– Смотри! Они его не схватили, – прошептал Том. – Почему, как ты думаешь?
Весельчак задумался и потом сказал:
– Наверное, они из тех людей, кто считает бокс-троллей и других гномов низшими существами, недостойными, чтобы обращать на них свои взоры…
Тем временем Фиш, отойдя уже довольно далеко от корабля, махал рукой другим гномам, чтобы те присоединились к нему. И они тоже спустились на берег, а полицейские по-прежнему не отрывались от еды.
– Интересно, куда они направились? – грустно проговорил Том.
– Подкормиться малость, – ответил Весельчак. – Как жаль, что я не гном!..
Полчаса спустя, когда Уиллбери с Марджори сидели в каюте капитана, раздумывая, что предпринять, и не находя никакого ответа на этот вопрос, стоявший у окошка Титус ударил себя ладошкой по кочану и издал звук, означавший изумление. Уиллбери, посмотрев в окно, тоже не мог сдержать удивленного восклицания. Потому что по сходням поднималась на корабль целая ватага гномов во главе с Фишем, и у всех на плечах были набитые чем-то мешки. А полицейские, наевшись до отвала, пили теперь чай (а может быть, не только чай) и не уделяли троллям ровно никакого внимания.
В мешках были фрукты, овощи, булочки…
Все, кто был в капитанской каюте, немедленно поднялись на палубу. и все вместе стали наблюдать, как бокс-тролли освобождались от мешков и выкладывали их содержимое. А содержимым были бисквиты, печенье, пряники, коржики, различные сорта джема, пироги с мясом, с яблоками, анчоусы, маринованный лук, бутылки с лимонадом… Перечислять еще или хватит?.. Ах да, отдельно, в маленьком мешочке были фрукты и овощи для Титуса и других капустоголовых.
Вся корабельная команда, включая Марджори, с благодарностью принялась за еду, и только Уиллбери стоял немного в стороне.
– Вы совсем не голодны, мистер Ниббл? – спросила Марджори.
Он с грустью посмотрел на нее.
– Все, что происходит с нами и вокруг, – ответил он, – окончательно лишило меня аппетита.
– И во всем этом моя вина! – с надрывом воскликнула Марджори.
– Что вы хотите этим сказать, милая?
– Отойдем в сторону, сэр, и я попробую объяснить. – Они прошли на корму, и она начала так: – Все дело в моем последнем изобретении… Да, да! Выслушайте меня!.. Я только что окончательно пришла к этому выводу. Особенно после того, как увидела в банде Хватсона двух перевязанных мужчин. Вы заметили их, сэр?
– Да, но не обратил особого внимания.
– Они… Это они выкрали мое изобретение! Один из них – тот самый чиновник! Эдвард Траут! А второй – наверняка, его брат…
– И потом оно оказалось у Хватсона? Ваше изобретение?
– Видимо, так… И тогда начали страдать гномы!
– Что вы имеете в виду, Марджори?
Она взглянула на него виноватыми, полными ужаса глазами и отчетливо произнесла:
– Изобретение, которое украли у меня, представляет собой урезальную… точнее, убывальную машину… Я назвала ее УБАВКА.
– Убавка? – повторил Уиллбери. – В каком смысле?
– Я сумела доискаться до ответа на вопрос: каким образом можно отнять у кого-то некоторое количество материи… вещества… и передать другому. Понимаете? Но я не сразу сообразила, как это может быть опасно, если попадет не в те руки. Не к тем людям… К несчастью, так оно и случилось, – печально закончила Марджори.
Марджори объясняет Уиллбери суть своего изобретения
– Как же она действует, ваша машина? – спросил Уиллбери.
– О, это очень сложно. Коротко говоря, она состоит из двух частей. Первая из них отбирает вещество у какого-то объекта, убавляет его, другая – его же накачивает в другой объект…
«Выходит, – сказал Уиллбери, – один объект уменьшается, а другой становится больше?»
Она замолчала, но Уиллбери захотел уточнить.
– Выходит, – сказал он, – один, как вы назвали, объект уменьшается, а другой становится больше?
– Именно так, сэр.
Уиллбери наморщил лоб, задумался и потом произнес:
– Мы уже это видели, Марджори, так сказать, в действии: они уменьшили некоторых гномов, превратив их в крошечные существа, и продавали потом на рынке моды.
– Да, сэр… – она запнулась. – Но тогда появляется другой вопрос: а куда… в кого вкладывают они ту часть вещества, которую отняли?
– Господи! – воскликнул он. – Я не подумал об этом! А почему они производят эти действия над гномами?
