Я почти перестала дышать. Нептун задумчиво постукивал своим трезубцем.
— Вы обе свободны! — неожиданно прогремел он.
Публика ахнула. Загудели голоса. Вскинув трезубец, Нептун окинул зал грозным взором. В следующее мгновение снова стало тихо.
— Ты преступила мой закон, — продолжил он. — Но почему? Стану ли я делать вид, что не понимаю причины? Что никогда не испытывал того, что чувствуешь сейчас ты? НЕТ! Я не настолько лицемерен! Я не накажу тебя за любовь! Не накажу! Миссис Виндснэп, — он обернулся к маме и глубоко вздохнул. — Ваш муж также свободен.
Зал снова ахнул.
— Но на одном условии, — заявил Нептун. — Вы трое должны навсегда покинуть эти места и поселиться на крошечном острове, затерянном в океане. Он станет вашим домом, и его обитатели — вашими единственными друзьями. Нарушив это правило, вы будете жестоко наказаны. Вам всё понятно?
Я яростно закивала. Я ничего не перепутала? Мы снова увидим папу?!
Тут с места поднялся тритон в золотом пиджаке.
— Ваше величество, простите за вмешательство, — сказал он, низко кланяясь. — Но как быть со второй русалочкой? Понимаете, могут возникнуть неприятности…
— Только не морочьте мне голову этой ерундой, — рявкнул Нептун. — Пусть отправляется вместе с ними, если захочет. Поговорите с ее родителями. Если нет — тогда сотрите ей память.
— Будет исполнено, Ваше величество, — тритон сел на место.
Нептун обвел зал взглядом.
— А вы все можете рассказать своим друзьям и знакомым, что Нептун не только суров, но также справедлив и добр. — Он глянул на меня. — И не наказывает свой народ за любовь.
Нептун поднялся с трона и ударил трезубцем об пол.
— Дело закрыто! — проревел он и с этими словами покинул зал суда.
Дальше всё развивалось с невероятной скоростью. Едва Нептун удалился, зал буквально взорвался от шума — все кричали, улюлюкали, кто-то даже аплодировал. Некоторые подплывали, чтобы пожать мне руку.
— Я могу идти? — робко спросила я охранника. Он коротко кивнул и, сняв с меня наручник, указал на выход.
Когда я выбралась из зала суда, меня тут же взяла под руку русалка с собранными в пучок волосами.
— Твою маму выведут чуть позже; вы скоро увидитесь, — объяснила она. — А сейчас пойдем-ка отсюда.
— Кто… — начала было я, но она уже тянула меня к странному транспортному средству, одновременно похожему на лимузин и подводную лодку.
Лодка было длинная, белая и с золотыми ручками. Около нее собралась толпа журналистов.
— Скажите, Эмили, что вы сейчас чувствуете? — выкрикнула одна из русалок, держа наготове черную тростниковую палочку. Я вспомнила, что это журналистка, которая присутствовала на суде.
— Эмили сейчас не расположена к разговорам, — ответила за меня русалка с пучком. — Ей надо…
— Я чувствую себя совершенно хлестко, — сказала я. — Жду не дождусь, когда увижу маму с папой.
— Спасибо, Эмили.
Журналистка яростно застрочила в блокноте, а меня тем делом запихнули в лимузин. Там уже кто-то сидел.
— Шона!
— Эмили!
Мы обнялись.
— Мы уплываем на остров! — сообщила я. — Вместе с папой!
— Ремни пристегните, — велела русалка, усаживаясь за руль.
Лодка рванула с места. Пока она мчалась, разрезая воду, я рассказала Шоне о том, что со мной приключилось.
— Сказали, что ты можешь поехать с нами! — закончила я. Про вариант со стиранием памяти я решила не упоминать. Наверняка родители согласятся ее отпустить.
— Хлестко! — рассмеялась Шона.
— Поднимаемся, — предупредила русалка, глянув в зеркальце заднего вида.
Лодка-лимузин, задрав нос, медленно пошла вверх и наконец остановилась. Русалка откинула люк в потолке.
— Тебе выходить, — она протянула мне руку на прощанье.
Я смущенно ее пожала.
— Удачи тебе, Эмили. Ты смелая девочка.
— До встречи! — сказала Шона, и мы снова обнялись.
Я выбралась на крышу лимузина — и очутилась на свежем воздухе. Щурясь от дневного света, я огляделась вокруг. В нескольких метрах от меня покачивался на волнах «Король». С дюжину тритонов удерживали его за канаты. Мама стояла на корме, свесившись через перила и опустив руку в воду — словно держала кого-то. Привстав на цыпочки, я всмотрелась внимательнее.
Сначала я решила, что мне это только кажется. Как, уже? Так быстро? Лохматые черные волосы, глубокие карие глаза… Тут он заметил меня, и на его левой щеке появилась ямочка. Отпустив мамину руку, он подплыл ко мне.
— Папа!
