Но ни один прямо к себе не пошел.
Ти вернулся в лазарет, чтобы посидеть возле своих умерших родителей. Дважды санитарки прогоняли его, боясь, как бы он не подцепил заразу, и дважды он возвращался.
Клер разыскала отца, он стоял недалеко от капитанского мостика, курил сигару и вглядывался в волны, освещенные луной. Клер встала рядом с ним. Некоторое время оба молчали. Клер даже не была уверена, что отец заметил ее присутствие, таким сосредоточенным был его взгляд, но вдруг он показал ей на море:
— Смотри, Клер, дельфины!
И действительно, она увидела дельфинов. Их было шесть, они прыгали и резвились возле огромного корабля.
— Какие красивые! — воскликнула Клер. — Правда, папа?
— Очень красивые, — задумчиво кивнул отец.
Клер слегка сжала его руку.
— А ведь говорят, если люди в беде, дельфины приходят им на помощь. Может быть, они и сейчас хотят помочь, как ты думаешь?
— Надеюсь, что так, дорогая. Очень надеюсь.
А палубой ниже Джимми тоже наблюдал за дельфинами. Он зажал в кулаке свой счастливый пенни. Интересно, если как следует прицелиться и бросить его, попадет ли он в одного из этих прыгунов?
В каюте Джимми на десятой палубе царил полный беспорядок. На полу валялась краденая одежда, стояли тарелки с недоеденной едой, банки с недопитой газировкой, все было усеяно обертками от конфет. Каждое утро к нему стучалась уборщица и спрашивала, можно ли войти, и каждый раз Джимми отправлял ее обратно. В это утро она не постучала. Может быть, забыла, а может быть, просто сдалась. Но Джимми подозревал, что причина в другом. Все дело в их газете. Их «Таймс» расходился по «Титанику».
Джимми гордился тем, что сделал, но он был не из тех, кто готов отвечать за свои поступки. Он предпочитал спрятаться. Или убежать. Или взвалить вину на кого-нибудь другого. На Клер, например.
Джимми позвонил в апартаменты Стэнфордов и приготовился заговорить с американским акцентом, если трубку возьмет ее отец. Но к телефону подошла сама Клер.
— Ты что-нибудь слышала? — спросил он.
— Около пяти утра к нам постучался Джефферс. По-моему, он показал отцу нашу газету. Я слышала, как отец чертыхнулся и крикнул маме, что ему нужно уйти. Пока он еще не вернулся. Мама позвонила ему, оказалось, у них совещание в каюте капитана Смита.
— Небось хотят скормить нас акулам! А твоя мама читала газету?
— Читала. Сказала, что это ужасно, я, мол, этого не знала, несчастные люди, мы должны чем-то им помочь. И пошла делать маникюр.
Джимми и Клер обсуждали, как им вести себя дальше, когда по радио начали передавать важное сообщение. Джимми узнал голос первого помощника Джефферса, тот приглашал всех пассажиров и членов экипажа через полчаса собраться в театральном зале на третьей палубе.
— Ну вот! — вздохнула Клер. — Начинается!
Обычно в театральном зале, рассчитанном на тысячу мест, днем выступали какие-нибудь знаменитости из числа пассажиров, а по вечерам зал превращался в кабаре, но в это утро в зал набилось не меньше двух тысяч человек, в основном это были пассажиры, но присутствовали и члены экипажа. Обычно здесь звенел смех, гремела музыка, но сейчас явственно ощущалось, что собравшихся обуревает страх и раздражение. Пока Джимми протискивался вперед, он заметил в руках у многих пассажиров свою газету.
Клер не удалось занять место, и она, скрестив ноги, уселась прямо на полу. Джимми расположился рядом с ней. На сцене еще никого не было, но стоял микрофон, а за ним шесть стульев; откуда-то из задних рядов зала стали раздаваться редкие нетерпеливые хлопки, постепенно захлопали и все присутствующие, и зал завибрировал от аплодисментов множества вспотевших ладоней.
Не прошло и минуты, как из боковой кулисы вышел капитан Смит и неторопливо направился через сцену, его сопровождал мистер Стэнфорд, первый помощник Джефферс, главный механик Джонас Джоунс и доктор Хилл. Их встретили свистом и возмущенными выкриками. Капитан Смит остановился перед микрофоном и начал ждать, пока гул смолкнет, однако зал продолжал шуметь, раздавались оскорбления, кто-то громко выкрикивал вопросы.
В конце концов гул стал постепенно затихать, теперь капитана можно было услышать. Он начал с того, что поблагодарил всех, кто пришел, и его слова зал снова встретил свистом и шиканьем.
