— Я король Лек, — ответил глумм. — Я держал Клер у себя в надежде, что сумею добиться ее благосклонности. Вы сумели войти в наше подземелье со стороны ворот, которые мы называем Ворота Смерти. Вы совершили то, чего не мог добиться никто из глуммов — уничтожили Дарлога.
— И очень своевременно, ваше величество, — почтительно встрял в беседу Микеланджело. — У меня сложилось впечатление, что Дарлог был повержен накануне похода, который собирался осуществить во главе гнорров против вашего королевства. Сумели бы вы устоять против этого нашествия?
Вряд ли, — покачал головой Лек. — Дарлог — это порождение огня и тьмы. Он казался нам неуязвимым.
— Теперь угроза для вас миновала, — продолжил Микеланджело. — Я не сомневаюсь, что в скором времени вы без труда изгоните гнорров, а затем и расквитаетесь со зловещими глубинными стражами у восточных ворот. Так не заслужили ли мы награды за свои усилия?
— Я понимаю, о какой награде ты толкуешь, — кивнул головой король глуммов. — Изо всех наших преимуществ перед людьми есть одно, которое мы ревниво храним. Оно называется справедливостью. Я прикажу позвать Клер и спрошу ее — хочет ли она последовать за Грегори? Я сделаю это не потому, что вы этого желаете, а потому, что я должен так поступить.
Наступила глубокая тишина, когда появилась Клер в белом платье, с рассыпавшимися по плечам светлыми кудрями. Как только она увидела Грегори, она бросилась в его объятия и крепко прижалась к его груди.
И тогда король спросил ее:
— Клер, правда ли, что это тот человек, которого вы хотите иметь мужем?
Правда, сущая правда, ваше величество, это он самый! — воскликнула девушка. — Смотрите все вы, милые человечки, как я смеюсь и как я радуюсь!
Она заплакала. Ее слезы падали на лицо Грегори. Это были слезы счастья. Они сопровождались тысячью самых нежных слов, лишенных смысла и похожих на те, что лепечут малые дети. Она не думала о том, что королю глуммов может быть очень грустно смотреть на ее счастье.
— Любовь моя, — сказал ей умбрийский принц, — ты даже представить не можешь, какие опасности мы преодолели. И я нахожу тебя такой, какой мечтал найти.
— Какой же? — спросила девушка.
— Самой прекрасной, самой лучшей из смертных. Ты меня любишь! Хвала небесам, ты меня любишь! Но, любимая, разве ты не любишь немного и короля Лека, который освободил меня из стеклянной темницы, где злые феи удерживали меня вдали от тебя?
— Вы это сделали? — обернувшись к королю, вскричала девушка. — Вы любите меня и все-таки освободили того, кого люблю я и кто любит меня!..
Больше она не могла говорить и закрыла лицо руками.
Все маленькие человечки, взиравшие на эту сцену, обливались слезами, опершись на свои самострелы. Черепашки-ниндзя растроганно вздохнули. Один только король сохранял спокойствие. Клер, которой открылось теперь все его величие и доброта, прониклась к нему нежной дочерней любовью. Она взяла за руку своего возлюбленного и сказала:
— Грегори, я люблю вас, один Бог знает, как я люблю вас! Но как же мне покинуть короля Лека?
В эту минуту к королю подлетел на своем вороне вестник Боб. Лицо его было мрачным и тревожным.
— Скверные новости, ваше величество, — сказал Боб, спрыгивая на землю.
— Говори, — приказал Лек.
— Краг во главе своей армии перешел границу Каледийского герцогства. На его пути не осталось никакой преграды, кроме замка.
Для всех присутствующих это известие прозвучало, словно гром среди ясного неба. Король приблизился к Микеланджело и положил руку ему на плечо.
— В этой войне мы будем союзниками, — сказал Лек. — Ты и твои друзья помогли нам избавиться от Дарлога. Мы поможем избавиться от Крага. Нам нечего терять. Если Краг покорит Каледию, он быстро расправится и с соседними государствами. А затем наступит наш черед. Поэтому следует объединиться, чтобы совместно отстоять свою независимость.
— Это самые умные слова, которые я услышал за сегодняшни день, — ответил Микеланджело. — С вашего позволения, я и мои друзья хотели бы покинуть вас и добраться до Каледийского замка наикратчайшим путем.
— Мои строители разберут западный вход в подземелье, и вы достигнете замка прежде врагов, — заверил король. — Но у нас еще есть время для того, чтобы обручить два любящих сердца.
