– Но они, вероятно, действительно самые лучшие! – возразила Мирна, которая его почти не слушала. – Я ведь и приемной комиссией тоже заведовала! Секретари чуть с ума не посходили. А уж как они разозлятся, когда им придется рассылать все эти письма! И вдобавок ко всему я недавно обнаружила, что беременна!
– О-о… – протянул Финн.
Он подумал, что теперь-то уж Мирна точно не уйдет от своего барда. Единственное, что пришло ему в голову, было:
– Ну, по крайней мере, Коркорана ждет серьезное потрясение. Когда он увидит одну из своих новых учениц…
Финн был прав. Когда Коркоран на следующее утро вбежал в аудиторию с высокими каменными сводами, он застыл на пороге и едва не раззявил рот – но сдержался. Волшебник изо всех сил стиснул зубы. Он лучше любого другого знал, что его мужественный, благородный облик заставляет большинство студентов внимать его словам с благоговейным обожанием. Коркоран относился к своей внешности как к одному из лучших учебных пособий. Несомненно, отвисшая челюсть испортила бы все впечатление. Поэтому Коркоран сумел заставить себя улыбнуться. Но на пороге все-таки застыл.
Посреди разношерстной группы молодых людей, собравшихся в аудитории, возвышался огромный золотой грифон. «Во светится! Словно солнце!» – подумал ошеломленный Коркоран. Ему сделалось не по себе. На самом деле грифон был не такой уж огромный. Коркорану доводилось слышать, что грифоны бывают вдвое крупнее слона. А этот был всего лишь со здоровенного коня-тяжеловоза. Точнее – эта. Женственность сказочного создания буквально бросалась в глаза. Так вот, она была такая золотая, от перьев на голове до кончика хвоста, клюв у нее был такой мощный и острый, а взгляд огненно-оранжевых глаз такой пронзительный, что сначала создавалось впечатление, будто она заполняет собой всю аудиторию. Коркоран успел увидеть, что где-то у огромных когтей передних лап примостился гном, – и даже с негодованием отметил, что гном облачен в полный боевой доспех, – но больше ничего не разглядел. Он готов был обратиться в бегство.
Однако же, как ни крути, придется ему учить этих студентов. Мало того – ему нужно по возможности выяснить, насколько богаты их родители. Поэтому Коркоран заставил себя улыбнуться еще шире и начал свою обычную приветственную речь, которую всегда произносил перед новичками.
Студенты с интересом разглядывали волшебника, а в особенности его галстук. В это утро Коркоран повязал галстук с двумя сплетенными драконами, розовым и желтым, а на футболке под галстуком красовалась яркая надпись.
– А что такое «луноход»? – пророкотал гном.
Он, наверно, думал, что шепчет. На самом деле его было прекрасно слышно, только голос его от этого сделался особенно скрипучим и неприятным.
– Тсс, тише! – ответила грифонша. Она, видимо, тоже шептала. Звучало это как сдавленный вопль. – Наверно, это что-нибудь волшебное!
Гном, звеня кольчугой, подался вперед и пригляделся.
– Там еще что-то написано, только под галстуком не видно что, – проскрипел он. – А-а: «Бип-бип, я». Получается: «Бип-бип, я луноход». Что бы это значило?
– Это, наверно, заклинание такое, – все так же громогласно прошептала грифонша.
Коркоран понял, что этих двоих ему не перекричать.
– Ну, пожалуй, об университете пока довольно, – сказал он. – Давайте поговорим о вас. Пусть каждый из вас по очереди расскажет о себе своим коллегам. Как ваше имя, кто ваши родители, что заставило вас приехать сюда учиться. А все остальные пускай слушают, и слушают молча! Давайте, пожалуй, начнем с вас, – Коркоран указал на высокого и широкоплечего, довольно бедно одетого молодого человека, сидевшего по другую сторону от грифонши. – Нет-нет, вставать необязательно! – поспешно добавил он: унылая физиономия молодого человека залилась краской, и он неуклюже попытался выбраться из-за парты. – Наоборот, давайте усядемся поудобнее и расскажем друг другу о себе. Волноваться тут не из-за чего.
Молодой человек плюхнулся на место, но волноваться не перестал. Он нервно потеребил обтрепанные лацканы своей грубой шерстяной куртки, потом поспешно положил широкие ладони на колени, чтобы прикрыть заплаты.
– Меня зовут Лукин, – сказал он. – Мой отец – король Лютерии… ну, знаете, страна такая на севере… А я… э-э… его старший сын. Мой отец… как бы это сказать? Короче говоря, он не платит за мое обучение. Да у него, наверно, и денег таких нету. В любом случае, он не одобряет моих занятий магией и… э-э… короче говоря, он против того, чтобы я тут учился. Он хочет, чтобы вся его семья жила дома, при нем.
Сердце у Коркорана упало, и, по мере того как Лукин продолжал, разочарование ректора только усиливалось.