— Я здесь, чтобы принести извинения, — сказал капитан, и эти слова всех удивили. Шум снова стих. — Как вам известно, когда мы пустились в плавание, нами руководило желание сделать все, чтобы вы насладились чудесным отпуском. За это вы и заплатили. Мы вышли в море, ожидая, что с этим вирусом и в Америке, и в мире будет быстро покончено и что мы благополучно доставим вас обратно на родину, где дела уже пойдут на поправку. Вскоре стало ясно, что, ничего не ясно. Новости, которые мы получали из дома, противоречили одна другой, создавали путаницу. Поэтому я принял решение ограничить ваш доступ к новостям. Я не хотел, чтобы возникло беспокойство и паника. Мы все любим тех, кто ждет нас дома, и все мы, естественно, тревожимся и хотим знать, что там происходит. Сейчас я понимаю, что был не прав, решив скрывать информацию. Я знал также, что у нас неизбежно возникнут случаи заболевания этой… «Багровой Смертью», но был поистине потрясен тем, с какой скоростью эта болезнь распространяется. Размеры бедствия тоже скрывались от вас. Я прошу прощения и за это. Ночью, обдумывая создавшееся положение, я выслушал советы мистера Стэнфорда и решил, что все — пассажиры и экипаж в равной степени — должны быть поставлены в известность о том, что происходит и на борту, и у вас на родине. Я решил, что лучше всего сделать это через судовую газету, так, чтобы вы могли сразу познакомиться со всеми фактами…
Не веря своим ушам, Джимми взглянул на Клер:
— Он…
— …и чтобы у вас было время обдумать все до того, как я приглашу вас в этот зал. Факты, приведенные в газете, были собраны моими сотрудниками, которые предварительно доступными им способами убедились в их достоверности. Я думаю, вы увидите, что в газете дано беспристрастное описание происходящего сегодня в наших обоих мирах — здесь, на корабле, и… ну, вообще повсюду на свете.
Капитан едва заметно кивнул Клер и Джимми.
— Леди и джентльмены, наступили не лучшие времена. Скончалось сорок пассажиров… — при этих словах зал затих, — …заразилось еще триста человек. На палубе, где находится лазарет, мы установили карантин, но, честно говоря, мы просто не знаем, как остановить эту эпидемию. И никто не знает. Доктор Хилл, — капитан слегка повернулся и указал рукой на врача, — доктор Хилл и его сотрудники работают круглосуточно. Ночью умерли две медсестры.
В зале встал какой-то человек в гавайской рубашке.
— Капитан, сэр, все это очень печально, и мы, конечно, высоко ценим все, что делают доктор и его штат. Но не разумнее ли было бы сразу развернуть корабль и вернуться в порт?
Его слова были встречены аплодисментами.
— У нас у всех есть близкие, о которых мы беспокоимся, и мы были бы действительно счастливы вернуться домой и увидеть их. Какой смысл в том, что мы сидим тут, словно в клетке, когда на борту свирепствует такая зараза? Дома у нас, по крайней мере, есть шанс избежать ее.
Аплодисменты стали громче, прозвучали одобрительные возгласы.
Капитан Смит поднял руку, призывая зал к спокойствию.
— Мы все хотим вернуться домой, сэр, но положение дел таково, что пока мы не узнаем точно, как обстоят дела там, нам безопаснее оставаться здесь.
Человек в гавайской рубашке рассмеялся.
— А разве нельзя просто позвонить и спросить?
По залу прокатилась волна смеха.
— Сэр, сегодня в шесть утра у нас пропала связь с нашим портом в Майами. Мы вынуждены считать, что порт больше не работает. А связь с другими портами становится все более затруднительной.
Из задних рядов кто-то крикнул:
— Так возвращайтесь без связи, пришвартуйтесь и выпустите нас на берег!
— Сэр, я считаю, что возвращаться сейчас в Майами небезопасно. Пока мы не уверимся, что опасности нет, я намерен продолжать плавание.
Раздались протестующие крики. Люди повскакали с мест, стали размахивать кулаками и швырять экземпляры «Титаник Таймс» на сцену.
Прошло несколько минут, пока зал успокоился.
— Леди и джентльмены, — наконец смог снова заговорить капитан Смит, — у нас нет возможности узнать точно, какова обстановка дома, но там, вне всяких сомнений, происходят беспорядки, мародерство, там не хватает продовольствия. У нас на борту, по крайней мере, есть запасы, которых хватит до конца путешествия; к тому же в каждом из трех портов, которые мы должны посетить по графику, — а это Сан-Хуан, мы придем туда сегодня же, остров Сент-Томас и Косумель в Мексике, — нас должно ждать заказанное топливо. На «Титанике» вы в безопасности и мы позаботимся о вас.
