Маша ожидала, что в кузнице будет очень жарко и дымно, но здесь было прохладней, чем в кухне хлопотливой тетушки Душки. Посреди комнаты стояла наковальня, а на ней лежала решетка. Кузнец, такой же хмурый и черноволосый, как Никита, мрачно взглянул на них.
— Здравствуйте, господин Кожаный! — сказали ребята вразнобой.
— Пап, опять решетки? — спросил Никита.
Кузнец не ответил ни ему, ни ребятам, только ухнул молотом по наковальне мимо алеющих прутьев…
— А мама где? — не отставал Никита. — Почему замок на двери?
— Дядю твоего, конюха, арестовали. Помогал шарлатанам. Это я для него решетки… — Кузнец не договорил и еще раз ухнул молотом так, что искры полетели.
— Так где мама? — повторил Никита.
— Обиделась… — проговорил кузнец, отвернулся и начал пить воду из ковшика.
— Так она к бабушке ушла? За то, что ты решетки для дяди Луки Подкованного делаешь? — на удивление спокойно уточнил Никита.
— Ну…
В кузнице воцарилась тишина. Никита стоял, молча глядя на медленно остывающие решетки. Но Натка и Илья с тревогой смотрели на него.
— Это тюремные решетки? — спросила Маша. Ей никто не ответил.
— Хочешь, иди тоже к бабушке, — тихо сказал кузнец. — Что мне было делать? Если я сегодня откажусь, завтра я и вы со мной за решеткой окажетесь…
— Папа, — так же тихо, но твердо сказал Никита. — Бросай эту фигню. У тебя срочная работа. Ты должен немедленно сделать броню для Маши Некрасовой, сквозняка, который свергнет Мудреного.
Маша подняла голову и пристально посмотрела в глаза мужчине. Что-то подсказывало ей, что именно сейчас ей лучше не задавать вопросов.
— Снимай куртку, — приказал Никита, и девочка моментально повиновалась, отвязав сначала от пуговицы шапочку с синим огоньком.
Кузнец начал внимательно осматривать куртку, цокнул языком при виде «молнии», запыхтел, как ежик, пройдясь пальцами по подкладке, потом куснул рукав и задумался.
— Ей нужно защитить грудь и спину, — сказал Никита, — с остальным сама справится.
— Кольчужку, что ли, пришить, — глубокомысленно произнес кузнец.
— Нет, что-нибудь понадежней. Лист железа вшить в подкладку, как у балаганщиков, чтоб не гремел…
— Смеешься? — спросил отец, презрительно окинув взглядом Машу. — Такая козявка если и поднимет потом куртку, то носить точно не сможет. Как минимум десять лишних кило!
— А это что за материал? — указал на решетки Илья.
Все замолчали и уставились на решетки. Те, даже остынув, сохранили огненную переливчатость, словно только что их достали из пламени. Цвет прутьев был неровный, оранжевый, желтый и красный хаотично смешивались с полосками обычного серо-стального цвета, по которым изредка пробегали синеватые искры.
— Обычная сталь, — нехотя произнес кузнец, отворачиваясь от ненавистных решеток.
— Обычная? — сузил глаза Никита.
— Ну, не совсем, — сдался отец, — переплавленная драконами в стародавние времена и триста лет хранившаяся в кладовой синего гнома.
— Синего гнома? — переспросила Маша, ей показалось, что подобный рецепт она уже слышала. Но ее вопрос потонул в визге, который устроили ее друзья.
— Папа, это же то, что надо! — завопил Никита.
— В общем-то, да, — словно нехотя произнес кузнец, — прочная, тонкая и легкая, не гремит, не звенит, защищает от огня и холода, в воде не тонет… Можно было бы всю курточку оформить, чешуйками… Но как я объясню думакам, куда делись решетки?
— Папа, девочка маленькая, худенькая, ей немного надо. А остаток пусти на решетки со слабинкой. Думаки не сообразят, а узникам, глядишь, шанс на побег, — рассудил Никита.
— Ты думаешь? — уже заинтересованно проговорил кузнец. — А ну-ка!
Отец с сыном склонились над Машиной курточкой. Работа закипела…
А Маша зачарованно смотрела на двух кузнецов, большого и маленького, и думала о загадочном синем гноме, у которого в кладовой чего только нет…
— Пойдем, — потянул ее за руку Илья. — Это надолго.
Но не успели они выйти за дверь, как по руке Маши, не защищенной теперь курточкой, больно стукнула дробинка.
У стены стояли три нарядные девушки. Бруния прижала к губам уже знакомую Маше трубочку, Инесса откинула назад копну мелких косичек и поудобнее взялась за рукоять дубинки, и только Яна спокойно стояла с гордым и снисходительным видом, словно принцесса крови, но, несмотря на то что руки у нее были пусты, казалась еще более опасной, чем ее подруги.
