Пристально глядя на гнездо, мама начала выпевать мелодию без слов. Колин тут же поддался ее чарам, как бывало всегда, еще с младенчества. Ее голос был густым и сладким, как теплый мед. Ноги Колина подкосились от слабости. Иногда, когда он слышал пение своей прекрасной и ужасной матери, он думал, что подобными звуками самые первые женщины человечества убаюкивали детей и облегчали страдания больных. Ее голос был таким мощным, таким нежным, что, когда она вот так пела, он мог простить ей все.
Чудесная мелодия искрилась, будто звук был отлит из золота. Из гнезда выбралась птица в черно-белом оперении, с хорошенькой красной головкой и осторожно двинулась вниз по дубовой коре, покачивая хвостом из стороны в сторону. Вот она остановилась на секунду, нырнула в собственные перышки, как девушка, кутающаяся в теплую шубу, спорхнула на вытянутый мамин палец и присела, будто в реверансе, хвастаясь своими блестящими крыльями и перьями на гибкой шейке и потешно раскачиваясь на тонком пальце, словно щенок, который напрашивается на ласку.
— Можно мне подержать птичку? — попросил Колин, очарованный могуществом своей красавицы матери. — Пожалуйста…
Пение оборвалось. Пальцы матери мгновенно сомкнулись в ловушку. Треск сломанных косточек прогремел в наступившей тишине, как барабанный бой. Мать разжала пальцы, и раздавленный комок упал на землю, одно крыло еще едва заметно дрожало.
Колин зажал руками рот. Ведь он знал! Знал!
— Теперь тебе легче? — закричал он на нее. Он хотел убежать, но не мог. Он отвел от нее взгляд и посмотрел на умирающую птицу. — Неужели тебе от этого становится легче?
Он действительно хотел это знать, вот что было ужасно. Как будто могла быть причина такой жестокости, и если бы Колин ее узнал, он снова смог бы простить мать.
Пейшенс Нидл обратила свои ясные серые глаза на сына.
— Легче? — сказала она. — Полагаю, немного да.
Она развернулась и быстро зашагала обратно к дому.
— Идем со мной, Колин, хватит бездельничать. Нам еще предстоит выбрать достойное наказание одному пронырливому маленькому шпиону.
Глава 1
Приглашение отпрыскам королевской семьи
— Вы действительно хотите испортить мне жизнь? — сказала мама.
Тайлер играл в свою любимую компьютерную игру и в скандал благоразумно не ввязывался, а вот у его старшей сестры вечно недоставало мудрости вовремя промолчать. Она бросалась на любую ссору, как глупая рыбина на крючок с наживкой.
— Да ладно, мама, — сказала Люсинда. — Мы портим тебе жизнь — как бы не так! Только потому, что мы не хотим, чтобы ты уезжала на все лето и оставляла нас какой-то пропахшей рыбой тетке, чьи дети ковыряют в носу и едят козявки?
— Вот всегда ты так, милая, — ответила ей мать. — Вечно ты все преувеличиваешь. Во-первых, не на все лето, речь идет всего лишь о четырехнедельном путешествии для незамужних и холостяков. Во-вторых, от миссис Пиро не все время пахнет рыбой. В тот единственный раз она просто что-то готовила, вот и все — что-то из португальской кухни. — Мать взмахнула рукой, досушивая ногти. — И я не понимаю, чем тебе не нравятся эти дети. Они прекрасно успевают в школе. Мартин ездит в детский лагерь с компьютерным уклоном, и вообще. Вам есть чему у них поучиться.
Люсинда закатила глаза.
— Мартина Пиро надо запереть в этом лагере на всю оставшуюся жизнь — только там разрешают писать свое имя на изнанке трусов.
Тайлер прибавил громкость динамиков, но уже понимал, что это не поможет. Когда мать с Люсиндой ссорились и он пытался заглушить их таким способом, они только начинали говорить еще громче. А ему и без этих фоновых воплей туго приходилось с гномами-вампирами и летучими мышами-мутантами.
— Боже милостивый, Тайлер, приглуши звук! — закричала мать. — Нет, выключи его совсем. Нам всем нужно поговорить. Прямо сейчас.
Тайлер застонал.
— Может, лучше нас просто выпороть?
Тут мама всерьез разозлилась.
— Как будто я хоть раз в жизни вас ударила. Не вздумайте сболтнуть что-нибудь подобное при миссис Пиро и ее семье — они могут подумать, что я мать-кукушка. — Она решительно направилась к двери. — Схожу за почтой. Когда я вернусь, вы должны сидеть на диване, готовые меня выслушать.
Тайлер вздохнул. Он даже подумал, не сбежать ли — просто выйти из дому и пойти в гости к Тоддам. Что его остановит? Мать действительно их не порола, а к ее ругани Тайлер уже давно привык. В конце концов, он был почти уверен, что уже слышал все лестные эпитеты в свой адрес.
