— А они не могут его остановить? — прошептала я. — Лакланов много. Их клан огромный и могучий! Они могли бы тогда…
Во взгляде Нико читалось сочувствие, которое лишило меня дара речи. Он намного больше знал о войске, нежели я, и о том, как вести войну.
— Возможно! — произнес он.
Но я видела, что он сам в это не верил.
— Почему нет? — спросила я.
— Дина!.. У Дракана более восьми тысяч человек. Сколько, по-твоему, может выставить Лаклан? Две тысячи? Ну, в лучшем случае три.
— Но если другие кланы придут на подмогу…
— Да. Если. Большой вопрос: если? Кланы предпочитают заботиться о себе, а некоторые из них так недальновидны, что порадуются, увидев, что Лаклан разбит. И даже если они захотят вмешаться, успеют ли они? Никто не рассчитывал на нападение теперь.
— Каллан сможет заставить их прийти на помощь! Каллан сможет собрать… — Но тут мне пришло на мысль то, что я в минуту потрясения забыла. Каллана в Баур-Кенси не было, и он вообще не мог собрать кого-то или предводительствовать кем-либо. Он… быть может, его даже больше не было в живых.
Нико не произнес ни слова. Его чувство вины перед Калланом заставляло его опускать глаза и смотреть вниз, так что я ничего не видела, кроме его темных волос.
Что-то холодное и мокрое коснулось моего лица. Я стерла это.
— Мы двинемся к мосту через несколько часов. Если поспешим! К счастью, солдат-драконариев в Прибрежье осталось мало и у них немало хлопот с тем, чтоб держать народ в узде. Мы можем ехать более открыто, нежели раньше.
— Мы отправимся в Баур-Лаклан? — спросила я.
— Нет! — ответил Нико. — Как бы быстро мы ни ехали, Дина, Баур-Лаклан падет задолго до того, как мы попадем туда.
Хелена Лаклан, что подарила мне мою лошадку Шелковую! Тавис и его мама! Ивайн, с которым некогда сражался в Железном Кругу Давин. Баур-Лаклан был настоящим большим городом по меркам Высокогорья. Может ли и вправду случиться так, что он… что все эти люди… Страшные картины у меня в голове! Горящие соломенные крыши! Перепуганные насмерть люди и животные… раненые и мертвые. Я заморгала, чтобы прогнать эти видения, и посмотрела на Нико. Что это у него в волосах?
Снежинки. Малюсенькие белые кристаллики, которые почти тут же таяли. Но, глянув ввысь, в небо, я увидела, что многие уже в пути.
Козлята приостановили свое единоборство, желая понаблюдать то удивительно новое, что, кружась, падало на двор.
— Смотри! — сказала я. — Нико, снег идет! Как по-твоему, то же самое творится в Высокогорье?
— Возможно. Ведь зима обыкновенно наступает там раньше.
— Тогда и ему придется повернуть назад. Не правда ли?
Нико покачал головой:
— Нет. Если он намерен вести зимнюю войну, он с места не сойдет. Не надо думать, будто несколько снежинок остановят его.
Глупые снежинки! Я смотрела на них так, будто это их вина. Не могли они появиться немного раньше? И не могло ли их быть побольше, чтобы Дракан отказался от своей злосчастной войны.
Лучше ли, чтоб тебя спасла драконья рать, чем быть спасенным вообще? Я не знал. Без помощи Каллан помер бы, но рука помощи от солдата-драконария? Думаю, Каллану следовало быть благодарным, если это означало, что Роза, Портовый Местер и другие также попали бы в драконьи лапы. Но я и так уже выболтал куда больше, чем следовало.
— Этот малец мчался так, будто сам черт гонится за ним по пятам, — сказал драконарий, что первым увидел меня. — Болтает о каком-то кораблекрушении и о Кенси.
Другой драконарий — чином выше. На его лице было множество мелких шрамов. Они белели, светясь на его обветренной коже.
— Он был один?
— Похоже на то.
— Как тебя звать, малец?
— Дамиан! — ответил я в поздней попытке не выдавать слишком многое.
— Дамиан? — спросил первый солдат. — Мне кажется, ты сказал «Давин»!
— Нет! Дамиан!
Оба драконария обменялись взглядами, и я увидел, что первый покачал головой.
— Нет, господин мой рыцарь, — произнес он, — малец назвался «Давин», я уверен.
«Господин мой рыцарь»? Так этот был одним из прославленных рыцарей Дракана? Не будь у него этих шрамов, он выглядел бы совсем обыкновенно.
— Лгать мне неумно, — сказал рыцарь, не особо нажимая на свои слова. — Это внушает подозрение. Что это был за корабль?