— Чему обязаны? — осведомилась Маша. Натка отступила за ее спину, а Илья стоял неподвижно.
— Не зовите кузнеца, — ласково улыбнулась Яна, — иначе ему прямо сейчас придется давать объяснения по поводу того, куда делись излишки драконьей стали. Кстати, твоя миленькая блузочка с броней не смотрится.
— О чем речь? — спросила Маша. — На моей куртке, совершенно обычной для моего мира, сломался металлический замок, Никита утверждает, что его отец может починить…
— А мой отец утверждает, что поддельная драконья сталь, отнятая у шарлатанов, годится для решеток, но не годится для брони, потому что начнет сжиматься на носителе и раздавит его. Якобы шарлатаны подготовили ее на доспехи думакам.
— Она врет, — неуверенно сказал Илья, — драконью сталь невозможно заколдовать, от нее отскакивает магия…
— Да ну? — подняла брови Яна. — А ты не задумался, почему такой драгоценный материал пошел на решетки для обычного конюха?
— А с каких пор обычных конюхов сажают за решетку? — звенящим голосом спросил Илья.
— Это не ваше дело, дети, — презрительно сказала Яна. — Не вмешивайтесь в дела своих родителей. Учитесь, овладевайте профессией, чтобы принести пользу Родине.
— Яна, как мило, что ты пришла нас предупредить, — поспешно сказала Маша, хватая за рукав разошедшегося Илью, чтобы он успокоился и не наговорил лишнего. — Но уверяю тебя, я далека от мысли носить броню из серебра или — как ты сказала — драконьей стали? Это из шкурки дракона, что ли? Гринписа на вас нет. В общем, я просто заблудилась и хочу попасть домой, именно поэтому я и учусь в Академии. А всякие битвы, интриги и политика — это не для меня. Увольте.
— Рада, что хоть один из вас обладает головой на плечах, — проронила Яна, с сомнением окидывая Машу взглядом. — Хотя что с вас взять, компания дурно одетых уродов: двое в броне, один в форме, а эта вообще в мешке.
Затем она повернулась и пошла прочь вдоль по улице. За ней Инесса, не выпуская из рук дубинки. Бруния напоследок подошла к Маше вплотную и прошипела:
— Прикидываешься дурочкой? Думаешь, одурачила нас? Ты действительно дура — мы все равно сильнее. Передай кузнецу, что решетки будут взвешены на весах, и если хоть одного грамма не досчитают…
— Какие красивые волосы! — с чувством произнесла Маша, разглядывая белокурые пряди. — Чем красишь?
Илья закашлялся, а Бруния одарила Машу таким взглядом, что Натка за ее спиной пискнула от страха.
— Бруния! — позвали девушку подруги.
— Давай, сквознячка. Еще поговорим о том, кто редиску под землей красит, — с этими словами Бруния ушла.
— Ну ты даешь! — завопил Илья. — Обломала Брунию! Она рыжей была, а теперь два года ходит в блондинках, утверждает, что удалась в породу троюродного дедушки, незаконнорожденного потомка легендарного рыцаря Серебряного. Откуда ты узнала?
Маша готова была сама себя выпороть. Ведь Илье не объяснишь, что в Машином мире все красят волосы, уже в пятом классе половина знакомых девчонок пришла с мелированием.
— Пошли обратно к кузнецу, — прервала она восторги Ильи.
Кузнец их предупреждения выслушал спокойно.
— Бред тигрового ежика! — заявил он. — Все равно часть металла теряется при переработке. А что касается сжимающихся доспехов… Хорошо бы спросить у шарлатанов, но… Правда, считается, что на драконью сталь нельзя наложить заклятие. Думаю, ерунда, выеденного яйца не стоит. Не волнуйся, мы потренируемся — на мышках.
Последняя фраза кузнеца была встречена с восторгом, которого мыши явно не разделяли, если вообще водились в шумной полной пара кузнице.
Глава 20
ЕЩЕ ОДИН ОСВОБОДИТЕЛЬ?
На следующий день Никита принес Машину куртку прямо к первому уроку.
— Неужели уже готова? — ахнула Маша, с некоторой опаской надевая броню — а вдруг сожмется?
— Отец всю ночь работал, не кузнец, а ювелир просто, ты попробуй сквозь ткань, какие чешуйки, — с понятной гордостью за отца произнес Никита.
Маша послушно провела рукой по подкладке — было такое ощущение, что под тонким шелком прощупывается крокодилья кожа, как у мамы на ее любимой сумке.
— А зачем чешуйки? — вклинился в разговор Илья.
— Это чтобы гнулось и не ломалось, а то она будет как сундук на двух ножках. Попробуй согни — видишь, чешуйки друг к другу прижались? Этой броне сносу нет, куртку можно порвать, а то, что внутри, и через сто лет останется как есть.
