Джорджия Бинг - Молли Мун и волшебная книга гипноза

— Добрый вечер, это Хардвикский приют, — послышался знакомый голос Джерри.

— Ой, Джерри, здравствуй! — воскликнула Молли.

— Молли! Молли, где ты? Гадкинс сказала, ты улетела на самолете! Ну как, понравилось?

— Я в Нью-Йорке, — сообщила Молли и подумала, как внушительно это звучит. — А летать на самолете просто клево. Джерри, позови-ка к телефону мисс Гадкинс.

— Ее нет.

— Где она? Ушла гулять? Или срезать мозоли? Когда она вернется?

— Она больше не вернется, — ответил Джерри и внезапно перешел на шепот. — Она ушла, и Эдна тоже. Гадкинс сказала, что теперь они желают всем детям добра, поэтому уходят и оставляют нас без присмотра, мы можем управляться сами и делать все что хотим.

Вот этого Молли никак не ожидала услышать.

— Джерри, а почему ты шепчешь?

— Потому что сюда идет Гизела. Она уже в коридоре. Она теперь здесь главная, и… Я пошел, пока!

Линия отключилась. Молли еще раз набрала номер, но телефон был занят. Страшно было даже представить, что может твориться в приюте под властью Гизелы, но потом Молли успокоила себя мыслью, что, наверное, миссис Тринкелбери иногда приходит и наводит порядок. Девочке стало немного легче. Интересно, куда отправились мисс Гадкинс и Эдна? Молли чувствовала себя виноватой в случившемся. Она надеялась, что дамы не затеяли ничего опасного. В голову лезли страшные картины: мисс Гадкинс разрезает ножницами костюмы всем встречным-поперечным, а Эдна лупит поварешкой по голове каждого, кому не нравится итальянская кухня.

Потерявшиеся воспитательницы — это, конечно, печально, но гораздо хуже другое: теперь Молли, может быть, никогда не найдет Рокки. Единственная надежда — что он позвонит в приют и спросит о ней. Молли еще раз набрала номер приюта.

Трубку опять поднял Джерри.

— Привет, это Молли.

— Привет, Молли, — донесся едва слышный шепот Джерри. — Понимаешь, в чем дело, мне нельзя подходить к телефону. Гизела ругается. Так что говори быстрее,

— Погоди, Джерри, не уходи, запиши мой нью-йоркский телефон. Если Рокки вдруг позвонит, дай его ему. У тебя есть ручка?

— Ну-ка, да, наверно, есть, в кармане, где мышка. Нет, нет, Пик, сиди, не вылезай… прости, Молли, Пик чуть не удрал… Да, вот ручка, и вот листок бумаги.

— Хорошо. — Молли принялась диктовать Джерри свой номер в отеле «Беллингэм». На линии слышался треск. — Если Рокки позвонит, дай ему этот номер, и еще дай его Гизеле, чтобы, если Рокки будет говорить с ней, она…

— Мне пора, Молли. Гизела сегодня в плохом настроении, не дай бог попасться ей под руку. Пока. — В трубке щелкнуло.

— Пока, — пробормотала Молли, отнюдь не уверенная, что Джерри сообщит хоть кому-нибудь о ее звонке.

Но тревожилась она недолго. Вокруг лежали кучи коробок с шикарной одеждой, и Молли подивилась, как быстро сбываются ее мечты. Она вот-вот разбогатеет. Станет популярной, знаменитой, а в глазах окружающих — даже красивой!

Петулька сидела на балконе и сквозь щелку между каменными плитами ограждения любовалась городом, над которым разгорались ранние ноябрьские огни. Если бы ее взгляд мог проникать сквозь стены, она бы увидела, как в двадцати пяти кварталах отсюда, в дешевой грязной комнатенке, где он провел большую часть своей непутевой жизни, лежит профессор Нокман. Он растянулся на кровати, под голой лампочкой, свисавшей с потолка, и громко храпел. Его дом стоял рядом с железной дорогой, и всякий раз, когда по рельсам с грохотом проносился поезд, лампочка испуганно покачивалась. Весь пол комнаты, да и кровать тоже, был завален газетами. Профессор Нокман мог дать голову на отсечение, что эта М. Мун, кем бы она ни была, рано или поздно попадет в газеты в связи с какими-нибудь необычайными происшествиями. И, словно гончая (хотя был далеко не так красив), он повсюду вынюхивал след. С утра до вечера Нокман изучал газеты, прочесывал улицы в поисках рассказов об удивительной девочке. Иногда он даже заходил в отели, но всякий раз его вежливо просили не болтаться без дела в вестибюле и выпроваживали вон.

Во сне он снова и снова видел девчонку, сидящую в микроавтобусе с книгой по гипнотизму на коленях и с противной собачонкой на руках. Профессор Нокман зарычал.