Я открыл рот и тут же закрыл его. Однажды я уже допустил глупость — оскандалился, прокололся, нет, на самом деле дважды. Вообще-то я не умел ломать комедию, а как раз сегодня я, забегая вперед, скажу, что с трудом держался на ногах. Я дрожал от усталости, у меня зуб на зуб не попадал, а еще держать в голове множество полуправд и полновесных врак… нет, лучше вовсе заткнуться и молчать.
— Нельзя ли мне капельку воды? — спросил я.
— Что это был за корабль? Отвечай!
Я повесил голову:
— Хочу пить. Нельзя ли мне капельку воды?
Коли б только тот второй захотел…
Удар обрушился мне на затылок, удар вообще-то не смертельный, но достаточно сильный.
Я заставил себя упасть. Солдат попытался поставить меня на ноги, но это мне не помогло. Мне и вправду едва хватило бы сил подняться, так что притвориться, будто это невозможно, было нетрудно.
— Не бей по голове, Балайн! Сколько раз тебе говорить? — сказал рыцарь.
— Да я слегка! — защищался солдат.
— Тогда бей его слегка по другому месту. Узника без сознания не допросишь.
Нет, как раз то, что надо. Слова эти дошли и до меня.
Солдат пнул меня, словно бы чуточку испытующе, в бок. Но я не был каким-то Гладким Хребтом[18]. Я подставлял спину для кнута под расчет за дневную работу на Битейном дворе в Сагис-Крепости, и нужен был пинок посильнее, чтобы заставить меня завыть.
— Ну?
— Простите меня, господин мой рыцарь!
— Он в беспамятстве?
— Думаю, так!
Хрустнул гравий совсем рядом с моим ухом. Краешком глаза я увидел сапог, и это предупредило меня за секунду до того, когда он схватил меня одной рукой за волосы и приподнял с земли мою голову. Сверкнуло лезвие ножа, и какой-то краткий миг я думал, что он тут же перережет мне горло. Но не горло ему было нужно. Острие ножа вонзилось мне прямо под левый глаз.
Глаза!
Я не успел подумать. Повернувшись на бок, я ударом руки отбросил нож в сторону. Я не хотел ослепнуть, не хотел…
Он отпустил мои волосы и вогнал кончик сапога мне в плечо, так что я перевернулся на спину. Так я и лежал и заметил тоненькую струйку крови, сбегавшую по щеке, как слеза.
— Ясное дело, в беспамятстве он не был, — сухо сказал рыцарь.
— Экая грязная хитрая тварь! — пробормотал солдат с таким видом, будто ему хотелось пнуть меня снова.
— Где, он сказал, находился этот корабль?
— В каком-то месте, что зовется Троллев залив. Отсюда полдня ходу на корабле, говорят люди из Арлайна.
— Ладно! Возьми нескольких рыбаков из селения и лодку — другие можете сжечь, и плывите к этому Троллеву заливу. Поскольку уж больно малец старается не произносить ни слова, наверняка это плавание того стоит. Я могу дать тебе… ну, скажем, десяток рыбаков. Столько должно хватить.
— А что если это ловушка?
На какой-то миг рыцарь заколебался. А потом покачал головой:
— Настолько ума у него не хватит.
Солдат окинул меня еще одним ядовитым взглядом.
— А что с мальцом? — спросил он. — Нам взять его тоже с собой?
— Нет! Им займусь я. Могу ошибиться, но у меня такое ощущение, будто мой господин Драконий князь захочет с ним поздороваться.
Первые полмили я падал три раза.
— Мальцу конец, — сказал один из рыбаков Арлайна, пытавшийся на последнем отрезке пути удержать меня на ногах. — Он больше не выдержит.
— Пусть постарается, — сказал ехавший ближе всех ко мне солдат-драконарий. — Не можем же мы все время отдыхать только потому, что у него кишка тонка.
— Это жестоко, а он совсем мальчишка.
Рыбак, как видно, был не из тех, кто промолчит.
— Уже полночь.
Солдат-драконарий подскакал на своем коне поближе к рыбаку.
— Как тебя звать? — спросил он.
— Обайн!
— Послушай-ка, Обайн! Если ты в другой раз разинешь пасть, когда тебя не спрашивают, отрежу тебе ухо.
Упорный рыбак злобно глянул на солдата-драконария. Он открыл рот, и наверняка ему хотелось что-то еще сказать, но я дернул его за плечо.
— Брось! — сказал я. — Он так и сделает.
Рыбак Обайн злобно смотрел на солдата-драконария, но, к счастью, на этот раз промолчал. Солдат-драконарий коротко кивнул, довольный тем, что заткнул рот непокорному, и поскакал дальше вдоль длинной череды людей, что плелись в ночи.
Нас было около сорока человек. Все взрослые мужчины из Арлайна, несколько рыбаков с наказом плыть к Троллеву заливу. И по ребенку из каждого дома. Младшему даже еще и года не было — крошечная девочка, висевшая в мешке на спине своего отца и, пожалуй, единственная во всем караване пленников, которая ничего не боялась.
