Партия в шахматы
— Начнем, пожалуй, — сказал Горман, поднося ко рту бокал с вином.
Он сделал несколько глотков темной, похожей на густую кровь жидкости и смерил взглядом стоявшую в дверях Элли. Позади нее возвышалась массивная фигура охранника с пистолетом в руках, ствол пистолета упирался в затылок девочки. Прежде чем привести Элли в кабинет к Горману, ее переодели в свежий сияющий белизной комбинезон и гольфы-мокасины с резиновыми подошвами. Кроме того, Элли сделали новую стрижку, жесткая линия каре заканчивалась на уровне нижней челюсти. Однако Горман заметил темные круги под глазами Элли, да и выглядела она какой-то бледной и худой, особенно на фоне стоявшего позади нее здоровенного розовощекого охранника.
«Ничего, — подумал Горман, — регулярный прием витаминного коктейля поможет ей прийти в форму. Через пару недель она сама себя не узнает».
Элли с подозрением оглядывала кабинет Гормана.
— Начнем что? — спросила она.
— Нашу партию.
Горман сделал широкий жест рукой, показывая на журнальный столик между двумя диванами в дальнем углу комнаты. Все было готово к началу партии: фигуры выстроились на доске, рядом с доской на «черной» стороне поблескивал графин с вином, на «белой» стояла вазочка с конфетами. Элли, скривив губы в презрительной ухмылке, прошествовала через всю комнату и уселась на свое место. Охранник следовал за ней по пятам, он остановился за спинкой дивана, по-прежнему держа свой пистолет возле затылка Элли.
— А конфеты зачем? — спросила Элли.
— Чтобы есть, — снисходительным тоном ответил Горман, усаживаясь напротив девочки. Он поморщился, распухшие от артрита колени причиняли ему нестерпимую боль. — Само собой, ты не обязана их есть, если считаешь себя слишком взрослой для того, чтобы лакомиться конфетами. — Старик одним глотком осушил свой бокал и снова наполнил его вином из графина. — Если пожелаешь, я могу угостить тебя чем-нибудь менее сладким.
Элли покосилась на вазочку с конфетами, рот наполнился слюной, это были ее любимые жевательные конфеты — сочные, ароматные, сделанные в виде разноцветных ракушек и морских звезд. Но она не могла на глазах у Гормана взять из вазочки конфету и положить ее в рот. Она не могла не то что есть, в присутствии Гормана ей было трудно дышать. Сегодня вечером он выглядел особенно жутко, тонкие сухие губы старика делались кроваво-красными, когда он окунал их в бокал с вином, а скуластое обтянутое кожей лицо казалось зеленовато-серым — настоящий покойник, как будто его только что вынули из гроба и усадили на диван.
— Спасибо, я не голодна, — холодно сказала Элли.
— Как знаешь. — Горман растянул губы в улыбке.
Элли нервно заерзала на диване. Хорошее настроение Гормана всегда вызывало у нее подозрения и внушало страх. Если Мэл Горман выглядит счастливым, значит, в этом мире случилось что-то очень плохое.
Кто-то где-то находится в большой опасности. Элли кинула взгляд через плечо на черный ствол пистолета, направленный ей в затылок.
— Зачем меня привели сюда? — спросила Элли.
— Потому что я хотел тебя видеть, — невозмутимым тоном сообщил Горман. — Я подумал, что интеллектуальные упражнения не помешают нам обоим, я имею в виду партию в шахматы. Кроме того, ты, возможно, сумеешь помочь мне в одном очень важном деле.
— В каком еще деле? — тусклым голосом спросила Элли.
— Как поживает твой брат Мика? — Горман вскинул глаза и уставился на Элли. Она чувствовала, как под его немигающим взглядом внутри у нее расползается смертельный холод.
— Откуда я знаю? — выдавила Элли, ее губы слегка дрогнули. — Почему вы спрашиваете?
Горман молча потягивал вино из бокала, продолжая сверлить Элли глазами.
— Перестань прикидываться идиоткой, — тихо произнес он. — Что ты ему сказала?
— Ничего, — растерянно пожала плечами Элли. — Как я могла ему что-то сказать, находясь на космической станции за тысячи километров от Земли?
— Там на Земле живет двести семьдесят тысяч двенадцатилетних детей, — сказал Горман. — Ты понимаешь, Элли, — двести семьдесят тысяч мальчиков и девочек. На прошлой неделе все они выпили по стакану моего коктейля, все, кроме Мики Смита из Барфорд-Норда. А теперь скажи мне, как такое возможно? Почему именно твой брат, Элли, единственный из двухсот семидесяти тысяч отказался пить коктейль? Скажешь, совпадение? Извини, но я не верю в такие совпадения.
