Редвуд отпустил горло Зиплока.
— Тебе везет, как ирландцу, Франциск. Сейчас у меня слишком хорошее настроение, чтобы причинять тебе боль. Но потом, когда я буду не в духе, ты так легко не отделаешься, помяни мое слово.
Зиплок жадно втянул в легкие воздух. По горькому опыту он знал, что скоро поврежденное дыхательное горло опухнет, сузится до размера соломинки, и он будет говорить с присвистом.
— Заткнись, Зиплок, — прошипел Космо, провожая взглядом удалявшегося по проходу воспитателя. — Редвуд — псих, он нас за людей не считает.
Зиплок кивнул, потирая горло.
— Не могу удержаться, — прохрипел он. Глаза у него были на мокром месте. — Всякая чушь сама вылетает изо рта. Я от такой жизни скоро свихнусь.
Космо хорошо его понимал. Ему и самому нередко казалось, что он медленно сходит с ума. Особенно ночами, когда он лежал в своей трубе, а вокруг раздавались плач и жалобы таких же несчастливцев.
— Ты ведь тоже это чувствуешь, да, Космо? Думаешь, кто-нибудь усыновит парня на грани сумасшествия или «трудного подростка» вроде тебя?
Космо отвел взгляд. Он-то хорошо понимал, что ни один из них не похож на подходящего для усыновления милого мальчика. Но Зиплок упорно цеплялся за иллюзию, что шанс есть, и каждый день надеялся, что именно сегодня за ним явятся приемные родители и усыновят его. И то, что сегодня ирландец посмотрел правде в лицо, означало, что Зиплок уже «дошел до ручки».
Космо прижался лбом к стеклу и стал смотреть на город. Они ехали по району новостроек, мимо проносились серые жилые дома, похожие на чугунные чушки. Именно из-за этих особенностей архитектурного стиля местные жители часто называли Маичи-Сити Большой Чушкой. На самом деле дома, конечно, были построены не из чугуна, а из сверхпрочного полимера на основе стали, который должен был оставаться прохладным летом и теплым — зимой, но поступал совсем наоборот.
Внезапно фургон содрогнулся от удара. Кто-то врезался в него сзади. Редвуд не удержался на ногах и упал на пластиковый пол.
— Эй, что происходит? — удивленно воскликнул он.
Космо встал и, насколько позволяли цепи, попытался рассмотреть, что именно случилось. Водитель судорожно вводил код в устройство спутниковой связи.
— Спутник. Мы потеряли канал!
Потеряли канал! Это означало, что они застряли на оживленной магистрали без маршрута движения. Пескари в море акул. Фургон снова содрогнулся от удара, на этот раз сбоку. Космо успел заметить отскочивший от них небольшой грузовик с помятым бампером.
Редвуд с трудом поднялся на ноги.
— Переходи на ручное управление, кретин! Садись за руль!
Водитель побледнел. Скорее всего, он не управлял машиной вручную ни разу в жизни. Рулем пользовались только за городом или на незаконных гонках в районе под названием Бушка. Но долго мучиться сомнениями и колебаниями горе-шоферу не пришлось: беспилотный рекламный модуль-самоходка врезался в фургон, и кабина сложилась гармошкой. Водитель исчез в туче осколков стекла и паутине проводов.
Сила удара была страшной, фургон вылетел из своего желоба и упал набок. Космо и Зиплок повисли на цепях. Воспитателей, и Редвуда в том числе, раскидало как осенние листья в бурю.
Космо не мог сказать, сколько столкновений выдержал фургон. Через некоторое время звуки ударов слились в неистовую барабанную дробь. И с каждым громовым ударом в стенах появлялись огромные дыры. Стекла разбились вдребезги и пролились радужным дождем мелких осколков.
Космо держался изо всех сил. А что еще ему оставалось делать? Визгливый хохот Зиплока, болтавшегося на одной с ним цепи, резал ухо не хуже, чем стеклянные брызги — кожу.
