– К чему такие перемены? – с недоумением спросил я.
Гертруда улыбнулась в ответ.
– Папенька всегда говорит, что нельзя красивой девушке путешествовать в одиночку. Мало ли что может произойти в дороге. Обычно родители всегда меня сопровождают, но в этот раз мне пришлось ехать одной. В таком виде я не буду привлекать излишнего внимания, и моя поездка пройдет без приключений.
– В случае чего я бы с радостью защитил вас, – заверил я.
– Не сомневаюсь, Александр! – с жаром сказала девушка. – Но лучше избежать неприятностей. Те края, куда мы направляемся, считаются не слишком спокойными. Грабители, мошенники и прочая нечисть. В таком виде я не буду привлекать назойливые взгляды. Ну а когда приедем, я избавлюсь от этого ужасного платка и очков.
Не прошло и десяти минут, как наше уединение было нарушено. Вошедшие не удосужились постучать в дверь – она неожиданно широко распахнулась, и в купе ввалилась довольно угрюмая троица – все в черной форменной одежде и начищенных до блеска сапогах. На их рукавах красовалось изображение красного черепа с короной. В руках одного из них был тонкий кожаный портфель. Вслед за ними показался проводник, который недавно приносил нам чай.
– Небольшая проверка, господа, – быстро пробормотал он. – Тайная полиция…
Гертруда заметно напряглась. Я тоже почувствовал некоторое волнение, впервые столкнувшись с местными служителями закона. Крепкие, подтянутые, в случае чего с такими я бы не справился. Тот, что держал портфель, видимо старший среди них, пристально уставился на меня, затем перевел взгляд на девушку. Гертруда попыталась вжаться в кресло, чтобы оказаться в тени.
– Мы ищем государственную преступницу, – сказал полицейский. – Воровку, укравшую из императорского дворца нечто очень ценное. Какова цель вашей поездки, господа?
– Я путешествую исключительно ради самого путешествия, – улыбнулся я. – Мне нравится посещать новые места, знакомиться с новыми людьми.
Полицейский подозрительно на меня посмотрел, затем снова повернулся к Гертруде.
– А вы, уважаемая?
– А я его невеста, – вдруг выпалила девушка. – И повсюду его сопровождаю.
Я постарался сохранить на лице свою открытую улыбку, несмотря на охватившее меня изумление. Сам не знаю почему, но я решил ей подыграть.
– Подыскиваем подходящее местечко для свадебного путешествия, – пояснил я.
Пока полицейские разглядывали нас, я рассматривал их форму – черную, идеально подогнанную, с изображением оскаленного черепа. Серебряные пуговицы, кожаная портупея и эполеты довершали экипировку. На поясе у каждого висел короткий меч с широким лезвием. Огнестрельного оружия в Зерцалии, видимо, не было.
Тем временем старший извлек из своего портфеля какой-то листок и протянул его мне.
– Если увидите ее, немедленно сообщите в ближайший полицейский участок, – сурово произнес он.
Затем все трое повернулись и вышли из купе. Проводник извинился и ушел следом за ними. Я взглянул на листок. На плотной бумаге желтоватого цвета было отпечатано лицо женщины очень странного вида. Я сохранил его, чтобы позднее вклеить в свой дневник. Такое лицо уж точно не забудешь, и оно действительно надолго осталось в моей памяти.
Гертруда вздохнула с облегчением и улыбнулась.
– Я всегда нервничаю в присутствии полиции, – призналась она. – От наших властей никогда не знаешь, чего ожидать. Простите мне мою ложь, Александр. Мне показалось, что в сложившейся ситуации она станет наилучшим выходом. У нас тут не принято молодой девушке путешествовать одной, начались бы проверки, досмотры… Чего доброго, высадили бы из поезда до выяснения личности, а я спешу к родным.
– Понимаю, – ответил я, разглядывая изображение на листке. – Ничего страшного. Но кто эта женщина? И почему она так необычно выглядит?..
Катерина перевернула страницу дневника и увидела сложенный лист желтой бумаги, вклеенный между страницами. Она развернула его и поняла, что это и есть тот самый плакат, о котором писал отец.
Изображенная на нем женщина действительно выглядела жутковато. Обычное лицо молодой девушки, но вот ее глаза… Казалось, что они были из прозрачного стекла. Белоснежные волосы, тщательно заплетенные в множество тонких косичек, образовывали на голове некое подобие короны. Над верхней губой преступницы красовалась небольшая родинка.
Катерина продолжила чтение.
