Макриби задумался.
— Мальчик уже умеет это делать? Он может выполнить три желания? Вы даете слово, Нимрод?
— Да, если вы не окажетесь слишком жадным.
— А ты сам что скажешь? — Макриби повернулся к Джону.
— Дядя уже все сказал, — сказал Джон. — Главное — не жадничайте.
— Хорошо. По рукам.
— Дайте сначала посмотреть «Свитки», — сказал Нимрод. — И перевод заодно. Потом разберемся с тремя желаниями.
Макриби потирал пухлые ручки, как ребенок в предвкушении подарка. Его холодные глазки блестели. Но голос по-прежнему напоминал мурлыканье сытого кота.
— Хорошо. Сейчас принесу. Вместе с переводом. Уверяю вас, это академически грамотная, достойная работа. Вам ведь известна моя репутация.
Проворно, как обезьяна, он вскарабкался на высокую библиотечную лестницу. Вскоре книга в голубом кожаном переплете и коробка со «Свитками» лежали на столе перед гостями.
— «Свитки» чем-то похожи на хорошие сигары, — сказал он. — Требуют особого уровня влажности.
Он с некоторым даже трепетом открыл коробку и отошел, чтобы Нимрод и Ракшас могли исследовать оригиналы. Это дело всецело поглотило их на несколько долгих минут. Макриби улыбнулся Джону.
— Хочешь еще пирога? — спросил он.
Джон отказался. Пересев поближе к камину, он старался теперь вспомнить слово-фокус для трех чрезвычайных желаний, которым наделил его дядя. Мальчик понимал, что, поручив ему исполнять желания Макриби, Нимрод нашел удачный выход из этого трудного положения. Ведь английский маг никак не сможет догадаться, что у самого Джона в условиях столь холодного климата джинн-силы нет вовсе, и три желания, которые Джон якобы выполнит для Макриби, все равно будет контролировать Нимрод. Это отличный способ не дать Макриби совершить злодеяние. Главное теперь — вспомнить слово-фокус. Ситуация-то не чрезвычайная, значит, само оно в памяти не всплывет… Как же зовут того русского? Такое странное имя… Похоже на Румпельштильцхен… Только как-то иначе…
Прошло еще четверть часа. Старшие джинн одобрительно кивали. Судя по всему, они признали подлинность «Свитков».
— Никогда бы не поверил, что это возможно, — сказал господин Ракшас. — Как жаль, что у меня под рукой не было такого источника, когда я писал свою книгу!
— Жизнь открывает новые факты постепенно, — отозвался Макриби. — Такова судьба историка. Таков удел биографа.
— Запали мою лампу! — воскликнул Нимрод. — Тут и правда есть карта!
— «Свитки», бесспорно, подлинные, — объявил господин Ракшас. — Качество бумаги! Чернила! Язык! Невероятно…
Нимрод тем временем просматривал томик в кожаном переплете — сделанный Макриби перевод «Свитков».
— Прекрасная работа, Макриби, — сказал он. — Очень достойный научный текст.
— Учитывая ваш джиннтеллект, Нимрод, это высочайшая похвала. Что ж, если не возражаете… Я свои обязательства по сделке выполнил. Теперь ваша очередь, — нетерпеливо сказал Макриби.
— Ты готов, Джон? — спросил Нимрод.
Ну, как же звучит это слово? Римскас-вискас корм-котов?
— Гм… думаю, да. — Джон встал, надеясь, что Дядя все-таки найдет способ подсказать ему слово-фокус. Римтус-свинтус-нет-оков?
— Если не возражаете, — сказал Макриби, — я бы хотел пригласить сюда Финлея. Пусть увидит, как настоящий джинн дарует мне три желания. Может, это убедит его в том, что его отец не шарлатан. Кто знает? Может, это даже убедит мальчика пойти по моим стопам?
Нимрод вопросительно посмотрел на Джона.
— Конечно… пусть приходит, — сказал Джон. Он уже вспомнил, что тот русский не кто-нибудь, а великий композитор, и предполагалось, что Джон должен знать его фамилию. Не Чайковский, это точно. А каковский? Или какович? Как Шостакович? Он ведь, кажется, тоже русский композитор? Но все-таки не он. Овский-кович?
Они направились на улицу в поисках Финлея. Нимрод прекрасно понимал, что Джону нипочем не вспомнить слово-фокус, а в нечрезвычайной ситуации само слово-фокус о себе не напомнит. Поэтому он воспользовался моментом и шепнул племяннику на ухо:
— Римский-Корсаков. Рим-ский-Кор-са-ков.
Макриби с Финлеем ждали их во внутреннем дворе замка.
— Ну, смотри, — сказал маг сыну, взволнованно потирая руки. — Смотри, и ты увидишь нечто, неподвластное твоим компьютерам.
— Помните, Макриби, — сказал Нимрод. — Держите ваши желания в рамках разумного.
