Дорофея Ларичева - Зачарованный город

Итак, никто нас сегодня контролировать не будет. А значит, мы сможем навестить «доброго фотографа» и аккуратно разузнать как можно больше про предстоящее подписание и эльфийские обычаи.

Я позавтракал, проводил родителей, затем отправился к завалившейся досыпать Анютке. О, зубрилка, так и не выключила на ночь ноутбук. Опять занималась заполночь. На столе, на стуле и даже на полу валялись раскрытые учебники, из-под подушки торчали наушники плеера.

– Ань! – Я дёрнул сестру за пятку. – Ань, подъём.

– Жень, отвянь. Мне к двенадцати.

– Ань, суббота. Элька уже звонила, – соврал я про соседку.

– А? Уже? Который час?

Я хмыкнул и хлопнул дверью – достаточно громко, чтобы не позволить засоне дрыхнуть дальше.

У окна моей комнаты, как почти весь вчерашний вечер, стоял Валентин, погруженный в свои нечеловеческие думы.

– Защитник. Эй, Флейтист? – не люблю я вынужденного безделья. И когда меня игнорируют – тоже не люблю. – Валентин! Что ты разглядел там?

Его губы чуть дрогнули в улыбке. Надо же, он ещё и шевелится, не только манекеном стоит.

– Им есть что скрывать от людей, Женя, – пробормотал он, задёргивая тюлевую штору и подходя к стойке с дисками. Ловко выхватил сразу несколько и отправился к бумбоксу. Блага цивилизации ему определённо нравятся.

– О чём ты? – пристал я.

– На улицу выйдешь – покажу. Если разглядишь, – загадочно пообещал он, включая диск с итальянской эстрадой. Ну и вкусы у него – прямо как у Анютки.

Са-а-ар, или тогда ещё Слава Иванов, вырос в старинном купеческом доме в большой и шумной семье. До двенадцати лет он ни чем не отличался от сверстников – в меру шалил, играл в разбойников, зачитывался приключенческими книгами, пробовал курить, задирал девчонок, втайне от родителей писал стихи, копил на игровую приставку…

В его комнате на втором этаже на огромных отцовых картинах в полстены плескалось море, ютились на горных обрывах старинные замки, прихорашивались по осенней моде берёзы и клёны. А за окнами росли яблони, отгораживая старинную постройку от строящегося города. Не оттого ли мальчику казалось – город, машины, безразличные к его фантазиям люди лишь снятся ему.

И в двенадцать лет его действительно разбудили. Собственный прадед – вечно занятой, обычно погруженный в серьёзные думы человек – пришел на день рождения мальчика и весело сообщил:

– У меня для тебя подарок, каких не делали никому из твоих друзей.

В голове двенадцатилетнего мальчишки мигом пронеслись предположения – что это может быть. Приставка, велосипед, модель парусника или даже компьютер. Но Август Денисович к разочарованию парня достал из кармана пиджака распечатанные в собственном ателье фотографии и разложил на столе.

– Смотри, Славка, что я тебе дарю! – Прадед лучился самодовольством и гордостью.

Мальчик осторожно приблизился к столу и удивлённо заморгал. С фотографий на него смотрели невозможные, удивительные создания, небывалые места. Но всё равно – разве это подарок?

– Дед, рано ему ещё, – произнесла мать, заглядывая через плечо. – Пусть четырнадцать исполнится.

– Тихо, Ната, самое время парню знать – он не из простых. И нам спокойней будет.

Август Денисович, уже не оглядываясь на притихшую маму, обстоятельно и неторопливо поведал правнуку о городских и лесных, о неведомом людям мире магии, увлекательных приключений. Теперь-то стало понято, отчего прадед, не смотря на то что родился в середине позапрошлого века, выглядел чуть ли не моложе деда. Отчего мама категорично утверждала: «Сынок, сказок не существует».

Но сделавший королевский подарок Август Денисович тут же сузил доступный мальчику мир, очертив строгие пределы:

– Наша стихия – город. С лесом мы воевали издревле, поэтому старайся избегать этих гиблых мест. А нежели жизнь закинет тебя в лесистые края – будь предельно осторожен. Лес коварен, коварней людей. Если последним ты ещё можешь довериться, то лесу никогда. Запомни, Слава.

И Слава верил словам мудрого Августа Денисовича. Верил, пока было удобно верить. Но потом… Потом вера поблекла, рассыпалась надоевшим пазлом перед лицом множества соблазнов. Его никогда не отпускали в летний лагерь. Родители, беря сына с собой на отдых, ни разу не ездили на экскурсии в лесистые местности, тем более в заповедники. На рыбалку с ребятами приходилось вырываться окольными путями, чтобы, ни дай бог, дома не проведали.

