Дождь все продолжал идти и зарядил, кажется, не на шутку. В комнате стоял полумрак. Нелли недоверчиво покачала головой, всем своим мрачным видом выражая сомнение.
И вдруг по-мальчишески задорно улыбнулась.
— Ну что ж, а теперь, — затараторила она голосом спортивного комментатора, поднеся к губам монетку наподобие микрофона, — в ходе игры, кажется, наметился перелом, и борьба начинает набирать новые обороты. Тем, кто следил за последними событиями, могло показаться, что зловещие Кабра вырвались вперед, но как бы не так. Мартышкина работа! Они только перезарядили приунывших Кэхиллов-младших, которые вот-вот расшифруют свою последнюю подсказку. И все это благодаря уникальной фотографической памяти Дэна и невероятным аналитическим способностям Эми.
Дэн восстановил по памяти послание, которое у них стащила обезьянка (его содержание, конечно, а не почерк). А ведь у него и правда была фотографическая память, которая уже не раз выручала их в этом состязании. Он верил в себя и знал, что документ восстановлен полностью, даже подчеркнутые слова. Он отдал письмо Эми и повернулся к Нелли.
— Нелли, — серьезно сказал он. — Это тебе не детский сад.
* * *
Нелли тихо наблюдала за своими подопечными. Они в три погибели склонились над лэптопом. Она не первый день знала этих детей и ждала, что с минуты на минуту они повернутся к ней и радостно закричат, что они нашли блестящее решение. А потом… а потом они, как обычно, торжественно объявят новое невероятное место, куда надо безотлагательно мчаться на всех парусах.
Лично ей больше всего хотелось в Стоунхендж. Она всю жизнь мечтала туда попасть. Нет, лучше в другой раз. Иначе ей придется объясняться с местными копами, почему ее подопечные перекопали все их национальное достояние и устроили такой беспорядок. А это как пить дать случится. Так уже было не раз.
Это потрясающе. И даже как-то страшновато — видеть, как изменились Эми с Дэном за последние несколько недель. Она попыталась вспомнить себя в их возрасте — когда ей было сначала одиннадцать, а потом четырнадцать. В одиннадцать она все лето пробездельничала, купаясь целыми днями в местном бассейне. А в четырнадцать она уже проколола нос.
И еще… еще это был тот самый год, когда в ее жизни впервые появилась бабушка Эми с Дэном. Правда, они тогда были знакомы только заочно. Однако с тех пор в жизни Нелли стали происходить сплошные чудеса. Она как раз перешла в старшую школу. И стипендии сыпались на нее словно манна небесная. Сначала гранд на кунг-фу. Потом авиаклуб. Потом перевод в класс с углубленным изучением ряда предметов, где преподавали совсем другие учителя, более требовательные и внимательные к девочке с проколотым носом и разноцветными прядями, которая вечно сидит на «галерке».
Сначала она не понимала, откуда все эти милости. И только позже Нелли наконец узнала, что это была Грейс. Грейс, которая в корне изменила ее жизнь.
«И Грейс была одной из самых добрых в семье Кэхиллов, — думала Нелли. — А что бы сделала с ней Изабель Кабра, окажись она на месте Грейс? Страшно подумать».
Она в задумчивости вертела в руках монетку с буквой «К». Точно. Это была удача. Ей просто повезло, что Грейс выбрала ее в опекуны своих осиротевших внуков. Хотя ничего случайного не бывает. Ведь на Ямайке выяснилось, что, оказывается, их семьи были связаны между собой уже несколько поколений. Так что Нелли просто было судьбой предначертано отправиться на поиски тридцати девяти ключей. Как и Эми с Дэном. Поняв это, Нелли смирилась со своей участью.
Она все еще вертела монетку, как вдруг в ее голове сложился пазл, и она уже не думала ни о судьбе, ни о предначертаниях. Мысли ее были гораздо конкретнее. Она пристальнее посмотрела на монетку и подумала, что вообще-то это никакая не монетка. Что-то в ней показалось ей странным и зловещим. По краям ее вдоль всей окружности шла какая-то подозрительная щелочка. Что это? Царапина?
Нелли подцепила ее ногтем, и к ее удивлению, монетка раскрылась, распавшись на две части. Ее взору открылся миниатюрный электронный чип.
И как раз в этот момент Эми повернула к ней счастливое лицо и срывающимся голосом закричала:
— Я знаю! Ответ…
Нелли буквально обрушилась на нее, зажав ей рот рукой.
— Молчи! — приказала она. — Нас все это время… — свободной рукой она вырвала проводки и поднесла к ее глазам чип, — прослушивали!
