— Она прочтет это в наших мыслях, — ответила Диаманда.
— Пусть так, — упрямо возразила Джефи. — Все равно скажи.
Диаманда оглянулась и, встретившись глазами со своей спутницей, пожала плечами.
— Ну, если ты настаиваешь, — буркнула она с легким раздражением, снова воздела руки к небу и произнесла: — Помоги нам добраться до Иноземья.
Джефи одобрительно кивнула:
— Вот теперь все как надо.
— Госпожа, услышь нас... — снова начала было старшая из женщин, но Меспа не дала ей договорить:
— Она нас слышит, Диаманда.
— Что?
— Она услышала.
Все трое подняли головы. Грозовые тучи разошлись в стороны, словно их раздвинули чьи-то гигантские руки, и сквозь непрерывно увеличивавшийся просвет широким потоком пролился лунный свет. Жемчужно-белые лучи, несмотря на холодный оттенок, казались ласковыми, будто источали тепло. Столп лунного сияния озарил впадину между волнами, нависающими над утлым суденышком. Он залил светом всю «Лиру», от носа до кормы.
— Благодарим тебя, госпожа... — прошептала Диаманда. Лунный луч скользил по лодке, обшаривал каждый ее уголок. Он коснулся даже киля, скрытого под водой, благословил каждый гвоздик, и каждый кренгельс, и каждое из весел, и каждую уключину, и каждый мазок краски, покрывавшей деревянный корпус, и каждый дюйм такелажного каната.
И женщин он тоже коснулся, вдохнул новую жизнь в измученные тела, согрел озябшую кожу.
Все это длилось секунд десять.
А потом тучи сомкнулись вновь, перекрыв лунному лучу путь к поверхности моря. Благословение завершилось так же неожиданно, как и началось.
Свет ушел, и море теперь казалось женщинам еще более мрачным, чем прежде, а ветер стал резче и холоднее. Но вокруг «Лиры» продолжало разливаться едва заметное сияние, а само суденышко стало как будто крепче, борта его почти перестали скрипеть под натиском волн, оно без прежних усилий взбиралось на высокие гребни и плавно опускалось вниз.
— Вот так-то лучше, — улыбнулась Диаманда.
Она протянула руку, чтобы забрать назад свой драгоценный груз.
— Ты что, не доверяешь мне? — запротестовала Меспа.
— Доверяю. Но ответственность целиком на мне. К тому же я уже бывала в том мире, куда мы направляемся. А ты — нет. Не забывай об этом.
— Ты была там очень давно, — поправила ее Джефи. — С тех пор тот мир не мог не измениться.
— Согласна. И все же я лучше вас представляю, что нас там ждет. Так что верни мне ящичек, Меспа.
Меспа нехотя протянула старухе бесценное сокровище. Некоторое время женщины молчали, вглядываясь в темные волны безбрежного моря. «Лира» набирала скорость, нос ее слегка приподнялся над водой.
Дождь продолжал тугими струями рушиться на головы путешественниц — на дне лодки набралось воды дюйма на четыре глубиной. Но женщины не обращали на это никакого внимания. Они продолжали сидеть в сосредоточенном молчании и мысленно благодарили госпожу Луну, чье волшебное заступничество спасло их от гибели, а «Лира», послушная силе магии, сама несла их к далекой цели.
— Наконец-то! — воскликнула Джефи, когда на горизонте показалась едва различимая полоска берега. — Это Иноземье! Я вижу его!
— И я тоже! — подхватила Меспа. — О, благодарение Богине! Я его вижу! Вижу!
— Придержите языки! — одернула их Диаманда. — Ни к чему, чтобы нас услышали.
— Берег выглядит пустынным, — заметила Джефи, вглядываясь вдаль. — А ты говорила, здесь город.
— Так оно и есть. Но он не так уж и близко от порта.
— Никакого порта я не вижу.
— От него и правда мало что осталось. Он сгорел, когда меня даже на свете не было.
«Лира» царапнула килем дно прибрежной полосы моря. Джефи первой выскочила из лодки, вытянула веревку и привязала ее к потемневшему от времени шпангоуту, торчащему прямо из песка, — останкам давно сгнившего судна. Меспа помогла Диаманде сойти на берег, и некоторое время они стояли неподвижно, разглядывая простиравшийся перед ними унылый пейзаж. Буря последовала за путешественницами сквозь грань между мирами, не растеряв по дороге неистовой ярости.
— А теперь позвольте вам напомнить, — сказала Диаманда, — мы явились сюда ради выполнения одной-единственной задачи. И, завершив наше дело, немедленно оставим этот мир. Помните: нам здесь не место.
