– А кто будет «обезьяной»? – уточнил он.
Карла Фразетти, глядя в зеркальце пудреницы, поправляла свои чёрные, как смоль, короткие волосы, аккуратно зачесанные назад.
– Новый парень. Муч Подкопайли. Ирландец, как и ты. Так будет проще. Никаких виз, никаких бумаг, никаких сложностей с легендой. Просто два коротышки решили провести отпуск на родине.
Мокасин мгновенно ощетинился:
– Кого это вы называете двумя коротышками?
Карла с громким щелчком захлопнула пудреницу.
– Ты с кем разговариваешь, а, Макгвайр? Явно не со мной. Таким-то тоном…
Мокасин побледнел. Перед его глазами быстро промелькнула вся жизнь.
– Извините, мисс Фразетти. Эти разговоры о коротышках… Обидно, знаете ли…
– А как тебя ещё называть? Верзилой? Ты – коротышка, Мокасин. Пойми это и смирись. Этим ты отличаешься от всех остальных. Мой крестный всегда говорил: нет никого опаснее коротышки, который пытается что-то доказать. Именно поэтому ты и получил у нас работу.
– Да-да, конечно.
Карла ободряюще похлопала его по плечу:
– Но по сравнению с этим парнем ты настоящий гигант.
Мокасин важно надулся:
– Правда? А какой рост у Муча Подкопайли?
– Маленький, – ответила Карла. – Не знаю точно, сколько сантиметров, но если бы этот тип был чуть поменьше, я бы меняла ему подгузники и катала в коляске.
Мокасин усмехнулся. Предстоящая работа уже начинала ему нравиться.
ОБЕЗЬЯНА
Муч Подкопайли переживал не самый удачный период своей жизни. Меньше четырех месяцев назад он жил в пентхаусе в Лос-Анджелесе, а на банковском счете у него лежало больше миллиона долларов. Сейчас все его счета были заморожены Федеральным бюро расследований, а сам он за проценты работал на чикагскую мафию. Необходимо отметить, что в выплате комиссионных Шпиц Антонелли особой щедростью не отличался. Конечно, Муч в любой момент мог вернуться в Лос-Анджелес, но подразделение ФБР, специально созданное для розысков знаменитого Голливудского Вора, только и ждало его возвращения на место преступления. И не было для Муча спасительной гавани ни на этой земле, ни под ней, поскольку на самом деле Муч Подкопайли был Мульчем Рытвингом – гномом-клептоманом, в своё время бежавшим от Легиона подземной полиции.
Мульч был туннельным гномом, который решил, что жизнь в шахте – не для него, и применил свои таланты в несколько иной области, то есть стал изымать у людей всякого рода ценности и продавать их на подземном чёрном рынке. Конечно, незаконное проникновение в чужие жилища лишало его магической силы, но Мульчу было всё равно. Гномы так и так не могли похвастаться особыми магическими талантами, а от заклинаний, даже самых примитивных, Мульча сразу начинало тошнить.
Зато гномы обладали некоторыми физиологическими особенностями, которые делали их идеальными взломщиками. К примеру, Мульч мог широко раздвигать свои челюсти, разом становясь похожим на миниатюрный бульдозер, и поглощать до нескольких килограммов земли в секунду. Из почвы извлекались все полезные минералы, а потом она выходила наружу из… противоположного рту отверстия. Также гномы развили в себе способность всасывать влагу через поры кожи – очень полезное умение, особенно если тебя завалит в шахте. Благодаря этой же особенности гномы могли использовать свои поры в качестве живых присосок – весьма удобный инструмент в арсенале взломщика. Ну и наконец, волосы гнома представляли собой живые антенны – ими можно было не только ловить жучков, но и считывать звуковые волны со стен туннеля.
Мульч был восходящей звездой в волшебном преступном мире, пока его дело не попало в руки майора Джулиуса Крута. После этого почти триста лет (за исключением весьма кратких перерывов) он провел в тюрьме. Сейчас Мульч Рытвинг находился в бегах, поскольку некоторое время назад украл приличное количество золотых слитков из фонда, предназначенного для выкупа Элфи Малой. Так что, как мы уже говорили, не было Мульчу безопасной гавани – ни на этой земле, ни под ней. Именно поэтому Мульчу приходилось выдавать себя за человека и выполнять любую работу, которую навязывала ему мафия.
Выдавать себя за человека было не так-то просто. Само собой разумеется, его рост сразу привлекал внимание – если прохожий вдруг решал посмотреть себе под ноги, – но Мульч быстро понял, что на самом деле люди всегда найдут причины не доверять ближнему своему. Рост, вес, цвет кожи, религия… Отличаться от окружающих было куда выгоднее.