А на балконе в роскошном отеле «Беллингэм» Петулька тревожно принюхалась к воздуху. Где-то далеко-далеко отсюда кто-то думает о ней. Она чувствовала это своим собачьим нутром. И мысли эти ей не нравились. Петулька тявкнула, задрожала и бросилась в комнату. Там она запрыгнула на кровать к Молли, сунула нос под одеяло и нашла один из своих любимых камушков.

Молли снился кошмар. Она представлялась самой себе толстой, уродливой кукушкой, у которой во всем лесу нет ни одного друга. Где-то вдалеке среди ветвей звучала песенка миссис Тринкелбери. Казалось, ее поют сами деревья.

Все остальные птицы не хотели дружить с Молли и даже прятались от нее. У некоторых были лица маленьких детей из приюта Когда Молли подходила к ним, они улетали. Во сне Молли было страшно одиноко. Она искала Рокки, пыталась звать его, но из клюва вырывался только противный птичий писк.

Однако наутро она быстро забыла, как больно ей было во сне. Новоиспеченной артистке предстояло много работы. Надо было делать деньги. Начинались репетиции «Звезд на Марсе», и девочке было не до друзей.

Бродвейский театр, в котором шли «Звезды на Марсе», внезапно закрыл двери перед зрителями. Ни одна газета не знала, почему. Дивине Наттель было велено собирать вещи, а со всей театральной труппы взяли клятву о строжайшей секретности. Молли постаралась, чтобы все как один держали рты на замке, и посвятила свое первое утро в театре встречам с глазу на глаз. Молли побеседовала с каждым, кто был занят в мюзикле, и загипнотизировала всех: и дирижера оркестра, и музыкантов, и билетеров, и продавцов мороженого, и осветителей, и гримеров, и других актеров, и даже мальчика, подметавшего сцену. Все считали Молли великой актрисой.

Потом начались репетиции.

К своему удивлению, Молли обнаружила, что репетировать очень интересно. Она изо всех сил старалась работать хорошо. Разумеется, что бы она ни сделала, вся остальная труппа считала ее неотразимой. Если она давала фальшивую ноту, никто не замечал. Если спотыкалась в танце, никому не было до этого дела. Ее чечетка выходила неуклюжей, но все уверяли, что девочка просто порхает.

Петулька тоже развлекалась вовсю. В красном, специально сшитом для нее «космическом» костюмчике она была просто неотразима, и ей позволили участвовать в танце. Но, как и следовало ожидать, Петулька терпеть не могла марсианских чудовищ. Они походили на громадные, с рождественскую елку, стручки красного перца с антеннами на голове, да еще и разгуливали по сцене, потому что внутри них прятались актеры. Петулька с первого же взгляда распознала в них врагов (тем более, что по ходу действия они нападали на Молли), и лаяла без передышки, а однажды даже укусила одного монстра за лодыжку. Было решено и на сцене, и за сценой держать Петульку подальше от страшных марсиан.

Репетиции начинались каждое утро в десять часов и после короткого обеденного перерыва продолжались до вечера. Молли надо было выучить все: где стоять, куда идти, как танцевать, что петь и говорить.

Но на третий день работы в театре произошла встреча, которой Молли никак не ожидала.

Молли была в своей гримерной, как вдруг из коридора послышался громкий визг.

— ГДЕ ОНА-А-А?

— Она здесь, мисс Дивина, — с сочувствием ответила украшенная блестками девушка-хористка. — Но, Дивина, не сердись на нее… Когда ты ее увидишь, то поймешь, почему… Она тебе понравится.

— ПОНРАВИТСЯ??? — раздался еще более громкий визг. — ЕЩЕ ЧЕГО! Она погубила мою карьеру!!! Украла у меня все! Да какая муха вас всех укусила? Рикси, Барри… Вы же знаете, этот мюзикл держался только на мне

— Прости, Дивина, но… — беспомощно пролепетала девушка-хористка.

Когда Дивина наконец ворвалась в гримерную к Молли, та была наготове.

— Так вот ты, значит, какая, Молли Мун! — Дивина захлопнула дверь и затопала сапогами на высоченных каблучищах. — Да как ты смеешь? Кем ты себя возомнила?

Молли молча смотрела на беснующуюся Дивину — чудо-девочку, юное дарование, звездочку, чьи песни и танцы так нравились всем — и диву давалась. При близком рассмотрении в Дивине не было ничего особенного. Без сценического грима ее лицо казалось бледным и довольно болезненным. Волосы были светлыми, но жидкими и сальными. Под голубыми глазами навыкате темнели серые круги. Зато одевалась девочка блестяще. На ней была пурпурная курточка, такого же цвета замшевые сапоги с высокими каблуками, на шее — ниточка зеленых камней. А Молли в это время примеряла свой скафандр астронавта — подходит ли по размеру.