И она вышла из кафе.
Казалось бы, Олег-3 должен был остаться доволен. Но он, посидев минуту, рванулся к выходу, чтобы догнать Ольгу.
Нелогично?
Как сказать…
Вот вам примеры. Допустим, вы, мой читатель, школьник. Перед вами сидит девочка, довольно симпатичная. Фамилия, к примеру, Сидорова. И вдруг эта девочка вскочит, побежит из класса, а в двери высунет язык и скажет:
– Петров, я никогда тебе не скажу, что я о тебе думаю!
Ваши действия?
Легко угадать: вы обязательно найдете Сидорову и выпытаете из нее уговорами, лестью или даже колотушками, что эта дурочка, на мнение которой вам наплевать, о вас думает.
Или, допустим, вы, мой читатель, взрослый человек. Большой человек – в смысле значительности. Вы увольняете плохого работника Семенова. И Семенов говорит:
– Раз вы меня увольняете, я мог бы все вам сказать в глаза! Но я поступлю хуже – вы никогда не узнаете, что я о вас думаю!
И – уходит.
Гарантирую – вы не будете спать ночь. Вы будете искать этого Семенова, звонить ему, обещать принять его на работу и дать повышенный оклад. Лишь бы узнать, что он имел в виду. И это притом, что до этого мнение Семенова вам было неинтересно все двадцать лет производственного знакомства.
И если вдруг окажется, что Семенов завербовался шахтером на далекий остров Шпицберген, вы не выдержите, полетите самолетом, достигнете острова Шпицберген, найдете Семенова, схватите за ворот и пообещаете сбросить его в холодное море, если он сейчас же не скажет, что он о вас думает.
И самое интересное – что бы ни сказал обидчик Семенов, уверяю вас, вы сразу успокоитесь.
Потому что страшна только невысказанная правда.
А когда сказали – совсем другое дело. Во-первых, она сразу кажется не такой уж и страшной. А, во-вторых, еще чаще она кажется просто-напросто неправдой.
Короче, Олег-3 не выдержал.
Он помчался искать Ольгу, не представляя, в каком направлении она могла скрыться.
Перед ним была улица с нескончаемым потоком машин – как в Москве.
У Олега-3 возникла идея попасть под машину. Не совсем, конечно, не полностью, не до смерти, а так, чтобы чуть придавило ногу или слегка сшибло при торможении. Он закричит – и Ольга обязательно тут же вернется. Все женщины в таких случаях возвращаются.
Пока он собирался прыгнуть под машину, зажегся зеленый свет. И Олег-3 просто перешел улицу.
Светофоры мешают нам совершать подвиги, подумал он, и эта мысль его почему-то не рассмешила.
21. Мануэль находит Хорхе, который превращается в дракона
Мануэль, рыская в поисках Хорхе и Лауры, набрел на вход в подземелье.
Они где-то там, догадался Мануэль и начал пробираться по темным, мрачным лабиринтам. Свернув в очередной раз, он попал в пещеру. Там сидел Хорхе с гитарой.
– Наконец-то я тебя настиг! – зарычал Мануэль. – Где Лаура?
– А зачем она тебе? – спросил Хорхе, наигрывая красивый мотив.
– То есть? Я хочу… Я хочу… – Мануэль смешался.
– Вот именно. Ты хочешь убить ее. Ты для этого сюда попал.
– Ну, в общем-то, да… Но обстоятельства изменились.
– Ты больше не хочешь ее убить?
Мануэль честно прислушался к себе и ответил:
– Почему-то хочу. Что здесь за место такое? И хочешь не хотеть, а не получается.
– То-то и оно. Поэтому я буду мешать тебе с ней встретиться. Это тебе же на руку.
– Я сам решу, что мне на руку! Прочь с дороги, не то я тебя прикончу!
Хорхе помолчал, поиграл минут десять и сказал:
– Нелогично. Ты хочешь убить человека, который защищает твою любимую женщину? Мануэль, Мануэль, а еще считаешь себя благородным человеком!
– Да, благородным! А она поступила со мной подло, – распалял себя Мануэль. – Короче, прочь с дороги!
– Да я тебе и не мешаю.
Действительно, Хорхе сидел у стены, проход в лабиринт был свободен.
– А она там? – недоверчиво спросил Мануэль.