– Это Зеркальная ведьма, – пояснила Гертруда. – Вступая в свой Орден, они проходят специальное посвящение, некий обряд, во время которого их тела меняются. Все они альбиноски и частично состоят из стекла, поэтому и выглядят так ужасно.
– Орден Зеркальных ведьм? – заинтересованно переспросил я. – Никогда о таком не слышал.
– Они нечасто дают о себе знать. Мне лишь известно, что они поклоняются своему темному божеству где-то в тайном монастыре на севере. Наш Император является их злейшим врагом. Потому в Зерцалии они вне закона. Видно, одна из них проникла во дворец и украла что-то очень ценное, раз полиция ищет ее во всех поездах, отправляющихся из Столицы.
– И кому же они поклоняются?
– Темнейшему, разумеется, – ответила Гертруда.
– Кто это?
– Моя тетка немного рассказывала мне о нем, – задумалась девушка. – Это очень могущественное божество, с незапамятных времен заточенное между измерениями. Говорят, много лет назад он сотворил весь наш мир. Но ныне Властелины не признают Темнейшего, и на этой почве у них постоянные распри с Зеркальными ведьмами.
Я сразу решил для себя, что запишу эту информацию в блокнот, как только останусь один. Впервые я услышал, что в Зерцалии есть свое божество, пусть и запрещенное. Но у меня возник еще один вопрос, который мне не терпелось задать.
– Тайная полиция ищет преступницу, укравшую что-то во дворце, – произнес я. – А вы, едва сев на этот поезд, тут же постарались изменить свою внешность. И эти ваши слова полиции… Вы представились моей невестой.
– На что это вы намекаете? – нахмурилась девушка.
– Со мной вы можете быть откровенны, Гертруда, – заверил я ее. – Я не собираюсь вас выдавать. Этот овал лица, эти глаза, эта родинка, наконец! Ведь дама на этом плакате – вы!
Глаза уже сами собой закрывались.
– Ты спать сегодня собираешься или нет? – раздался в коридоре возмущенный голос Аглаи. Мачеха с бигуди на голове заглянула к ней в комнату. – Ночь на дворе, а она книжки читает!
Дневник вдруг выпал из рук Катерины. Девушка поняла, что если сейчас не ляжет спать, то утром не встанет, даже если Аглая будет пинать ее ногами. Чтение захватывало, но время и в самом деле уже позднее. Придется ей продолжить в другой раз.
– Все, ложусь, – сказала она. – Твоя взяла!
Аглая лишь ухмыльнулась и прикрыла дверь.
Катерина отложила тетрадь на прикроватную тумбочку, протянула руку к светильнику и выключила свет.
Глава четырнадцатая
Городские легенды
Когда она проснулась, Матвея и Прохора уже не было дома. Аглая сама попыталась поджарить на завтрак яичницу и едва не спалила всю кухню. Когда Катерина спустилась вниз, зевая и потягиваясь, она как раз швырнула полыхающую ярким пламенем сковородку в мойку, а затем быстро включила холодную воду.
– Опять облом? – поинтересовалась Катерина, усаживаясь за стол.
– Кухня и я – две несовместимые вещи, – растроенно вздохнула Аглая. – С каждым разом последствия все страшнее! Придется тебе сегодня снова завтракать бутербродами.
– Не привыкать, – улыбнулась Катерина и начала нарезать хлеб.
Аглая тем временем окончательно расправилась с огнем, вытерла руки полотенцем и присела на стул.
– Давно хотела с тобой поговорить, – смущенно произнесла она. – Да все подходящего случая не представлялось…
– О чем?
– Ты же не против, что Прохор и Матвей живут с нами?
Катерина замерла и удивленно на нее посмотрела.
– Конечно нет!
– Я вот о чем подумала… Этот вчерашний эпизод в школе. Может, ты так хочешь выразить свой протест? Или как там у вас, подростков, это сейчас называется? Привлечь к себе внимание? – Аглая всплеснула руками. – Ты не думай, для меня ты всегда будешь на первом месте!
– Да ничего такого! – заверила ее Катерина. – Мне нравится и Прохор, и, конечно, Матвей. Я рада, что они живут с нами.
– Ну, слава богу, – улыбнулась Аглая. – И вот еще… – Она снова замялась. – Прохор вчера сделал мне предложение… Ты не станешь возражать, если мы с ним поженимся?
Катерина с радостным криком бросилась ей на шею. Аглая сначала замерла, а потом крепко обняла приемную дочь.