Марджори тоже задумалась, вид у нее был ужасно расстроенный.
– Дело в том, – медленно заговорила она, – что аппарат рассчитан только на живую материю. Но проделать такое с человеком они, как видно, пока еще боятся, а бедных гномов вообще за живых существ не считают.
– Вопросы… Сплошные вопросы… – пробормотал Уиллбери. – А кто заделал все канализационные люки в городе? И зачем? Тоже они?
– Я думала об этом, – ответила она. – Наверное, они сделали это, чтобы легче было отлавливать подземных жителей.
– Но как?
– Полагаю, оставили им лишь один выход из люка и сторожат его.
– Похоже, так и есть, – согласился Уиллбери. – И то, что под землей появилось больше воды, об этом говорил дед Артура, тоже, наверное, их рук дело: чтобы заставить гномов выходить на поверхность… Но при чем тут сыры? Зачем охота на них? Для отвода глаз или все это увязывается в какой-то один страшный замысел?
– Да, страшный, – подтвердила Марджори, – и угрожающий не только гномам и не только нашему городу.
Уиллбери тяжело вздохнул:
– Все, быть может, именно так, но главное для нас сейчас – спасти Артура! А потому надо немедленно созвать Военный совет!
У Марджори был очень расстроенный вид
Глава тридцать вторая
Человек в железных башмаках
Артур остался один в холодной сырой темнице, куда почти не проникал свет. Он огляделся и увидел у противоположной стены кровать, которая отнюдь не стала более удобной после того, как на ней повалялись прежние обитатели – опасные барсуки, оставившие многочисленные следы зубов и когтей. Кроме того, с содроганием подумал он, стоит ему опуститься на нее, как его начнут поедом есть блохи и прочие насекомые.
Еще в камере стояло грязное ведро, а на пол было брошено несколько охапок соломы. Больше смотреть было не на что. Он подошел к железным прутьям двери, выглянул в проход между камерами. Там на полу валялась его переговорная кукла! Ох, достать бы ее и сообщить дедушке о том, что случилось! Тот бы сумел помочь ему. Придумал бы что-то!
Он лег на пол, просунул руку между прутьями, постарался дотянуться до куклы. Все напрасно! Она лежала всего в нескольких футах от его вытянутой руки… Ее словно нарочно положили там, чтобы причинить ему еще большие муки.
Дотянуться до куклы Артур не мог
Чем бы ее достать? Он обвел глазами камеру – ничего подходящего. Одни лишь хрупкие соломинки.
В полном отчаянии он подскочил к кровати и стукнул по ней ногой, вложив в этот удар все свое ожесточение, всю злость на тех, кто так поступает с ним.
С глухим стуком кровать врезалась в стенку, и через одну-две секунды стенка ответила. Да, да – он явственно услышал удар с другой стороны.
– Кто там? – непроизвольно вскрикнул он.
Тишина была ему ответом, и тогда он решил попробовать еще раз и снова толкнул кровать. И опять прозвучал ответный стук. «Может, эхо?» – пришла ему в голову мысль, но он отбросил ее, подождал какое-то время и сильно ударил ногой в стенку два раза. Почти сразу послышался троекратный удар. Стук, стук, стук!
Нет, это не эхо!.. Он опять заколотил в стенку, приложил ухо и явственно услышал глухой непрекращающийся ответный стук. Определенно там, за стеной, кто-то (или что-то?) есть! И тут он вспомнил: там находится та самая камера с обитой досками дверью, открывать которую ему не давали гномы, всячески показывая, как они страшатся этого. Может, и ему не следует привлекать сейчас внимание опасного обитателя?
Но то, что произошло дальше, показало, что от него уже ничего не зависит: стуки становились все громче, и вот уже один из кирпичей вылетел из стены и упал на кровать. Артур отодвинул ее, с беспокойством, но и с интересом ожидая, что за этим последует. Удары в стенку продолжались. Еще один кирпич упал на пол его комнаты, и в образовавшееся отверстие просунулась человеческая рука со свечой. Артур замер.
– В чем дело? – услышал он ворчливый голос. – Почему не дают узнику поспать? Здесь шуметь разрешено только мне.
– Кто вы? – спросил Артур, заглядывая в пролом в стене. Он увидел там чье-то лицо в маске и повторил: – Кто вы такой?
В проломе он увидел чье-то лицо в маске
– Я Герберт, – послышался ответ. – А ты кто? Надеюсь, не один из этих паршивых «сырников»? Подумать только: такое хорошее слово – сыр, такая вкуснятина, и так испорчено теперь из-за этих мерзавцев!.. Как тебя зовут?
