Впервые с момента его прибытия в Санктафракс звёзды казались такими же яркими, какими он видел их с палубы «Укротителя Вихрей». На юге видно созвездие Бориуса-Паука. А тут — Митрас Большой Бандербер. Далее к востоку — Дарш-Дракон, с постоянной Восточной Звездой у конца его левого крыла.
Квинт вздохнул. Когда огни Санктафракса и Нижнего Города горели, звёзды были едва видны. Ему очень не хватало их привычного узора. Но сейчас, видя звёздное небо снова, он понимал, что ещё больше ему не хватало его отца и жизни на борту пиратского судна.
— Побыстрей, Квинт, — от клетки донёсся голос профессора. — У нас ни минуты лишней.
Квинт заспешил к профессору. Не время было предаваться тоске по дому, которым был Для него «Укротитель Вихрей», Отец оставил его с Высочайшим Академиком, значит, именно ему Квинт и должен был сейчас не задумываясь повиноваться.
— Прошу прощения, профессор, — сказал он. — Больше это не повторится.
— Надеюсь, — пробормотал профессор, уже входя в клетку. Он зажёг лампу и повернул голову к Квинту. Если ты меня доставишь вниз ко входу в туннель так же быстро и чётко, как в прошлый раз, мы об этом забудем.
Квинт кивнул, пожалев про себя, что не успел сказать Марис об этой новой экспедиции. Он встал к рычагам управления.
— По моему сигналу отпустите цепь, профе… А-а-а-а-а! — Квинт закричал, когда ветхая клетка вдруг стала падать. С трудом удерживаясь на ногах.
Квинт нажал ногой на тормоз, лихорадочно перебирая ручные рычаги равновесия. Бесполезно. Значит, клетка оторвалась?
Цепь гремела, разматываясь. Клетка скрежетала. Внезапно она резко накренилась и замедлила падение.
— Слава Небу! — выдохнул Квинт. — Я думал, дело плохо. Эти старые механизмы иногда непредсказуемы, профессор.
Глядя вниз с пристани, Бэгзвил, плоскоголовый страж, стёр мясистой рукой капли пота со лба. Чуть было всё не пролетело мимо него! Эта старая клетка могла сама сделать всё дело. А этого допустить нельзя. Потому что Бэгзвил уже был готов так потрудиться над механизмом клетки, чтобы с Высочайшим Академиком произошёл трагический случай. Но время ещё, не пришло. Он должен был сначала получить деньги за работу. Две сотни золотых монет — такую сумму назвал Бэгзвил, и хотя тот тип в капюшоне, с серебряным наносником не согласился, он и не отказался. Нельзя, чтобы профессор умер, прежде чем Бэгзвил оформит сделку. Он останется ни с чем.
Бэгзвил уставился на клетку, болтавшуюся далеко внизу. Она выглядела такой хрупкой! Покряхтев с неудовольствием, Бэгзвил отвернулся и заспешил прочь. У него были важные дела.
Квинт полностью овладел управлением, спуск продолжался плавно. Снова клетка затормозила у входа в туннель, снова профессор прикрепил её шнуром к выступу и велел Квинту дожидаться. Профессор с фонарём в одной руке и посохом в другой удалился и исчез в туннеле, но Квинт в этот раз не остался в клетке.
Когда мерцание фонаря и постукивание посоха отдалились, Квинт, поколебавшись, отцепил лампу от клетки. Затем он проверил прочность крепления клетки к скале, открыл дверцу и осторожно вышел на выступ перед входом в туннель.
Крупный белый ворон, сидевший выше отверстия в скале, взмыл в воздух, сделал круг и, яростно каркая, спикировал на Квинта. Квинт уклонился и нырнул в туннель. Он поднял лампу и замер в удивлении. Впервые он был в скале, и то, что он увидел, потрясло его. Как будто он находился внутри громадного гнёзда лесной осы. Множество камер и туннелей, казалось, бесконечно разбегаются в разные стороны. Ветер бормотал и завывал, пролетая мимо; туннель, казалось, светился. Каменные соты казались почти живыми. Вспомнились наставительные слова Словотока: небовед туда не пойдёт.
«Небесный пират тоже не пойдёт», — подумал Квинт. По крайней мере, нечего ему там делать. Но вот он стоит у края этого обманчивого лабиринта из узких туннелей, каждый из которых может расплющить его насмерть или замуровать, если удача покинет его среди постоянно сдвигающихся скал. С замирающим сердцем Квинт тронулся в путь. Он не прошёл и дюжины шагов, как наткнулся на три туннеля, разбегающихся в разные стороны. Только по слабому жёлтому свету, падавшему от лампы, Квинт смог выбрать левый. Он заспешил по нему, но беспокойство его возросло. Он понял, как легко может затеряться, и вытащил из кармана кусок чёрного мела, чтобы отмечать путь.