И чем больше мальчишка думал о запретах, тем сильнее манило его переплетение ветвей, тревожные крики невидимых птиц, далёкое пение ненавистных прадеду собратьев. Слава переживал, пару раз был готов сознаться во всём родителям, но каждый раз что-то удерживало его. А потом он повстречал Бриану.

На первом курсе университета в преддверии Нового года он вырвался в Питер к дяде. Бродил по городу, ёжась от сырого ветра, несущего острые кристаллики льда, любовался отблесками заката на шпилях Петропавловской крепости, слушал неторопливую песню Невы. И 31 декабря возле одной из многочисленных праздничных ёлок встретил её.

В белой вязаной шапочке, в короткой кроличьей шубке, Бриана мало напоминала сказочную снегурочку, скорее снежную королеву – непростительно юную, дерзкую, весёлую. Новый год они встретили вместе и следующие дни почти не разлучались. Ощущение праздника кружило голову без шампанского.

Слава был счастлив – у него появилась подруга-эльф, такая же, как он. Не придётся выбирать из предложенных невест, не выпадет грустный рок связать жизнь с человеческой женщиной – живущей слишком мало, чтобы тратить на неё своё время. Радость не утихла даже когда она призналась – она лесная. И в город пробралась вместе с друзьями – теми, кто тоже не захотел засыпать на зиму.

– Засыпать? – удивился тогда Слава.

– Ну да, глупый городской, – смеялась Бриана, кружась под снегом. – Если мы не спим зимой – мы медленнее взрослеем, меньше накапливаем магии. Лесу нужны воины, не спорю. Но разве не прекрасно – нестись по сугробам на лыжах, танцевать с метелью, пробираться в город и пакостить вашим чопорным старейшинам? Айда с нами!

Слава не одобрял их забав. Не считал правильным вместе с шумной компанией лесных забредать в магазинчики, принадлежащие городским. Один лесной для техники – уже трагедия. А когда в магазин забредают пятеро-семеро таких необычных личностей?

Он не пошёл с ней и в тот роковой день – за сутки до его возвращения домой. Весь вечер он маялся – думал, как признаться родителям, как подобрать слова, чтобы они тоже поняли – Бриана замечательная.

А назавтра он узнал – Брианы больше нет. Накануне лесные забрели под закрытие в часовой магазинчик. Забрели – и остановили все часы, даже механические. На беду, владелец оказался главой городских Питера и одновременно Видящим. Что могли противопоставить ему юные лесные? Он развеял их туманом – навсегда, без права возрождения.

В родной город Вячеслав Иванов вернулся уже совсем другим существом. Чтобы не жить под одной крышей с родителями, ставшими в одночасье чужими, он снял квартиру. Несколько раз он пытался вернуться, начать жить по заветам прадеда, но каждый раз вспоминал Бриану.

Он понимал – девушка-эльф изменила его. Поэтому, едва сошёл снег и, пронзая прошлогодние слежавшиеся листья, навстречу солнцу ринулись зелёные иглы первой травы, он ушёл в лес, чтобы добровольно принести присягу Владыкам. Он возвратился в ставший неприветливым Город уже разведчиком – убеждённым в правоте дела леса.

Веру в новые убеждения не поколебала даже появившаяся через несколько лет Анюта – человеческая девушка чем-то неуловимо напоминающая Бриану. Не сложилось. Ему, тогда ещё пятикурснику, строгие родители Анны Щукиной указали на дверь – не приглянулся.

Несмотря на всё это, Слава уверенно встал за спиной прадеда, зная – именно ему Август Денисович завещает дело своей жизни (лет через пятьдесят, не раньше), именно к нему присматриваются городские старейшины. И потому он мог щедро делиться информацией с лесом – что происходит, что готовится.

Но ритуал призыва арбитров он пропустил. Август Денисович сообщил о нём правнуку только через неделю, когда обеспокоенные лесные издёргали своего ценного шпиона – что за чары плетутся за каменными стенами?

О назначении Ани и её брата арбитрами он тоже узнал с опозданием. А об уготованной им участи – уже от лесных Владык. И только потом от деда.

Преодолеть этот древний кровавый обычай – обычай, зародившийся ещё во времена междоусобных войн лесных, он был не в силах. Разве что…

Слава как раз обдумывал совершенно неожиданные мысли, посетившие его по дороге в школу. Он, не задумываясь, выбирал короткую дорогу. Если свернуть от ателье к продуктовому и нырнуть в тень между ним и лотерейным киоском, можно преодолеть сразу десяток кварталов и выбраться из-под арки старого краснокирпичного дома у заводских проходных. Далее парк, где между палаткой летнего кафе и раскрошившимся бордюром давным-давно не работающего фонтана есть очередной лаз – сразу в подъезд под лестницу дома, куда недавно переехал лучший книжный города. А оттуда и до школы два квартала. Пешком – пять минут.