* * *
А в это время на обочине, в одном квартале от гостиницы Кэхиллов, стоял черный лимузин. В нем сидела Изабель Кабра и брезгливо вслушивалась в некультурную речь, льющуюся из наушников.
«Нас все это время…»
Шум. Сплошной шум. Связь прервалась.
Значит, они обнаружили подслушивающее устройство. И что? А ничего. Все и так лучше некуда. Теперь у нее в руках подсказка и неисчерпаемые ресурсы, чтобы ее расшифровать — у нее есть все, чего нет у несмышленых Кэхиллов. Больше, чем они даже могут представить.
Да это… это просто раздражает.
Изабель уже было нахмурилась. «Ой, нет, только не это. Ты не забыла?» — напомнила она себе. Морщины. О, благословенный ботокс! Все-таки эти спиногрызы не стоят ее морщин.
Да они даже внимания ее не стоят. Она просто так, на всякий случай, еще раз мысленно прошлась по всему, что донес ей микрофон. Вдруг она упустила что-то важное в этих жалких детских словах.
«Но на Ямайке вы чуть ли не рукоплескали Мадригалам… И если уж нам не суждено победить как Мадригалам…» Так… Значит, они объединились с Мадригалами. С этими неудачниками, которые веками были проклятием ее семьи. А впрочем… Судя по ее опыту, любой союзник — это потенциальный предатель.
Изабель мысленно перемотала их болтовню назад, вернувшись к словам мальчишки.
«Ты представляешь, что будет, если Изабель Кабра начнет править миром?»
Изабель даже позволила себе маленькую усмешку. Несмотря на то, что улыбаться было столь же противопоказано, как и морщить лоб.
Да. Она представляла. Она прекрасно это представляла. Власть, слава, и все это ее по праву! Изабель Кабра выше всех в этом мире. И все это поймут, когда она выиграет гонку за ключами. Она будет править, и каждый на земле будет служить ей.
А кто не будет служить, тот пусть умрет. Это их право.
Эми и Дэн Кэхилл определенно заслуживают смерти.
Она задумалась и снова усмехнулась. Она была почти благодарна за то, что они до сих пор живы. Ведь иначе у нее не было бы выбора — какой смертью им умереть. А теперь это в ее власти. Она выберет что-нибудь особенно жестокое.
— Мамочка? — раздался голос ее одиннадцатилетней дочери Натали. Она чуть не плакала. — Мамочка, у тебя такое страшное лицо…
Изабель очнулась. Она вдруг обнаружила, что все еще держит в руках эту мерзкую обезьянку.
— Держи. — Она отдала животное дочери. — Вытащите у нее из пасти документ и займитесь этим. Постарайтесь расшифровать его сами. Можете хотя бы раз в жизни показать, на что вы способны, ведь не зря я даю вам такое образование.
Изабель действительно прекрасно обучила своих детей. Дочка ее брезгливо наморщила носик, отпрянув от обезьянки, совершенно справедливо полагая, что ее шерсть непременно испортит ее маленькое черное платье от известного дизайнера.
Ее четырнадцатилетний брат с отвращением передернулся, представив, как обезьяна обслюнявит весь его костюм. Действительно, если этим детям предстоит когда-нибудь (по окончании долгого, на не одно десятилетие правления самой Изабель) возглавить клан Кабра, то в будущем им очень пригодятся эти условные рефлексы. Но это только планы. А пока… пока они еще слишком мелкие, чтобы что-то понимать в жизни. Пусть учатся выполнять приказы.
— Что это произошло с моими «Да, мам. Как скажешь, мам»? — спросила она детей. — С каких это пор вы перестали беспрекословно мне подчиняться?
Иан промямлил в ответ что-то несвязное.
— Что ты там бубнишь себе под нос? Отвечай как положено!
— М-мы… — Что случилось? Иан стал заикой? Разве она не учила его быть уверенным в себе и красноречивым. Неужели это ее сын, который уже в три года умел правильно носить смокинг? Он откашлялся и через силу продолжил; — Нет, мы не перестали тебе подчиняться. Просто мы теперь сначала думаем.
Изабель со всей силой хлестнула его по щеке.
Эми выстроила на столе мини-инсталляцию из подслушивающих устройств. Наконец-то они вспомнили правило номер один и сделали то, что предписано делать с самого начала, то есть обыскать номер на наличие микрофонов. И обнаружили еще три «жучка». Первый, превосходнейший образец последних шпионских изобретений, был найден в лампе. Второй был элегантно встроен в картинную раму и выдавал себя за элемент позолоченной резьбы. Третий был найден под кроватью, имел незамысловатый вид и валялся там так, будто его только что отфутболила чья-то неуклюжая нога.
