Но вдруг послышались звуки. Мы остановились как вкопанные и прислушались. Да, нам не показалось! Впереди кто-то был и этот «кто-то» издавал такой непривычный в спящем царстве шум. Звуки доносились от стоящей в стороне дубовой рощицы. Молодая поросль кустарника скрывала от нас то, что находилось за ней.
Мы решили взглянуть, кто осмеливается нарушать безмолвие. Один из дубов затрясся, словно кто-то огромный, сильный и злой, пытался вырвать его с корнем. Дуб устоял, но с вершины его пролился обильный водопад крупных, с кулак, желудей и в тот же миг послышалось чавканье и довольное сопение. Неужели кабан?! Из рода обыкновенных лесных кабанов, которых не счесть и там, на Земле?
Ветка под моей ногой предательски громко хрустнула в двух шагах от зеленой ширмы кустарника и обедающего за ней господина. Звук выстрелом пронесся сквозь зеленую пелену и затих вдали. Мы замерли, держа ружья наизготовку, кабаний нрав нам был знаком не понаслышке, рисковать никому не хотелось.
Услышал посторонний звук и обедающий хряк; чавканье и сопение прекратились, послышались тяжелые, осторожные шаги. Зеленая стена раздвинулась, и показался кабан. Вернее, даже не сам кабан, а только его морда. Он не заставил себя долго ждать и вскоре стоял перед нами, огромный, страшный и злой. Копыта рыли землю, с покрытых зеленью клыков хлопьями слетала пена, немигающие, налитые кровью глаза горели неприкрытой злобой. Все его могучее, мускулистое тело было готово к действию.
Пригнув голову, бросился он в нашу сторону. Четыре карабина выстрелили почти одновременно, в морду, в налитые кровью глаза.
Кабан дико взвыв, пролетел мимо, едва не сбив меня с ног.
Я проворно увернулся от нежеланной встречи и, прежде чем он успел развернуться для повторного броска, выстрелил ему вслед.
Моему примеру последовали остальные. Кабан пустился наутек со скоростью неожиданной при такой массе и таких ранах. От боли он совсем обезумел, ломился напролом, не разбирая дороги. Кусты разлетались в стороны, сломанные ветви устилали кабаний путь.
Проложив просеку, зверь скрылся из глаз, а мы пребывали в оцепенении, не веря, что все обошлось и монстр уже далеко.
Вместо того, чтобы идти своей дорогой, мы бросились за раненым зверем, благо, просека, проложенная им, была красноречивее любых указателей. Бежать становилось труднее, но невесть откуда взявшийся охотничий пыл, помогал преодолевать препятствия.
Вскоре мы нагнали своего злосчастного знакомца. Прыти у него поубавилось, раны давали о себе знать.
Мы сбавили темп, соизмеряя его с кабаньим. Теперь мы хотели не просто убить его, а заморить бегом. Он явно сдавал, кровавый след становился шире, поступь короче и неувереннее. Мы торжествовали победу. А кабан? Ему, пожалуй, было уже все равно, ничто на свете не могло заставить его остановиться. Он просто бежал.
Миновав лес, мы выскочили на пустынную долину. Дно долины было усеяно воронками неизвестного происхождения, не очень глубокими, но достаточными, чтобы свернуть себе шею.
Мы поражались упорству и живучести жертвы. Силы кабана иссякли, он уже не бежал, просто плелся. Казалось, нет на свете силы, способной заставить зверя двигаться быстрее.
Кабан остановился, как вкопанный, затрясся всем телом, а затем, развернувшись, устремился в нашу сторону. Мы растолковали его маневр, как последнюю, отчаянную попытку атаковать нас. Бедному зверю досталось хорошо. Он больше не смог подняться на ноги.
И тут мы разглядели то, что так испугало зверя, заставило его броситься навстречу смерти.
Птицы.
Соловьиная стая приближалась к нам. Над тем местом, где она пролетала, сотрясалось все. Что-то время от времени слетало у них из под хвоста и производило ужасающий грохот. Вот природа поразивших нас воронок. Неотвратимая, карающая судьба в лице смертоносных птичек нагнала нас. До леса оставалось совсем чуть-чуть, два-три метра и вот оно убежище. Но преодолеть последние метры нам так и не удалось. Померкло над головами небо, а земля превратилась в ад.
Страшная сила подняла меня в воздух, скрутила в жгут и швырнула куда-то в сторону. И свет померк, исчезли звуки.
Наступила ночь.
Я не умер. Только ужасно болит голова, а тело ноет, словно пропущенное через камнедробилку. Я был исцарапан, изорван, но все-таки жив! Эта мысль заставила открыть глаза и осмотреться. Я находился в лесу. Он-то и спас меня от гибели.
