Он приближался, застегивая на груди цветной, шелковый халат.
— Кто тебя сюда впустил?
— Сам пришел, — сказал я. — Пришел в полном рассудке и буду разговаривать с вами как нормальный человек. Не верите? Пожалуйста, могу назвать имена вон тех, на портретах: Борман, доктор Менгеле, а посредине — ваш отец.
Брендорф ухватился за ствол пальмы, губы беззвучно шевелились. Услышанное так его поразило, что он, кажется, даже забыл о загадочности моего появления в кабинете. Вместо зловещей и тайной фигуры в черном мундире с удивительными в наше время регалиями, передо мною стоял такой себе стареющий, ничем не примечательный мужчина в цветистом халате, с “мешками” под глазами. Я не дал ему опомнится.
— Кносе обманул вас. Я не включал пульсатора. Просто Кносе научил меня притворяться из себя “категорию минус два”. Вот я и притворялся, как мог.
— Кносе? Ты сказал — Кносе? — Брендорф аж наклонился вперед. — Ну, мальчик…
— Сеньор, пока мы будем болтать, Ларсен успеет убежать отсюда с контейнером.
Сказав это, я точно попал в цель. Лицо Брендорфа приобрело синеватый оттенок, загорелые пальцы ухватили меня за плечи.
— Что? Кто тебе сказал о контейнере? Где ты видел Ларсена?
Я назвал всех, кого видел в комнате, полной табачного дыма. Сказал, что они совещаются там и уже договорились переправить с Ларсеном один контейнер на какую-то военную базу. Изложив Брендорфу то, что слышал, я смолчал лишь об операции, намеченной заговорщиками в ночь с 10 на 11 августа, и дополнил полуправду собственной концовкой:
— Ларсену приказано оставить контейнер на базе и в замен получить там чек на несколько десятков миллионов долларов. Затем он переберется в Австралию, туда же прилетят Кносе, фрейлейн Труда и Шумер.
Оттолкнув меня, Брендорф подбежал к столу. И что-то его остановило. Он оглянулся.
— Ты слишком много знаешь, мальчик… Но пока что к тебе лишь три вопроса. Какого черта Кносе наплел о пульсаторе?
— Спросите о не у него. Я не знаю.
— Хорошо. Почему же ты признался мне о его затее?
— Чтобы насолить Кносе. Он негодяй.
— Так… А зачем рассказал мне о разговоре в комнате Кносе?
— Чтобы принести неприятности и вам. Для меня что вы, что Кносе — одинаково.
— Хвалю за откровенность, — кисло улыбнулся Брендорф. — Я уже говорил: ты мне нравишься. Что же, сейчас все проверим!
Он защелкал переключателями.
— Гертруда Вурм! Гертруда Вурм! Фрейлейн Труда!..
Молчание.
— Шумер! Алло, инженер Шумер! Вольфганг Шумер, сто чертей!..
Снова молчание.
Штандартенфюрер опустился в кресло. Сухо щелкнул еще один переключатель.
— Кносе! Говорит Брендорф. Отвечайте!
Несколько секунд тишины — и вдруг из динамика деланно-бодрый голос:
— Слушаю вас, штандартенфюрер! Извините, у меня всегда крепкий сон…
— Теодор Кносе! Как вы посмели отключить микрофон, вопреки инструкции? Что это означает? Не считаете ли вы временами, что на вас инструкции не распространяются и разговоры в вашей комнате не подлежат контроля? Объясните!
— Не понимаю, штандартенфюрер. Мой микрофон все время включен, я никогда бы не разрешил себе…
— Бросьте играть в жмурки, Кносе! Кто у вас в комнате, что за поздние гости? Почему молчите? Та-а-а-к… Продолжайте вашу тайную ассамблею, продолжайте! Только никто из вас не выйдет из комнаты. Забыли от радости, что магниты всей двери замыкаются из моего кабинета? Я уже запер их! Вы в ловушке. Авантюра с контейнером дорого обойдется вам, подлые предатели!
— Штандартенфюрер, прошу вас, успокойтесь…
— Замолкните, Кносе! Я все проверил. Гертруды Вурм и Шумера у себя нет, они у вас. И Ларсен также у вас. Мне все известно! Ларсен, кто вам разрешил появится здесь, без моего вызова?
Динамик отзвался — говорила фрейлейн Труда:
— Штандартенфюрер, вы поздно спохватились. Ларсен уже поднялся наверх. Нам с вами надо серьезно поговорить.
— Ха! Ваша милость изволит со мной поговорить? О чем же? О том, с кем снюхались, кому продали контейнер! Проклятые канальи, трусы, предатели! — завопил Брендорф. — Через год к вашим ногам легли бы все сокровища мира, а вас купили за бумажки, за никчемные доллары… Подлые души! Вы хотели вонзить мне в спину в то время, когда я стою на пороге цели. И я из вас из живых вымотаю жилы! Ларсен не убежит, нет. Этого толсторожего дурака за ноги притянут ко мне!