Вечером того же дня Клер и Грегори, облачившись в пышные одежды, которые им приготовили портные-глуммы, отправились в парадный зал, где их встретил король Лек в праздничном одеянии. За ним шествовали черепашки-ниндзя, а также гвардия в доспехах, мехах и шлемах, над которыми трепетали лебединые перья.
Глуммы сбегались толпами на праздник, проникая через окна, отдушины и камины, пролезая под скамьями. Король подошел к каменному столу, уставленному кувшинами, светильниками, кубками и золотыми чашами чудеснейшей работы. Черепашки-ниндзя заняли отведенное им место для почетных гостей.
Король сделал знак Клер и Грегори приблизиться и сказал:
— Принцесса Клер, древний закон народа глуммов требует, чтобы чужеземцы, попавшие к нам, обретали свободу по истечении семи недель. Ты провела среди нас семь с половиной недель. Я был бы плохим гражданином и преступным королем, если бы удерживал тебя долее. Но прежде, чем расстаться с тобой, я желаю, раз уж мне нельзя жениться на тебе, обручить тебя с тем, кого ты избрала.
— Благодарю, ваше величество, — стыдливо опустила глаза долу девушка.
— Я делаю это с радостью, потому что люблю тебя больше, чем себя самого, а мое горе останется легкой тенью, которую развеет ваше счастье. Клер Каледийская, принцесса глуммов и Грегори, принц Умбрийский, дайте мне ваши руки.
Соединив руки Грегори и Клер, король обратился к своему народу и провозгласил громким голосом:
Будьте свидетелями того, что эти двое, стоящие здесь, под землей, обручаются друг с другом, чтобы вступить в брак на земле. Пусть же они возвратятся туда вместе, и да взрастят они вместе мужество, скромность и верность, как добрые садовники взращивают розы, гвоздику и пионы.
Глуммы вторили этим словам громкими возгласами. Чувства у них были самые противоречивые, потому что они не знали, радоваться или огорчаться. Король снова повернулся к жениху с невестой и, указывая на кувшины, кубки и прочие драгоценные изделия, сказал:
— Это дары глуммов. Они будут напоминать о подземных друзьях. А сейчас ты узнаешь. что подарю я...
Наступило долгое молчание. Король с выражением глубокой нежности посмотрел на девушку, чье прелестное сияющее лицо, увенчанное розами, склонилось на плечо жениха.
— Друзья мои, любить пылко — это еще не все, — сказал Лек. — Надо еще хорошо любить. Любить пылко — это, конечно, прекрасно, но любить самоотверженно — еще лучше. Пусть же ваша любовь будет столь же нежной, сколь и сильной. Пусть в ней не будет недостатка ни в чем, даже в снисходительности, и пусть к ней всегда примешивается немного сострадания.
Прекрасно сказано, — пробормотал себе под нос Рафаэль.
— Ты мог бы хотя бы сейчас помалкивать? — шикнул на него Донателло. — Меня, например, твое мнение о красноречии короля глуммов совсем не интересует...
— Вы молоды, прекрасны и добры, но вы — люди и, в силу этого, подвержены многим несчастьям, — продолжал король глуммов. — Вот почему, если к чувству, которое вы испытываете друг к другу, не будет примешиваться немного сострадания, это чувство не будет отвечать всем превратностям вашей совместной жизни. Оно будет подобно праздничной одежде, которая не защищает ни от ветра, ни от дождя. Истинно любят только тех, кого любят даже в их слабостях и в их несчастиях. Щадить, прощать, утешать — вот вся наука любви.
— Тоже верно, — согласился с ним Рафаэль, проигнорировав язвительный взгляд, которым его окинул стоящий рядом Донателло. — Любовь — это необыкновенное чувство. Даже черепахи это понимают.
Король умолк, охваченный глубоким волнением, а затем сказал:
— Друзья мои, будьте счастливы, берегите свое счастье, берегите его крепко!
Лек достал из-за пояса перстень с драгоценным камнем, от которого шли яркие снопы лучей. Это был тот самый волшебный перстень, с помощью которого он открыл вход в темницу озерных фей. Он надел его на палец Клер со словами:
— Прими из моих рук, Клер, этот перстень. Он позволит тебе и супругу входить в любой час в царство глуммов. Вас здесь всегда встретят с радостью и всегда придут на помощь. А ты, в свою очередь, внуши своим будущим детям не питать презрения к маленьким, простодушным, трудолюбивым человечкам, которые живут под землей!