Я крикнул. Затем еще. Тишина. Я был один! А мои друзья?! Они остались там, всего в двух шагах отсюда, в проклятой долине, среди разверзшегося ада. Помочь им я уже не мог. Помочь мне не мог никто и нужно самому позаботиться о спасении, о том, как вернуться на «Лебедь», а там… Но об этом лучше не думать.
Мои друзья! Почему я жив, а они остались навечно там, в долине?! Я буду страдать вечно, не находя ответа на этот вопрос.
Хоть это и чертовски трудно, но я освободил намертво схваченное ветвями тело и уперся ногами в землю. Теперь немножко передохнуть и отправляться на поиски корабля. Но в тот же миг, я так и замер, набрав полные легкие воздуха.
Я услышал соловьиную трель и увидел самого певца. Это был действительно соловей, один из тех, что вчера вспахали всю долину, похоронили моих друзей и чуть не прикончили меня. А теперь эта крылатая бестия своим треньканьем издевается надо мной. Соловей был ненавистен мне. События минувшего дня навечно отпечатались в мозгу. Я жаждал мести. Ноги дрожали от слабости, в руках не было сил. Но их хватило на то, чтобы поднять с земли карабин, пристроить его среди пышного переплетения ветвей. Глазам хватило резкости, чтобы поймать пернатого убийцу в перекрестье прицела. Ему не уйти, он обречен. Я выстрелил. Не знаю почему, но в самый последний миг рука дрогнула. Совсем немного, чуть-чуть. Этой малости хватило, чтобы спасти жизнь птице.
Дрогнула рука. Сучок, на котором восседала птица, превратился в ничто. Она же, взмахнув крылами, устремилась ввысь, и, сделав круг, начала пикировать на меня. Стрелять я больше не мог, секундомер моей жизни отсчитывал последние мгновения. Дуло карабина опустилось вниз. Я ждал. Ждал неминуемой смерти, как избавления.
Каким-то внутренним чутьем я уловил момент, когда от птицы отделился серый комочек и пошел на сближение со мной. Я знал — не промахнется. Я был обречен, но не было ни сил, ни желания уйти. Зачем?! Что-то жидкое и пахучее потекло по щеке.
Я был жив, ничего не произошло. В необъятной небесной выси пел победную песнь соловей. Ярко пылало голубое светило. Обычный солнечный день, каких не счесть на Соловьиной планете.
Издерганный космическими бурями, измотанный бесцельным блужданием во вселенских глубинах, метался среди звезд корабль. Но все эти мотания не приносили существенной пользы: вольеры корабля, а это был корабль-зверолов, были по-прежнему пусты, если не считать нескольких дюжин невообразимых уродов. Они лениво, словно нехотя бродили в поисках корма вдоль облезлых, покрытых ржавчиной и испарениями клеток, вдыхали родной аромат своей далекой планеты. Они были поразительно примитивны, глупы, чрезвычайно отвратительны и, что самое главное, это было все, чем располагали огромный зверолов и его команда.
Подобно теням блуждала по кораблю команда зверолова, на чем свет стоит кляня себя за неудачу и глупость. Зря они послушались капитана и отправились к неизведанным созвездиям. Зачем только соблазнились они сказочным миражом о том, что здесь можно найти новых, невиданных зверушек и содрать потом за них приличный куш. Увы, как жестоко они просчитались! Что они сейчас имеют? Пару дюжин каких-то мерзких ублюдков, за которых ни один зоопарк, ни один частник- коллекционер не выложит сколько-нибудь приличной суммы наличных.
А их командиры, их лоцманы, увлекшие сюда, к далеким и неведомым мирам? Арнольд, Лот, Грантс, капитан и два его помощника, три брата, три члена известной фамилии звероловов. О чем думали они, глядя на бродящие по кораблю серые тени команды, бросавшей в их сторону с каждым днем, с каждой новой звездой, все более недружелюбные взгляды? О жалких премиальных с тех уродов, что вольготно чувствовали себя в клетках зверолова и дурно пахнущих? Об их загубленных душах? Ну, уж нет! Этим тварям крупно повезло: они избавлены от проблемы поиска пищи, а в другом, более высоком, эти грязные создания и не нуждались. Да, о них они позаботились. Теперь в самый раз позаботиться и о себе. Даже если они и долетят до базы и на корабле не произойдет самого страшного — бунта, даже если их головы останутся на плечах целыми и невредимыми, то еще неизвестно, что лучше: оказаться здесь с размозженной головой или вернуться домой. Ведь там их возвращения с нетерпением ожидают не только покупатели. Если бы только они одни, не беда. Для них всегда можно придумать какую-нибудь правдоподобную историю, но многочисленных кредиторов, в том числе и Трансгалактический банк, байками не проведешь. Они потребуют денег, только где их взять?! Пойдет с молотка и их красавец-корабль, и их имущество. В бездонную яму погашения долга уйдет все, что они скопили. И этого наверняка будет мало. А, значит, тюрьма, если закон будет добр к ним и сохранит жизнь.
