Так прошла у адмирала ночь перед погружением. Что ж, для моряка бессонная ночь не в новинку. Зато ничего не было упущено. В восемь ноль-ноль начнем!
Адмирал шагал по мостику. Двадцать пять лет он служил подводником. Перед каждым серьезным делом — бессонная ночь… Двадцать пять лет, о, это очень много!
— Сколько вам лет? — спросил вице-адмирал у вахтенного лейтенанта.
— Двадцать пять, мой адмирал.
— Благодарю.
Лейтенант потихоньку фыркнул.
С «Марианны» начали передачу флажками. Прежде чем вахтенный сигнальщик на крейсере доложил об этом на мостик, адмирал уже поднес бинокль к глазам. Двенадцать тридцать Гринвича[10] — время конца подготовки, по его приказу. Действительно, с «Марианны» передавали рапорт: «Подготовка закончена полностью», как и следовало ожидать. Семь тридцать по местному времени. Отлично, отлично!..
С ударом склянок на мостик поднялся командир легкого крейсера. Все действительно шло, как в хорошо срепетированном спектакле. Адмирал сказал вполголоса несколько слов.
И командир распорядился:
— Поднять сигнал «Адмирал изъявляет удовольствие»! Катер к парадному трапу!
На мачту, над антеннами радиолокаторов, поползли флажки. Ветра как раз хватало, чтобы раздуть их и показать молодцам с «Марианны».
Начальник экспедиции сдержанным шагом направился в свою каюту. Все было рассчитано. Он снимет дождевик и поправит фуражку перед зеркалом. За это время вертолет с телевизионными камерами подойдет к крейсеру и покажет зрителям трап и катер, приготовленный для адмирала Перрена. Терпение, друзья! Через минуту актеры выступят на сцену. Главные герои выйдут потом, а сейчас вы увидите режиссера…
Но такова жизнь! Едва адмирал вошел в каюту, как загудел телефон. Командир крейсера просил прощения, что беспокоит командующего, но Тулон предупреждает о начале срочной передачи. Радиограмма зашифрована личным кодом командующего эскадрой.
— Отмените парад! — Адмирал бросил трубку.
Это жизнь морского начальника! Ни минуты покоя, ни одного часа спокойного сна! На корабле тебя могут разбудить лишь для того, чтобы доложить о встрече с паршивой рыбацкой шхуной — в пяти милях по курсу. Он добился идеального порядка в этом исследовательском курятнике, теперь господа из министерства должны отвлечь его в минуту торжества…
— В отставку, в отставку! — рычал Перрен, бегая по каюте.
Наконец ему принесли радиограмму. Ломая карандаши от ярости, он расшифровал ее и брякнул последний карандаш на середину ковра. Этого еще не хватало! По непроверенным сведениям, неизвестная подводная лодка находится в районе работ. По этим же сведениям, советская подданная Екатерина Гайдученко может находиться на поверхности океана в зоне действия его кораблей. Есть подозрения, что субмарина имеет намерения воспрепятствовать подводным работам… Предписывается… и так далее.
Непроверенные сведения! Подозрения! Сплетни парижских привратниц! Что еще придумают министерские чиновники?
Тем не менее, бегая по просторной адмиральской каюте и ломая карандаши, Перрен знал, что нельзя пренебречь даже сомнительным предупреждением. Слишком многие капитаны теряли свои корабли из-за пустяковых оплошностей. А на его попечении было пять кораблей, не считая батискафа. Кроме того, он получил сигнал бедствия — женщина за бортом. Пусть так. Он отложит погружение. На два часа. До десяти по местному времени, и ни секундой позже. И так остается мало светлого времени суток.
Сопровождаемый командиром крейсера, он проследовал в радиорубку и на месте продиктовал приказ. Кораблям дозора обследовать море. Танкеру лежать в дрейфе. Командирам кораблей быть готовыми — по радиосигналу стопорить машины на пять минут — вести поиск гидрофонами. «Марианне» вести непрерывный поиск всеми гидрофонами. Подпись. Конец.
«Жанна д'Арк» плавно тронулась с места и пошла, заворачивая к западу. Свежий ходовой ветер задул по палубам. Оба гидросамолета поднялись с катапульты на поиск. Скандал! Миллионы телезрителей услышали бодрый голос диктора: «По техническим причинам погружение батискафа „Бретань“ отложено». Вертолет телевизионной компании по приказу адмирала включился в поиски — затарахтел зигзагами над синим махровым морем.
Инженеры, честя военное начальство, полезли в шлюпку и взялись за весла — на «Марианне» коки готовили настоящий кофе по-арабски. Поплывем, братцы, не то репортеры вылакают все до капли…
Члены экипажа «Бретани» — капитан Турвилль и лейтенант Морилло — вернулись в каюты, чтобы снять толстые шерстяные костюмы. Солнце поднялось высоко, на палубах было жарко.