Рука Брендорфа потянулась к боковой стенке стола, пальцы скользнули по линии кнопок. Прозвучало протяжное витье сирены. По левую сторону на стене одна за одной вспыхивали красные лампочки, их свет быстро сливался в сплошное кольцо. Сирена медленно затихла.
Динамик забубнил возбужденными голосами. В комнате Кносе возник какой-то спор. Неожиданно на весь кабинет раскинулся визг Шумера:
— Мой штандартенфюрер, я не виноват, я им говорил, что без вас мы не смеем… Меня не послушали! Отпустите магниты, я выйду, все расскажу… А! Что вы делаете, Цаар?! Кносе, защитите… Спасай…
Прозвучал короткий сухой треск, голос на полуслове оборвался. После паузы снова откликнулась Труда.
— Штандартенфюрер, я чувствую, что произошла большая ошибка. Ваши странные обвинения… При чем здесь доллары? Мы и мысли не имели… Выслушайте меня!
— Я был готов выслушать, что скажет Шумер, — ответил Брендорф. — Кажется, его мучила совесть. Вы заткнули бедняге глотку пулей. Теперь хотите угостить меня баснями? Не верю пусть одному вашему слову! Мы поговорим, как только ко мне приведут Ларсена. Не сомневайтесь, поговорим!
— Если вы не выпустите нас из комнаты и не выслушаете…
Труде не дал договорить густой бас, который загремел из динамика, поглощая все другие звуки:
— Штандартенфюрер! Докладывает командир главного патруля. Задержать беглеца не удалось.
— Вы там что, понапивались?! Как это — не удалось?
— Он знал ночной пароль, его выпустили за кольцевую зону. А затем из ангара катапультировал “Колибри-3”. Это машина коменданта охраны Цаара. Вдогонку вылетел дежурный “Кондор”. Через шестнадцать минут сорок секунд он атакует “Колибри” и уничтожит над джунглями в квадрате М-63. Действуем согласно инструкции.
Брендорф побледнел.
— Не надо! Я запрещаю! Назад… верните “Кондора” назад, немедленно верните, вы слышите?! — Он орал как невменяемый: — Слышите? Это приказ! Ни в коем случае не сбивать “Колибри”, не обстреливать!
Тем же басом динамик твердо заявил:
— Штандартенфюрер, это невозможно! По вашей инструкции, чтобы не демаскировать места нашего пребывания, радистам строго запрещается выходы в эфир на связь с нашими электролетами, которые находятся в воздухе.
— Выбросьте из главы все инструкции, я их отменяю! Немедленно наладьте связь с “Кондором”!
— Невозможно! С электролетов снята радиоприемная аппаратуры. Связь только односторонная — пилот “Кондора” может вызвать нас, а мы его не можем.
— Проклятие!
Аж теперь я понял Брендорфа. Он лучше, чем кто-то другой, знал и представлял себе, что произойдет, когда “Колибри” упадет на лес. У Ларсена в электролете был контейнер. Контейнер с бактериями!..
Властитель подземного “бастиона” готовил смерть другим, а сам не собирался умирать. Он хотел жить. Ужас близкой гибели от бактерий подстегнул его, прибавил энергии. Не успел командир патруля замолкнуть, как рука Брендорфа уже зло дергала переключатели. Я и не подозревал, что в фашистском “бастионе” в глухую ночь не смыкало глаз столько народа. Где-то неподалеку, в тайном ангаре, пилоты караулили в кабинах электролетов, всегда были наготове патрули какой-то “кольцевой зоны”, круглосуточно должны были не спать и те, кто обеспечивал город электроэнергией, светом, чистым воздухом… Теперь Брендорф соединялся еще с какой-то операторской. Он почти кричал, склонившись над столом, над микрофоном:
— Немедленно отвечайте! Сколько вам надо времени, чтобы как можно быстрее наладить аппаратуру дистанционной нейтрализации “С-17”? Объект для обработки — квадрат М-63. Нейтрализация мгновенная, обезвреживание “С-17” абсолютное!
Из операторской ответили, что для этого нужно не менее чем час. И прибавили: если оператором будет сам инженер Шумер, то он, конечно, управится скорее, минут за сорок.
— А без Шумера, без Шумера кто-нибудь из вас способен пошевелить мозгами и подготовить аппаратуру за четверть часа? Обещаю звание штурмбанфюрера, Железный крест и мандат гауляйтера в любой части планеты, на выбор!
— За пятнадцать минут невозможно, штандартенфюрер.
Брендорф тряхнул главой. Казалось, он смирился с безнадежностью положения. На губах появилась жестокая улыбка. Щелкнув переключателем, он сказал:
— Вы все слышали, Кносе? Теперь понимаете, что наделали? Без Шумера операторы не успеют нейтрализовать бактерии, когда “Колибри” упадет над лесом. Шумер управился бы за четверть часа, я знаю. Он мертвый?