Забыв обо всём на свете, я прыгнула в море — прямиком в его объятия!
— Моя жемчужинка! — шепнул он, крепко прижимая меня к себе. Потом мы вернулись к «Королю». Мама, свесившись через борт, взяла нас за руки. Мы снова были вместе, все трое!
Неожиданно у нас за спиной раздались громкий плеск и крики — к нам направлялась группа журналистов.
— Мистер Виндснэп! — Какой-то толстый тритон сунул папе под нос микрофон в форме большого коралла. — Саймон Водознак, радио «На морской волне». Вы растопили сердце Нептуна. Каково это, чувствовать себя творцом истории?
— Какой еще истории? — рассмеялся папа. — В этой истории мне хочется только одного: вернуться на двенадцать лет назад, чтобы прожить их вместе с женой и дочерью.
Тритон повернулся к маме:
— Миссис Виндснэп, это правда, что осуществить ваши замыслы вам помогла нянька дочери?
Тут только я заметила Милли, удобно расположившуюся в пластмассовом шезлонге на носу яхты. Рядом с ней сидел тритон, свесив за борт хвост. Оба сосредоточенно разглядывали разложенные на палубе гадальные карты.
— Без нее мы бы не справились, — ответила мама.
Тогда журналист повернулся ко мне.
— Эмили, ты очень смелая девочка. Но, наверняка, и ты не обошлась без помощи. Кому ты сейчас хотела бы выразить благодарность?
— Ну, во-первых, маме, за то, что она мне поверила. И папе, за то, что он нас ждал. — Папа чмокнул меня в щеку. — И Милли, за то, что вовремя заснула.
Журналист рассмеялся.
— А еще спасибо Шоне, моей лучшей подруге. Вот без нее у меня точно ничего бы не вышло.
И тут, краем глаза, я заметила знакомую фигуру. Все вокруг плавали группами, болтали и смеялись, но он был один. Встретившись со мной взглядом, мистер Бистон жалобно улыбнулся своей кривой улыбочкой и слегка наклонил голову, словно извиняясь.
И я его простила. Почти.
Не хватало одной мелочи, чтобы простить полностью.
Он испуганно дернулся, когда я подплыла к нему и прошептала на ухо свою просьбу.
— Коллективное стирание памяти?! — задохнулся он. — Это немыслимо! И опасно!
— Ну пожалуйста, мистер Бистон, — взмолилась я. — После всего, что случилось, я должна бы возненавидеть вас навсегда. Но я этого не сделаю. Если только вы выполните мою просьбу…
Он внимательно посмотрел мне в глаза. Кого он видел? Девочку, которую знал всю ее жизнь и к которой, быть может, относился не так уж плохо?
— Ну хорошо, — пробормотал он. — Уговорила…
Мы стояли, выстроившись вдоль края бассейна. Все весело переговаривались. Джули с Мэнди хихикали в уголке. Ну и пожалуйста: теперь у меня есть Шона. Лучше нее подруги всё равно не сыскать…
Я опустила голову, чтобы не выдать своих чувств; сердце оглушительно колотилось в груди.
Наконец появился инструктор Боб. Вскинув руку, я шагнула вперед.
— Пожалуйста, сэр, я хочу показать одно упражнение.
Боб нахмурился.
— Я специально тренировалась.
— Ну ладно, — он с улыбкой махнул рукой. — Показывай.
Я подошла к краю бассейна.
— Опять наша водоплавающая выпендривается, — прошипела из своего угла Мэнди.
— Именно так, — ответила я, посмотрев ей прямо в глаза. — Выпендриваюсь.
Я бросила взгляд в сторону окна. Отсюда не было видно, что делается снаружи, но я знала, что он уже там. Он обещал.
У меня было пять минут. Пять минут, чтобы испытать гордость, а не страх. Пять минут, чтобы потрясти Мэнди Раштон до глубины души!
И я нырнула. Мягко разрезая водную гладь, проплыла, почти касаясь дна, и вынырнула у противоположной стороны бассейна.
— Подумаешь! — фыркнула Мэнди. — Ну, побыла под водой чуть подольше. И что в этом такого особенного?
Пока она так издевалась, со мной что-то происходило. Ноги склеивались, превращаясь в хвост… Ну вот и всё!
В тот же миг я нырнула и, выставив хвост над поверхностью, закружилась волчком. Интересно, как там Мэнди!
Быстро вынырнув, я откинула с лица мокрые волосы и подняла глаза.
Тридцать разинутых ртов. Мертвая тишина. Как будто все они играли в «море волнуется раз».
Первой опомнилась Мэнди.
— Но… но… — забормотала она, — Это… как ты…
Я рассмеялась.
— Знаешь, что, Мэнди? Я тебя совсем не боюсь, и мне плевать на то, как ты меня обзываешь. Ты больше не помешаешь мне быть самой собой. И вообще больше не будешь ко мне цепляться. Потому что я уезжаю на необитаемый остров вместе с…