– Там, там.
– Тогда я пойду и… И выполню свой долг.
– Выполняй, – равнодушно сказал Хорхе и сплюнул.
Мануэль тут же придрался:
– Ты меня оскорбил! Ты плюнул в мою сторону. Защищайся!
И он взмахнул палкой, которая откуда-то появилась в его руках.
– Так и думал, что этим кончится, – проворчал Хорхе.
Он отложил гитару и медленно, словно нехотя, начал превращаться в дракона.
– Что это ты делаешь? – спросил Мануэль.
– Не видишь? Превращаюсь в дракона. Тебе же хочется, чтобы Лауру защищал кто-то страшный и опасный.
– Мне?
– Тебе, тебе.
Мануэль вырос до свода пещеры и лениво начал разевать пасть, пугая Мануэля.
– Мерзкая тварь! – воскликнул Мануэль и ударил его палкой.
Это оживило Хорхе, он стал рычать и угрожающе размахивать головой.
Вместо палки в руке Мануэля оказался меч, и он ударил им в бок дракона.
Тот посмотрел на показавшуюся зеленую кровь и пробормотал:
– Ну, это мне совсем не нравится.
Он громоздко развернулся в узком подземелье и стал убегать, переваливаясь с боку на бок.
И застрял.
Мануэль настиг его. Перед ним болтался толстый и грязный хвост с шипами. Он бил по стенам, с которых осыпались камни. Мануэль колотил по хвосту ногами, колол его мечом, но хвост оказался словно бронированный, его невозможно было повредить.
Мануэль остановился, обессиленный.
Хвост дракона тоже опал и лежал на земле.
Положение было глупое.
22. Ник попадает в школу и знакомится с Томасом и его командой
Ольмек и Мьянти приступили к проверке и подготовке будущих своих кандидатов: они решили отправить их в школы. Впрочем, даже если они и не станут кандидатами, поучиться в любом случае не мешает.
Ольмек, слегка изменив внешность, что ему легко удавалось, нашел Роджера и Ника, с трудом оторвал первого от еды, а второго от игры, официально представился координатором от ЦРУ и привел их в школу зеленых.
Их вышел встречать сам директор, очень интересного вида: с черной повязкой на глазу, а вместо одной ноги – деревянная культяпка. Он узнал Ольмека и хотел его поприветствовать:
– Господин Оль…
Ольмек внимательно посмотрел на него, и губы директора словно заморозило.
– Оль… Оль… – пытался произнести он и наконец выдохнул:
– Господин координатор!
Ольмек кивнул.
– Просто как пират какой-то, – пробормотал Ник, глядя, как директор вперевалку спускается с крыльца.
– Он не пират, но капитаном точно был, – сказал Роджер.
Кривой Блюм, так звали директора, был не просто капитаном, он был капитаном шхуны, на которой обучались юнги, и славился необыкновенно свирепым нравом. Он школил юнг так, что с них за день смывалось семь соленых потов и, казалось, слезало заодно по три шкуры. Блюм этому способствовал: как у и боцмана Пита, излюбленным его орудием были линьки. Кстати, встретив в Бермудии Пита, он тут же с ним поссорился: Блюм терпеть не мог тех, кто настолько же зол, как и он сам. Это была одна из причин, почему Роджер, будучи втайне синим, учился здесь: Блюм запретил Питу приближаться к школе ближе, чем на морскую милю.
Хоть Блюм и был страшно зол, но добрее его не было человека во всей Бермудии. Это получилось следующим образом: в очередном учебном походе он так замучил юнг, что тем стало просто невмоготу. И один из них, совсем юный, имени которого Блюм даже и не упомнит, однажды взял да и сиганул в море с самой высокой реи – да еще в том месте, где кишели акулы.
– Будь ты проклят, проклятый Блюм! – крикнул он на лету. – Умираю, но не сдаюсь!
Судя по длине этой фразы, вы можете судить, как высока была та рея.
Мальчик расшибся о воду.
Блюм сделал вид, что ничего особенного не произошло.
– Спартанских мальчиков вообще засекали насмерть! – заявил он. – Зато из них получались лучшие воины во всей Древней Греции!
Юнги молчали. Никто не рискнул спросить, как из мальчиков, которых засекали насмерть, получались лучшие воины.