Элли опустила глаза: ее переполняла любовь и необыкновенная гордость за брата.
— Мика отказался пить ваш коктейль, потому что он не дурак, — негромким голосом произнесла Элли. — Но я тут ни при чем.
— Надеюсь, — отрезал Горман. — И запомни, твой брат до сих пор жив только потому, что ты в это время лежала у себя в комнате с завязанными глазами. Но если я узнаю, что ты пытаешься передать ему какую-то информацию, я убью его. Я не позволю тебе разрушить мой проект. Ты меня хорошо поняла, Элли?
Девочка кивнула.
— Учти, я буду следить за ним, — добавил Горман, — день и ночь, глаз не спущу с твоего братца. Твой ход. — Старик указал на шахматную доску с расставленными на ней фигурами.
Элли взяла белую пешку и подвинула ее вперед, освобождая дорогу ферзю и слону.
— Не так, — рявкнул Горман. — Думай головой.
Элли вздохнула, вернула пешку на место и, подперев голову руками, уставилась на нее. Пешка задымилась.
ГЛАВА 11
Старьевщики с пистолетами
Следующее утро выдалось серым и пасмурным, ветер с диким воем, словно взбесившееся привидение, носился между многоэтажными домами-башнями Барфорд-Норда. Мика проснулся раньше, чем зазвонил будильник. Он лежал в постели, закинув руки за голову, и вспоминал свой вчерашний полет на истребителе. Потрясающе, так летают только во сне! Как будто он просто разбежался, раскинул руки и, оторвавшись от земли, легко, как птица, взмыл в небо. Мика заново переживал восторг, который испытал накануне, и мечтал поскорее вернуться в игровой центр, чтобы снова сесть за штурвал самолета и умчаться к звездам.
Негромкий стук в дверь вернул Мику к реальности. Он прислушался — до него долетело несколько невнятных слов; затем дверь приоткрылась, и показалась голова Дэвида.
— Мы получили письмо от Хелен, — сообщил он, — Представляешь, письмо написано от руки! — добавил Дэвид и, помахав перед носом Мики раритетным посланием, вернулся в гостиную.
Письмо от Хелен? Мика насторожился. Завтра среда, после уроков они должны встретиться. И вдруг она пишет письмо родителям. Мика вскочил с кровати и бросился в гостиную. Родители сидели на диване и читали письмо Хелен. Несколько секунд Мика наблюдал за ними, затем не выдержал.
— Ну, что там? — спросил он, нетерпеливо переступая по ковру босыми ногами.
Родители молчали, затем отец протянул листок Мике. Письмо было написано на настоящей бумаге и напоминало древнюю рукопись.
«Дорогие мистер и миссис Смит!
Прежде всего, хочу заверить вас, что состояние Мики значительно улучшилось. В связи с этим я считаю, что он больше не нуждается в моей помощи. Мне было очень приятно работать с ним, он умный и добрый мальчик. Я уверена, вашего сына ждет большое будущее.
Поскольку вы полностью оплатили курс лечения, я возвращаю вам часть аванса — сто двадцать фунтов (кредитная карточка прилагается).
Пожалуйста, передайте мой горячий привет Мике.
С уважением и наилучшими пожеланиями
Хелен Грин»
Мика дочитал письмо. Он застыл посреди комнаты, сжимая дрожащими руками маленький белый листок. У Мики было такое чувство, будто его с размаху ударили кулаком в живот. Он медленно поднял глаза и взглянул на родителей. Аша держала перед собой кредитную карточку, на ее заспанном лице плавала счастливая улыбка, словно это была не кредитка, а спустившийся с небес ангел.
— Слава тебе господи, — выдохнул Дэвид и откинулся на спинку дивана. — Теперь мы сможем заплатить штраф за Мику. И при этом у нас останется целых двадцать фунтов! Нет, это надо отпраздновать. Давайте закажем пиццу!
— Отличная идея, — улыбнулась Аша. — Закажем большую пиццу с индийскими пряностями, овощами и мясом. По два куска каждому. О, Мика, я так рада за тебя.
Однако настроение Мики было далеко не радостным. Его глаза потемнели, словно ночное небо, на лице появилась гримаса боли и отвращения. Он швырнул листок на пол, развернулся и размашистым шагом вышел из комнаты.
— Мика! — крикнула ему вслед Аша, — Мика, что случилось?
Мика вернулся к себе в комнату и бросился на кровать.
«Она даже не решилась сказать мне это в лицо, — с горечью думал он. — Прислала письмо. „Мой горячий привет Мике“. Она единственный человек, с кем я могу говорить откровенно, и она… она… бросила меня!»