Намного более серьёзную проблему представляло солнце. Гномы были крайне чувствительны к свету и обгорали меньше чем за три минуты. К счастью для Мульча, работу практически всегда приходилось выполнять ночью, а когда он всё-таки был вынужден показаться на улице днём, то покрывал открытые участки кожи особо сильным противозагарным кремом.
Своим логовищем Мульч выбрал подвальную квартирку в старом особняке, построенном ещё в начале двадцатого века. Апартаменты были так себе, но гнома они вполне устраивали. В спальне он снял с пола доски и завез в комнату около двух тонн плодородного слоя почвы вперемешку со всевозможными удобрениями. Сырости и плесени в квартире хватало с избытком, так что тут даже не пришлось ничего предпринимать. Всего через несколько часов спальня кишмя кишела самыми разными насекомыми. Мульч любил валяться там, ничего не делая, и ловить волосками бороды тараканов. Дом, милый дом… Эта квартира теперь очень напоминала дорогие сердцу подземные пещеры, а кроме того, в случае неожиданного визита офицеров Подземной полиции Мульч в мгновение ока мог оказаться на глубине пятидесяти метров.
Пройдет совсем немного времени, и Мульч очень пожалеет, что не воспользовался подготовленным путем отступления, услышав тот стук в дверь.
Итак, в дверь кто-то постучал. Мульч выбрался из своей земляной постели и посмотрел на экран видеокамеры. Глядя в отполированный дверной молоток, Карла Фразетти поправляла прическу.
Крестная дочь самого босса? Лично? Вероятно, предстояло какое-то крупное дельце. Быть может, будущих комиссионных даже хватит, чтобы перебраться в другой штат. Мульч работал в Чикаго почти три месяца, и Подземная полиция рано или поздно должна была выйти на его след. Хотя из Соединенных Штатов он уезжать не собирался.
Если уже приходится жить на поверхности, то почему бы не жить там, где имеется кабельное телевидение и множество богатых дураков, у которых есть что украсть?
Мульч нажал на кнопку переговорного устройства.
– Одну минуту, мисс Фразетти, я только оденусь.
– Поторопись, Муч, – донесся из дешевых динамиков хриплый голос Карлы. – А то я здесь состарюсь.
Мульч накинул на плечи сшитый из мешковины халат. Чем-то ему нравилась эта грубая ткань – может, тем, что она напоминала тюремную робу? Потом Мульч быстро расчесал бороду, удаляя из неё запутавшихся жучков, и открыл дверь.
Карла Фразетти стремительно вошла в комнату и заняла единственное кресло. Но на пороге стоял ещё один человек, который в объектив видеокамеры не попал. Мульч отметил про себя, что надо будет поработать с этой проблемой. Эльфийский спецназ нельзя недооценивать.
Человек, прищурившись, разглядывал Мульча. Повадки типичного гангстера. Ну почему эти люди считают, что должны вести себя абсолютно по-хамски? Только потому, что они убийцы?
– А ещё одного кресла у тебя нет? – осведомился коротышка, проходя в гостиную вслед за мисс Фразетти.
Мульч закрыл дверь.
– У меня редко бывают гости, – откликнулся он. – Кстати, вы – первые. Обычно меня вызывает Бруно, и я иду к нему на встречу.
Бруно Сырник был местным бригадиром, а офисом ему служил гараж, куда обычно ставили угнанные машины. Поговаривали, будто вот уже пятнадцать лет Сырник не вставал из-за своего стола, даже спал на рабочем месте.
– Красиво у тебя тут, – с издевкой произнес Мокасин. – Плесень и мокрицы. Мне нравится.
Мульч нежно погладил зелёную полоску на стене.
– Когда я сюда переехал, плесень была закрыта обоями. Просто поразительно, некоторые люди абсолютно лишены чувства прекрасного!
Карла Фразетти достала из сумочки флакон духов «Белые лепестки» и побрызгала ими вокруг себя.
– О'кей, хватит болтать. Муч, у меня есть для тебя особая работа.
Мульч заставил себя не терять самообладания. Это был его шанс. Он переедет, найдёт себе хорошую норку, отсидится там…
– Это такая работа, за которую хорошо платят, если сделать её правильно?
– Нет, – ответила Карла. – Это такая работа, за которую делают больно, если сделать её неправильно.
Мульч вздохнул. Похоже, его окружают одни хамы.
– А почему я?
Карла Фразетти широко улыбнулась, сверкнув вставленным в зуб рубином.
– Пожалуй, я отвечу на твой вопрос, Муч. Несмотря на то что не привыкла объясняться перед наемными работниками и особенно перед такой обезьяной, как ты.
