявшись на ноги, он понял, что находится в не-гюльшой комнате, освещенной лишь предрассветными сумерками да слабым огоньком масляной лампы, стоявшей На массивном деревянном столе.
Ой! — произнес Фарго.— Кажется, я в кого-то вре-шлся.
Где мы? — спросила Олбани,— И кто это?
Рядом с Фарго лежал коротышка в коричневом костю-•¦II , сжимавший в левой руке копию ожерелья королевы. I,русое ожерелье, значительно более красивое и блестящее, | уци по всему, выпало из его правой руки. Олбани взяла и трое ожерелье.
•)ти камушки похожи на настоящие бриллианты,— мметила она, поднявшись на ноги одним тренированным
hki'. • вит
движением.— Неужели мы нашли настоящее ожерелье королевы?
Ожерелье свисало с ее руки, переливаясь и сверкая даже при тусклом освещении. Джефф посмотрел на газету, лежавшую на столе. Она была на французском языке, но, несмотря на старинный шрифт и допотопное оформление, бумага выглядела новенькой.
— Думаю, мы каким-то образом переместились во времени,— сказал он,— Если это настоящая газета, то мы находимся во Франции восемнадцатого века, возможно в Париже. В сущности, если газета вчерашняя, то сегодня утро 1 февраля 1785 года — того самого дня, когда ожерелье было передано кардиналу Рогану. Его заставили поверить, будто королева хочет, чтобы он купил ожерелье для нее.