– Понимаете, наше королевство очень бедное, – говорил Лукин. – Туры мистера Чесни его совершенно разорили. Но моя бабка – в смысле, мать моей матери – была волшебница. Может, вы о ней слышали? Ее звали Мелюзина. Так вот, я унаследовал ее дар. В некотором роде. С тех пор как мне исполнилось десять лет, со мной постоянно происходят магические несчастные случаи. И бабушка сказала, что единственное средство от этого избавиться – это получить нормальное магическое образование. И потому она оставила мне в наследство деньги на учебу. Но разумеется, с тех пор как она умерла, плата за обучение очень выросла, и мне пришлось долго копить деньги, чтобы наконец попасть сюда. Но я всерьез намерен учиться. Мне необходимо избавиться от этих несчастных случаев. Король не может позволить себе то и дело проделывать дырки в чем попало!
Под конец парень едва не плакал, – видно, проблемы у него и впрямь были нешуточные.
Коркоран и сам готов был расплакаться. Он незаметно сделал пометку в своем списке – надо будет сказать Мирне, чтобы не тратила время на письмо к королю Лютеру, – и спросил:
– А что это за магические несчастные случаи, о которых вы упомянули?
Лукин тяжело вздохнул:
– Самые разные. Но самое худшее – когда речь идет о всякого рода дырах и ямах.
Коркоран понятия не имел, как можно справиться с подобным несчастьем. Может, Мирна знает? Он сделал еще одну пометку – не забыть спросить у Мирны. И ободряющим тоном сказал:
– Что ж, Лукин, вы обратились как раз туда, куда нужно. Спасибо вам. Ну а теперь ваша очередь.
И он указал на высокую и крепкую девушку, сидевшую за спиной у гнома. Девушка была одета в элегантный костюм из темной замши, ее длинные светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, стянутую весьма дорогим на вид шарфом, так, чтобы подчеркнуть ослепительно-красивое, немного хищное лицо. Судя по надменному взору и шикарному меховому плащу, небрежно брошенному на стул позади нее, это была не кто иная, как сестра императора.
Девушка смерила Коркорана пронзительным взглядом льдисто-серых глаз.
– Меня зовут Ольга, – сообщила она.
– А дальше?
– Просто Ольга, – отрезала девушка. – Я не хочу рассказывать о себе. Мне хочется, чтобы здесь меня принимали такой, какая я есть, и оценивали исключительно по моим способностям к магии. Я с детства умею вызывать бури и создавать чудовищ.
И она откинулась на спинку стула, явно твердо решив больше ничего не сообщать.
«Значит, сестра императора желает остаться неузнанной, – подумал Коркоран. – Что ж, это ее право. В конце концов, это может осложнить ее отношения с другими студентами». Он понимающе кивнул и указал на высокого, стройного, смуглолицего юношу, которого было почти не видно за спиной Ольги и левым крылом грифонши.
– А вы?
– Фелим бен Фелим, – представился юноша, кланяясь на манер жителей Востока. – Мне тоже не хотелось бы слишком распространяться о себе. Если эмиру станет известно, что я здесь учусь, он, вероятнее всего, пришлет ассасинов, чтобы расправиться со мной. По крайней мере, он обещал, что сделает это.
– Ох ты! – сказал Коркоран. – А что, велика вероятность, что эмир вас обнаружит?
– Я рассчитываю, что нет, – спокойно ответил Фелим. – Моя наставница, волшебница Фатима, создала множество заклятий, чтобы помешать эмиру заметить мой отъезд; кроме того, она заверила меня, что обереги университета послужат мне достаточной защитой. Однако, конечно, наша жизнь – в руках богов…
– Воистину так! – ответил Коркоран и поставил напротив имени Фелима особенно жирную пометку.
Он не был знаком с волшебницей Фатимой и не разделял ее уверенности в том, что университет способен любого защитить от ассасинов. Нет-нет, надо сказать Мирне, чтобы родственникам Фелима письма не отправляла! Если те пришлют вспомоществование ассасинами, жарко придется всему университету. А жаль. Очень жаль. В Эмиратах народ богатый…
Волшебник тяжело вздохнул и указал своим пером еще на одну девушку, которая тихонько сидела за спиной у Лукина. Коркоран с самого начала решил, что это и есть дочь волшебника Дерка. Он неоднократно встречался с Дерком и каждый раз поражался, насколько неприметно тот выглядит. Просто удивительно, что человек, которому боги доверили столь ответственную миссию – привести мир в порядок после всего, что натворил тут мистер Чесни, – выглядит столь скромно. Вот и у девушки был такой же смиренный, даже, пожалуй, чуточку запуганный вид. Она была довольно смуглая, очень тощая и куталась в нечто вроде шали. На плечи ей падали змеистые локоны черных, словно бы мокрых волос. Разговаривая, девушка теребила шаль своими длинными пальцами. Коркоран готов был поклясться, что черные пряди ее волос шевелятся сами по себе. Когда волшебник обратился к ней, она тревожно взглянула на него огромными бледно-зелеными глазами.