— Я всего-то прошу новую крышу! Что может быть скромнее и разумнее? Вы хоть представляете, как дорого перекрыть крышу в таком уникальном месте? Итак, я желаю, чтобы в моем замке появилась новая крыша.
Джон посмотрел на крышу. Он, конечно, будет пользоваться силой Нимрода, но все равно надо сосредоточиться. Иначе первое желание Макриби не осуществить. Джон не очень хорошо разбирался в архитектуре, тем более в английских замках, но Макриби, судя по всему, хочет точно такую же крышу, только новую. Что ж, это несложно.
— РИМСКИЙ-КОРСАКОВ, — пробормотал он. И объявил: — Готово.
Финлей Макриби покачал головой и громко рассмеялся.
— Что смешного? — возмутился его отец.
— Не вижу никаких отличий, — фыркнул Финлей.
Джон рассердился.
— Вы не сказали, что вам нужна крыша другой конструкции. Поэтому я сохранил прежнюю форму, — сказал он Макриби и повернулся к Финлею: — Нечего издеваться. Лезь наверх и протри глаза. Сам увидишь, что крыша новая.
— Ага, — глумился Финлей. — Как же, как же!
— Молчи, — осадил сына Макриби. — Что с тобой? Если Джон говорит, что крыша новая, значит — новая.
Нимрод поглядел на часы. Ему не терпелось поскорее ознакомиться с переводом «Свитков Беллили».
— Второе желание, — произнес он, пробуя ускорить процесс.
— Деньги, — сказал Макриби и тряхнул головой. — Однозначно.
— Однозначно, — хихикнул Финлей.
— Так, сколько же попросить? — Поймав на себе взгляд Нимрода, маг досадливо поморщился. — Помню, помню. Не жадничать. Как насчет миллиона фунтов? — Нимрод кивнул. — Желаю получить один миллион фунтов, наличными.
— РИМСКИЙ-КОРСАКОВ, — прошептал Джон и указал Макриби на пару стальных чемоданов, которые появились у порога замка.
Макриби взвыл от восхищения, упал на колени и, открыв один из чемоданов, принялся Жадно перебирать пачки банкнот.
— Ты видишь? — сказал он Финлею.
Финлей обалдел.
— Погодите, — сказал он и схватил обернутую в целлофан пачку пятидесятифунтовых купюр. — Это что? Настоящие деньги?
— Конечно настоящие, — сказал Макриби. — О чем я тебе твержу!
— Так эти люди действительно джинны?
Нимрод заметно вздрогнул.
— Мы называемся «джинн», с вашего позволения.
— И в самом деле исполняете желания? Как в сказках?
Макриби засмеялся:
— Ты не оглох ли? Джинн именно это и делают. Идиот! Чем, по-твоему, я тут занимаюсь? В игрушки играю?
Финлей снова взглянул на деньги и недоверчиво улыбнулся.
— И ты разбазарил два желания на новую крышу и вшивый миллион? — Он покачал головой. — Сам ты идиот, папаня. Попросил бы нормальный дом вместо этого паршивого замка.
— Достаточно, Финлей, можешь идти, — оборвал его отец.
— Еще чего! — смеялся Финлей. — А кто тебе правду скажет? То-то! Миллион в наше время — не деньги. На миллион ничего не купишь. Слушай, ты, глухая тетеря! У тебя осталось всего одно желание, так хоть его не профукай. Придумай что-нибудь стоящее!
— Замолчи, — сказал Макриби. — Закрой рот и дай подумать. Вообще-то я хотел новый «роллс-ройс». Модель «фантом».
— Да что «роллс-ройс»! Пожелай все «роллс-ройсы», какие есть в магазине. А еще лучше — фирму, которая их производит.
— Ты ничего не понимаешь. — Макриби возмущенно замахал руками на сына.
— Это ты не понимаешь! Глухая тетеря! Только и умеешь, как птица, крыльями хлопать.
— Как бы я хотел, чтобы ты был птицей, Финлей! Но в тебе нет никакого полета! — сердито сказал Макриби.
Джон не успел себя остановить, да и не мог, поскольку желание Макриби прозвучало вслух. Оставалось только одно: выбрать для Финлея лучшую птицу. Так, выбрал. И Джон произнес РИМСКИЙ-КОРСАКОВ в третий раз, чтобы осуществить третье желание Макриби. Едва имя русского композитора слетело с губ Джона, как бедный Финлей превратился в сокола-сапсана.
— Вот это да! — воскликнул Нимрод. — Вы только поглядите!
— Слово не воробей, — глубокомысленно изрек господин Ракшас. — Вылетит — будет сокол.
Сокол кружил над внутренним двором замка, и сердито вертел головой.
— Еще не поздно, — сказал Нимрод. — Быстрей, Макриби, загадывайте четвертое желание.
— Какое? Зачем?
— Багдадский закон номер восемнадцать, — стаивал Нимрод. — Четвертое желание, произнесенное непосредственно за первыми тремя, их уничтожает. Все возвращается в исходное состояние.