— Знаем, — кивнула Меспа.
— Но лишняя спешка тоже ни к чему, можно и дров наломать, — заметила Джефи, глядя на ящичек, который сжимала Диаманда. — Мы всё должны проделать как подобает. Ради нее. Ведь в наших руках надежда Абарата.
Даже Диаманда не нашлась что добавить к этому. Старая женщина, казалось, глубоко задумалась над словами Джефи — она замерла, склонив голову, а струи дождя стекали по ее седым волосам, не касаясь ящичка, который она продолжала прижимать к груди.
— Готовы ли вы? — спросила она наконец.
Спутницы ее пробормотали, что да, они готовы. И под предводительством Диаманды все трое покинули берег и побрели по мокрой от дождя траве на поиски того места, где им предстояло, согласно воле Провидения, свершить свое святое дело.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
УТРЕННИЙ ПРИЛИВ
Жизнь, как миг, Кратка, угрюма
Тонет бриг С пробитым трюмом,
Но-о! Но-о!
Как светел и прекрасен Моря лик!
Последняя поэма Кривоногого Праведника, странствующего поэта из Абарата
Выполнение письменной работы, которую мисс Шварц задала на дом классу, где училась Кэнди, на первый взгляд казалось делом совсем не сложным: каждый ученик должен был отыскать и изложить на нескольких листках бумаги десяток интересных фактов о городе, в котором все они жили. Примечательные факты из истории Цыптауна — как раз то, что нужно, сказала учительница, но если ученики предпочтут собрать сведения о сегодняшней жизни города, это также будет весьма похвально. Последнее означало Не что иное, как надоевшее до оскомины перечисление достижений современной Миннесоты в области птицеводства.
Кэнди отнеслась к заданию добросовестно. Осмотрела все до единой полки в школьной библиотеке, пытаясь найти хоть что-нибудь мало-мальски интересное о родном городе. Итоги ее изысканий равнялись нулю. Круглому нулю. Дырке от бублика. На Нотон-стрит находилась городская библиотека, где книг было раз в десять больше, чем в школьной, и Кэнди отправилась туда. Снова обшарила все полки. Обнаружила несколько книжонок о Миннесоте, в которых упоминался Цыптаун, но, где бы она ни смотрела, везде приводились одни и те же скучные цифры, повторявшиеся из книги в книгу. В Цыптауне насчитывалось 36 тысяч 793 жителя, городок лидировал в штате по части производства куриного мяса. В одной из книг после упоминания о курах значилось: «Более ничем не примечателен».
«Изумительно, — подумала Кэнди. — Я живу в городе, который более ничем не примечателен. Ладно, пусть это будет Факт номер один. Значит, остается найти еще девять».
Вернувшись домой, она пожаловалась маме: — Наш город — самый скучный в стране. О нем и написать-то нечего, и я просто ума не приложу, как мне справиться с заданием мисс Шварц.
Они разговаривали на кухне. Мелисса Квокенбуш, мама Кэнди, запекала в духовке большой кусок мяса. Кухонная дверь была прикрыта, чтобы отец Кэнди, Билл, не дай бог, не проснулся. Напившись пива, он дремал перед телевизором, и мать Кэнди почитала за благо его не тревожить. Чем дольше он пребывал в своем бессознательном пьяном отупении, тем легче дышалось остальным членам семейства Квокенбуш, включая братьев Кэнди, Дона и Рики. Вслух говорить об этом избегали. Просто по молчаливому уговору папу старались не будить. Всем было привольнее жить на свете, когда Билл Квокенбуш храпел у телевизора.
— Почему ты считаешь его таким уж скучным? — спросила Мелисса, натирая мясо толчеными приправами.
— А ты выгляни в окошко, — пожала плечами Кэнди. Мелисса не дала себе труда последовать совету дочери.
Но лишь потому, что вид из окна был ею изучен куда лучше, чем хотелось бы. Сквозь потемневшее от кухонного чада стекло можно было разглядеть захламленный задний двор: лужайку с давно не стриженной травой, пожелтевшей за те несколько дней, когда на городок в середине мая нежданно-негаданно накатила волна удушающей жары; и надувной бассейн, купленный прошлым летом, — никто не потрудился вовремя освободить его от воздуха и убрать в кладовку, и теперь он валялся бесформенной грудой красно-белого пластика в дальнем углу дворика. За пришедшим в негодность бассейном высился сломанный в нескольких местах и заметно покосившийся забор. А за забором — соседний двор в столь же плачевном состоянии, за ним еще один, и еще, и так до самой границы городка, где начинались бескрайние поля.