Столетия неконтролируемого и непредсказуемого роста скалы сделали туннель извилистым, как след червя. Квинт шёл дальше и дальше, каждые несколько шагов останавливаясь, чтобы отметить свой путь. Каждый раз, когда Квинт останавливался, ему казалось, что за ним следят. Оглядываясь, он ничего не мог увидеть. Лишь постоянно слышалось шипение и шуршание ветра, продувающего растущую пористую скалу.
Квинт пытался не отставать от профессора, чертя на стенах как можно быстрее и поспешая далее. Но с туннелем было трудно ладить. Потолок был низок, пол в коварных ямах и выступах, а стены порой сближались так, что приходилось протискиваться между их шероховатыми поверхностями.
Квинт понял, что профессор уже здесь проходил, так как временами на стенах виднелись следы ударов кирки, а пол порою был усеян осколками и пылью.
Иногда каменные соты оглашались странными стонами И бормотанием. Могли ли эти звуки быть порождены ветром? Квинт не мог ответить на этот вопрос, и его пальцы дрожали, выводя очередную стрелу на неровной стене.
В конце относительно прямого участка туннеля Квинт увидел мелькнувший край одежды профессора. Он задержался и затаил дыхание. Он не хотел, чтобы Линиус заметил его. Сквозь завывание ветра он услышал, как нетерпеливо ругается профессор. Его одежда зацепилась за выступ стены.
— Спокойно, Линиус, услышал Квинт голос профессора, высвобождающего ткань одежды.
— Будет хуже, если ты прибудешь туда взбудораженным. Владей собой, иначе оно само тобой овладеет.
Квинт нахмурился. Что он имеет в виду? Был только один путь это выяснить. С дрожью вдоль позвоночника Квинт спешил за профессором. В туннеле стало теплее, даже душно. Жужжание стало громче, а шипение, наоборот, затихло. Воздух светился более тёмным, красным, оттенком. Внезапно Квинт обогнул закругление туннеля и увидел профессора остановившимся перед каменной дверью в сплошной твёрдой скале, всего в нескольких шагах.
Он отпрянул и терпеливо ждал.
Дверь была круглой и казалась сделанной из материала внешней стороны красной сердцевины скалы. Дверь была бы неразличимой, если бы не многочисленные фигуры, вырезанные на её поверхности. Профессор приблизился к двери, сжал в руке Большую Печать, висевшую у него на шее, и наклонился. Дальнейшее было закрыто от Квинта сгорбленными плечами профессора. В следующий момент раздался низкий скребущий звук, за которым последовал мягкий щелчок, и дверь отворилась. За ней виднелась обширная, плохо освещённая пещера. Вытянув шею, Квинт попытался разглядеть, что было внутри. Он уловил очертания множества мерцающих сосудов и стеклянных сфер, к которым подходили длинные стержнеобразные трубки. В центре помещения парила в воздухе большая блестящая сфера, как бы сотканная из света.
— Что, во имя Неба… — выдохнул Квинт, скрючившись и подавшись вперёд, чтобы получше увидеть.
И тут он услышал это: тихий жалкий звук, от которого у него мурашки поползли по коже. Это было похоже на всхлипывание грудного ребёнка, которому сделали больно. Квинт двинулся вперёд, чтобы лучше рассмотреть, но фигура профессора мешала ему. Что бы это ни было, оно казалось маленьким и ранимым.
— Замолкни, гадкое создание! — отрезал профессор.
Как бы в ответ, жалобные крики превратились в тонкий истерический вопль. Квинту показалось, что он может различить полные страдания слова:
— Не надо… Прошу… Больше не надо…
Квинт поднялся и собирался сделать шаг вперёд, когда дверь захлопнулась. Несчастный голос мгновенно исчез, и Квинт остался стоять напротив узорной двери. Он подошёл к двери и прижал к ней ухо, но скала не пропускала ни звука.
Квинт отвернулся. Профессор держал что-то — или кого-то — запертым в этой подземной камере… Этого Квинт никак не ожидал. Его передёрнуло, голова шла кругом. Он доверял Линиусу Паллитаксу, даже восхищался им. Теперь он не знал, что и думать. Что было заперто в камере? Какие жестокие опыты, заставлявшие это создание вопить так страшно, проводил профессор? Его встряхнула мысль: он должен сказать Марис, что её отец сошёл с ума и мучает несчастных существ в подземной камере пыток? Ясным было только одно: необходимо вернуться к клетке раньше профессора. Ни в коем случае не должен Высочайший Академик обнаружить, даже заподозрить, что за ним наблюдали. Повернувшись, Квинт пустился в путь, чтобы вернуться как можно быстрее. Он шёл, оставляя позади поворот за поворотом, потея из-за того, что спешил, и из-за того, что нервничал. Скала жужжала вокруг него, пока он следовал за чёрными стрелами по бесконечному туннелю, пока.