Наблюдатели с «летающих лодок» напряженно осматривали море.
Тщетно. Они видели только дымки проходящих кораблей, острые корпуса эсминца и «Жанны д'Арк» с бурунами за кормой. Синеву и зелень моря, белый ромбик «Марианны», полосатое тельце батискафа. Серую тень облака. Отражение солнца на воде.
Больше ничего не видели бинокли и радиолокаторы. Командиры «летающих лодок» начали уже посматривать на часы — поиск продолжался почти сто минут.
Так же впустую работали гидрофонисты. На «Марианне» — все время, на других кораблях — по команде флагмана, в минуты тишины.
Повторялась история с первым, ночным предупреждением. Ни малейших признаков опасности. Адмирал уже поднялся на мостик и нетерпеливо мерил его широкими шагами. В бинокль он видел, что дежурный инженер дремлет на палубе батискафа, а на юте[11] «Марианны» стоят, облокотясь на фальшборт, трое штатских — русские наблюдатели.
Оба предупреждения исходили от русских, а они — надежный народ. Странный и надежный. В этом случае они, по всей вероятности, ошиблись…
Прозвучал сигнал телефона — адмирал выхватил трубку у флаг-офицера.[12] Донесение гидрофонного поста «Марианны»? Давайте…
«В полумиле к норду единичный звук, напоминающий удар металлом о металл. Точное направление и глубину засечь не удалось».
Адмирал прищурился, соображая расстановку кораблей эскадры. К норду от «Марианны» патрулировал эсминец. Наверное, дурак матрос обронил молоток в трюме — вот вам и металл о металл… Ладно! Добросовестности ради он прикажет эскадре застопорить машины. Полную тишину, и всем слушать море. Ни звука до десяти часов! А затем — погружение…
Корабли покачивались на зыби. Умолкли машины. Прекратились все работы. Поиск советской подданной Екатерины Гайдученко продолжали «летающие лодки» и вертолет. Но все понимали, что поиск не даст результатов.
26. КАПИТАН И СТАРШИЙ ПОМОЩНИК
Мы оставили Катю Гайдученко на подводной лодке «Голубой кит» полтора часа назад — около семи утра по нью-йоркскому времени. Что делала Катя в секретном отсеке, мы знаем. А вот чем занимался капитан «Голубого кита»?
Придя в центральный пост, он попытался выяснить без шума — завалило субмарину при оползне или она свободно лежит на дне. Команда угрюмо ждала его распоряжений. Чтобы вырваться из-под обвала, надо продуть цистерны аварийного всплытия, рвануться вверх что есть силы! Слабые, неуверенные движения могут вызвать новый обвал, и тогда положение субмарины станет безнадежным, если оно уже сейчас не безнадежное. Вверх, вверх! Все смотрели вверх, и все думали об одном. Самое страшное для подводника — остаться погребенным на дне моря. Кончится воздух рано или поздно, но еще раньше кончится пища — запасов в кладовых оставалось на месяц от силы, а дальше, если лодка не выберется, их ждет голодная смерть. Старший помощник смотрел на капитана и незаметно кусал губы. Ждал команды начальник поста погружения и всплытия. Его подчиненные — трюмные старшины — держали руки на маховичках, открывающих сжатому воздуху путь в аварийные цистерны. В машинном отделении замерли электрики, готовые запустить атомный реактор на рабочий ход. «Голубому киту» понадобится вся мощность турбин, чтобы раскачаться в вязком иле и вырваться из него на свободу. Старшина рулевых Бигнапалли сам встал за горизонтальные рули. В центральном посту собрались лучшие специалисты. Без команды, сами, они пришли и сменили менее опытных людей.
Они ждали от капитана решительных действий — морская практика предписывает быстрые и решительные действия перед лицом опасности. Но капитан не торопился.
Прежде всего он потребовал доклада от «слухачей», сидящих с наушниками у своих гидрофонов. В море стояла мертвая тишина. Если вы помните, корабли французской эскадры в это время стояли вокруг батискафа. Эсминец и посыльное судно патрулировали далеко за горизонтом, едва доносился шум их винтов…
Капитан Солана шепотом обругал проклятого француза и его неожиданную предусмотрительность. Распорядился — поднять перископ, и снова выругался. Перископ не хотел подниматься из корпуса лодки в воду, на него давила морская толща — пятьдесят атмосфер! Обычно перископы поднимают у самой поверхности, чтобы, не всплывая, скрытно наблюдать за надводными кораблями.
