Золотые лодки снова заскрипели днищем по крупном черному песку, и Гален наконец увидел источник странного света – громадный дворец из гладкого черного камня. Мерцающие в окнах свечи отливали пурпуром, поскольку стекла были тоже черные.
Принцессам по очереди помогли выйти из лодок, и они одна за другой прошли через высокие арочные двери в черный дворец. Гален последовал за ними, ступая след в след с Розой. Ладони у него взмокли от пота, но он сосредоточился на узкой спине девушки и напомнил себе, что невидим для холодных глаз ее кавалера.
Внутри дворца преобладали те же цвета, что и в подземном озере. Стены покрывали багровые, синие, серые и черные гобелены. Пол и потолок сияли антрацитовым блеском, а шелковая обивка серебряной мебели повторяла траурные оттенки шпалер.
Они миновали длинный вестибюль и ступили в бальный зал, где в полированном черном полу, выложенном узорами из серебра и ляпис-лазури, отражались аметистовые люстры. Галерея оркестра располагалась так высоко над головой, что Гален едва различал силуэты музыкантов. Между гостями сновали слуги в черных ливреях с подносами, уставленными серебряными кубками с вином. Когда прибыли принцессы, все разговоры прервались, и девушек встретили аплодисментами. Мрачные кавалеры поклонились, принцессы присели в реверансе, и музыканты заиграли быструю мелодию. Розу и ее сестер унесло прочь в танце, а Гален, одинокий и невидимый, остался наблюдать.
Радуясь, что никто не видит, как он таращится с разинутым ртом, словно деревенский дурачок, Гален отправился бродить по залу. Удивительно, что сестры так не хотели сюда: на их лицах застыло натянутое выражение, а Фиалка откровенно плакала. Какая юная девица не полюбила бы танцевать ночи напролет в таком роскошном замке, в объятиях красивого кавалера!
Но, прогуливаясь по краю танцевальной площадки, Гален начал понимать, что здесь не так хорошо, как показалось сначала. Остальные гости улыбались, потягивали вино и танцевали, но в их улыбках сквозила некая… неправильность. Губы растягивались слишком широко, и зубов под ними оказывалось многовато. Глаза мерцали, как драгоценности на их нарядах, и кожа была слишком белая и гладкая.
Да и с принцессами что-то было не так. Они танцевали. Они ели изысканные пирожные и необычные фрукты.
Но не улыбались.
Примула молча плакала. Она кружилась в объятиях высокого партнера, а по щекам у нее катились слезы. Фиалка шумно всхлипывала и время от времени бросала танцевать и наступала партнеру на ноги. Тот терпел с привычно-страдальческим видом, а после нескольких танцев просто взял малышку на руки и понес вокруг площадки, покачиваясь в такт музыке.
– Они что, вынуждены танцевать? – произнес юноша вслух, не подумав.
Белолицая женщина рядом с ним прищурилась и уставилась прямо на то место, где стоял Гален. Затаив дыхание, он попятился.
И тут ему вспомнились слезы Фиалки, когда он предложил ей «плясунчик». И болезнь Розы – она тянулась несколько месяцев, а туфли ночь за ночью оказывались стоптаны. Наверняка принцесса не стала бы спускаться сюда танцевать в разгар лихорадки, имейся у нее выбор. В единственную пропущенную ночь в сад заявился Рионин сотоварищи.
Но почему? Кто заставляет их приходить сюда?
Час спустя он получил ответ на свой вопрос. Музыка смолкла, и все танцоры выжидательно повернулись к высоким дверям в дальнем конце зала. Прогремели долгие фанфары, створки распахнулись – и в зал вступил высокий мужчина в длинном черном одеянии и иссиня-черной короне.
– Да здравствует Подкаменный король! – прокричал лакей и трижды стукнул серебряным посохом об пол. – Да здравствует король!
– Да здравствует король! – нараспев отозвались гости.
Хозяин дворца шагнул в зал, и Гален сглотнул внезапно образовавшийся комок в горле. Если улыбки и глаза придворных просто нервировали юношу, то при виде короля его прошиб холодный пот.
Кожа у здешнего владыки была белая, как бумага, а ростом и худобой он превосходил всех, кого Галену доводилось видеть. Повелитель подземного царства обвел свой двор глазами, похожими на осколки обсидиана. Тонкие губы растянулись в жуткой пародии на улыбку, обнажив острые белые зубы.
– Как приятно, что будущие невесты моих сыновей наконец восстановили силы, – раздался леденящий душу голос. – Вид царственного букета в цвету всегда так освежает. – Его холодный взгляд задержался на Розе. – Особенно наша дорогая Роза.