Он взглянул на старшую сестру. Она сидела на краешке дивана, обхватив себя руками и наклонившись вперед, будто у нее болел живот. На лице ее отражалось отчаяние.
— Тебе ведь не больше моего хочется гостить у этих Пиро, Тайлер, — сказала она ему. — Почему ты никогда не возражаешь?
— Потому что от этого не бывает толку.
Мать вернулась с невозмутимым лицом, неся целую кипу каталогов и счетов. Усевшись в свое любимое кресло, она сложила почту на коленях.
— Давайте-ка начнем сначала. Только вместо того, чтобы спорить, предлагаю поговорить о той пользе, которую вы можете извлечь из этой ситуации.
— С каких это пор, — сказала Люсинда, — наша семейка научилась извлекать хоть какую-то пользу из ситуации?
Мамино лицо омрачилось, и она прикрыла глаза. Тайлер напрягся, ожидая вспышки гнева и ругая себя за то, что не сбежал. Но к его удивлению, мама просто открыла глаза и даже попыталась улыбнуться.
— Послушайте, я понимаю, вам тяжело с тех пор, как мы с отцом разошлись. Конечно, это трудно…
Тайлер выдохнул. Что толку об этом говорить? Разве разговорами вернешь отца или сделаешь маму счастливее? Разве от разговоров станет прежней его старшая сестра Люсинда, которая в первое время после ухода отца, когда мать могла только сидеть перед телевизором и плакать, варила ему на ужин макароны с сыром и они вдвоем съедали их поздно вечером?
— …и конечно, детям трудно понять, зачем их матерям свободное время, — сказала мать.
Даже с другого конца комнаты Тайлер почувствовал, как Люсинда борется с желанием снова сорваться на крик.
— Это пансионат для холостяков, — продолжала мать. — Ничего предосудительного. Совершенно безопасное место, где люди имеют прекрасную возможность знакомиться друг с другом.
Люсинда все-таки проиграла свою внутреннюю борьбу.
— Господи, мама! Что ж так безнадежно, на тебя просто жалко смотреть!
Тайлер увидел, как мамино лицо задрожало и стало таким несчастным, что у него засосало под ложечкой. В такие минуты он чувствовал, что ненавидит свою сестру. Люсинда тоже заметила, как изменилось выражение маминого лица, и устыдилась, правда, слишком поздно — слова были сказаны.
Мама начала лихорадочно перебирать почту, но было видно, что мысли ее далеко. Она как-то внезапно постарела и казалась измученной. Тайлера затошнило. Может, она и не была лучшей матерью на свете, но старалась изо всех сил — просто иногда сбивалась с пути.
— Счета, — вздохнула мать. — Вот и вся наша почта.
— Почему мы не можем поехать к отцу? — внезапно спросил Тайлер.
— Потому что ваш отец сейчас в отъезде со своей новой семьей — по крайней мере, он так говорит. — Она нахмурилась. — Лично я думаю, что эта женщина помыкает им, как хочет.
— Ни ему мы не нужны, ни тебе, — горестно промолвила Люсинда. — Мы как сироты при живых родителях.
Тайлер с восхищением смотрел, как мама очередной раз совладала с собой — наверное, она снова штудировала журналы по воспитательным методикам.
— Мне вы точно нужны, — сказала она. — И я понимаю, почему вы сердитесь. Нам непросто с тех пор, как ваш отец ушел от нас. Но я не могу быть вам и отцом, и матерью одновременно. А если я буду все время сидеть дома в халате и ссориться с собственными детьми, как же я найду кого-нибудь?
— Но зачем тебе нужно кого-то искать? — спросила Люсинда. — Зачем?
— Потому что нужно выживать. И потому что мне одиноко, это вы можете понять? — Мать посмотрела на них одним из своих откровенных взглядов, который должен был означать: «Держусь из последних сил, но вот-вот заплачу». — Неужели вы не можете помочь мне хотя бы в этом?
— Как? Исчезнуть? — резко спросила Люсинда, снова бросаясь в бой. — Уехать в замок Потных Ног и все лето смотреть, как Мартин и Энтони играют в «Звездные войны» и пускают молочные пузыри из ноздрей?
— Бог ты мой! — Мать закатила глаза. — А вы-то сами кто? Отпрыски королевской семьи? Вам непременно нужно делать только то, чего пожелают ваши величества? — Она умолкла, с недоумением глядя на распечатанное письмо, лежащее у нее на коленях. — Гидеон? Я не помню никакого дяди Гидеона.
Люсинда подхватила с пола кота и усадила его на колени, хотя ему это явно не пришлось по душе. Когда Люсинда была в расстроенных чувствах, она так неистово гладила кота, что Тайлер опасался, не протрет ли она ему шерсть до дыр.