Гален машинально потянулся к бедру, где он некогда носил пистолет. Однако юноша сумел взять себя в руки и расслабиться, опасаясь выдать свое присутствие.
Подкаменный король. Роза и ее сестры – пленницы Подкаменного короля. У Галена чуть не подогнулись колени. Не было в Ионии такой матери, которая не пугала бы детей именем Подкаменного короля, добиваясь послушания, и не молилась бы над тем же ребенком, чтобы он никогда не повстречался с этим воплощением зла.
Он служил предметом ночных кошмаров и баек у костра. Волшебник, настолько погрязший во зле, что перестал быть человеком, превратив себя и своих наиболее преданных последователей в нечто иное – бессмертное и чудовищное. Согласно легенде, много веков назад все страны континента Иония восстали против него и бросили злодея в подземную тюрьму. Непомерное могущество колдуна не позволило уничтожить его совсем, и единственным выходом стало заточение его в бессолнечном царстве, где он правил бы только своими последователями. Для совершения великого подвига собралась армия белых магов, и многие из них заплатили за это жизнью. Легенду эту знали все.
А теперь она обернулась правдой.
Подкаменный король проплыл по полу к помосту и воссел на высокий трон.
– Пожалуйста, продолжайте танцевать. Вы же знаете, как я люблю танцы.
Придворные захихикали, а король хлопнул узкими ладонями. Музыканты грянули джигу, и Подкаменный замер. Его длинные серебристые волосы свисали по обеим сторонам костистого лица, бездонные глаза следили за принцессами.
Партнер Фиалки наконец сдался и позволил ей посидеть на стуле у стены, пригласив вместо нее на танец придворную даму с жестким лицом. Гален проскользнул через зал и опустился на пустой стул рядом с юной принцессой.
– Ф-фиа-алка-а, – прошептал он глухим голосом. – Не ш-шевелис-сь. Я до-о-обрый ду-ухх!
Фиалка выпрямилась и всхлипнула, глаза ее заметались в поисках источника звука.
– Кто здесь?
– Я до-о-обрый ду-ухх, – повторил Гален. – Я хочу-у помо-очь тебе-е.
Девочка закусила губу, в уголках покрасневших глаз заблестели слезы. Гален потянулся к ней всем сердцем. Бедное дитя явно находилось на грани нервного срыва. Но он не посмел обнять ее. Во-первых, добрые духи не носят плотных шерстяных сюртуков, а во-вторых, он не хотел, чтобы кто-то заметил, как плечи Фиалки станут невидимыми.
– Почему ты приходишь сюда? – спросил Гален.
– Мы вынуждены, – сморщив нос, ответила девочка, как само собой разумеющееся, затем моргнула и снова огляделась в поисках доброго духа.
– Но почему?
– Наверное, из-за мамы.
– А что-о сделала твоя-а ма-а-ама-а? – надавил Гален.
– Фиалка, вставай! – К ним подлетела встревоженная Мальва, схватила младшую сестренку за руки и стащила со стула, нервно оглядываясь через плечо туда, где стоял ее партнер, беседуя с Фиалкиным. – Ты должна танцевать дальше!
– Я устала, – заскулила Фиалка.
– Все устали, – рявкнула Мальва. – Но мы все равно должны танцевать.
– Но Телинрос сказал…
– Телинрос ничего не решает, – сказала Мальва. – Взгляни на короля! – Она дернула подбородком в сторону монарха, который нахмурился, поглядывая на них. – Ты просидела целый танец – большего никому из нас не позволено. Идем. – И сестра повела обмякшую малышку обратно к ее партнеру.
Со своего стула Гален наблюдал, как Мальва и Фиалка снова пустились в пляс. Розу кружил ее кавалер, и юноша мельком прикинул, не подставить ли темному принцу подножку. Однако передумал, ведь Роза могла упасть и ушибиться.
Он уселся поудобнее и продолжил наблюдение. Блестящий двор кружился и кружился в танце, и взгляд юноши притянуло к королю. Подкаменный сидел на троне еще прямее. Глаза его сияли, а белые волосы и кожа приобрели серебристый оттенок. По мере того как его придворные и принцессы бледнели от усталости, король, казалось, становился сильнее, лицо его почти светилось.
– Он питается их жизненной силой, – прошептал Гален, борясь с тошнотой.
Как могла королева Мод ввязаться в такое? Неужели она была одной из его придворных?
И почему она отдала в рабство Подкаменному королю дочерей?
Он не мог больше пристально разглядывать монарха и даже танцоров. Его мутило от зрелища в целом. Юноша прикрыл глаза, и теперь ему были видны только проносящиеся мимо ноги танцующих.