— Ну дела! — кричал юный ирландец. — Вот это попали!
Фургон развернуло поперек дороги. В облаке искр его снесло с магистрали. Асфальт не выдержал такой нагрузки, и за машиной появилась рытвина метров тридцать длиной. Наконец фургон влетел в витрину китайского ресторана «Борода дракона», да там и замер. Пряные ароматы имбиря и сои смешались с резкими запахами крови и машинного масла.
Космо по-прежнему болтался на цепи наручников. Чтобы хоть немного облегчить нагрузку на запястье, он уперся ногой в раму окна.
— Зиплок? Эй, Фрэнк, ты в порядке?
— Да вроде живой… — несколько разочарованно, как показалось Космо, отозвался тот.
Отовсюду доносились крики о помощи и стоны. Многих серьезно ранило, несколько мальчиков и вовсе отмучились. От воспитателей помощи ждать не приходилось. Они либо лежали без чувств, либо тупо смотрели на собственные неестественно вывернутые конечности. Редвуд осторожно коснулся своего быстро распухающего носа.
— Никак сломан! — простонал он. — Агнесс будет просто в восторге.
— Круто! — воскликнул болтавшийся над Редвудом Зиплок. — Нет худа без добра.
Редвуд, как был на четвереньках, замер и оскалился. В этот момент он здорово смахивал на питбуля. Крупная капля крови вытекла из его ноздри и упала в выбитое окно.
— Чё ты сказал? — медленно, потому что выговаривать слова ему было трудно, прогундел воспитатель.
Космо извернулся на своей цепи и ухитрился пнуть Зиплока под ребра.
— Заткнись, а то сейчас оба получим!
— Хорошо-хорошо, я ничего не сказал, воспитатель. Ровным счетом ничегошеньки.
Но было слишком поздно. Зиплок уже пересек невидимую грань. Несмотря на царивший вокруг хаос, Редвуд быстро пришел в себя. А потом вышел из себя и стал даже более опасным типом, чем обычно.
Он поднялся на ноги и провел расческой по драгоценным рыжим кудрям.
— Лично мне кажется, — сказал он, сверля беспомощно болтающихся на цепях мальчиков недобрым взглядом, — что ваши наручники расстегнулись и вы попытались сбежать.
За словом Зиплок в карман не лез, а вот соображал медленно.
— О чем вы говорите, мистер Редвуд? Наши наручники в полном порядке. Посмотрите сами! — Он подергал за цепь, чтобы показать воспитателю, что она цела и невредима.
— Я приказал тебе молчать, но ты меня не послушал. — Редвуд изобразил горестный вздох. Поскольку нос у него был разбит, получилось скорее горестное бульканье. — Придется вас упаковать, ничего не поделаешь.
«Упаковкой» воспитатели называли между собой патроны с целлофановым вирусом, которыми заряжались их пневматические «пушки». Когда такой патрон попадает в твердый предмет, вирус вырывается на свободу и цель в мгновение ока оказывается плотно обтянута прочной пленкой наподобие целлофановой. Поры в целлофане пропускали воздух, которого с трудом хватало для дыхания, но пленка пеленала жертву так туго, что ломала ребра. Космо как-то раз упаковали. После этого он неделю ходил в гипсе.
Космо отпихнул Зиплока локтем.
— Воспитатель Редвуд, сэр… Франциск не хотел сказать ничего плохого. Он глуп как пробка, что с него взять. Я его проучу, сэр. Позвольте мне заняться этим. А вы пока займитесь своим носом.
Редвуд похлопал Космо по щеке.
— Жаль, что так вышло, Хилл. Ты всегда мне нравился. Конечно, нынче тебе придется пострадать за другого, но что делать: лес рубят — щепки летят.
Воспитатель вставил карточку в паз электронного замка наручников. Мальчики упали с высоты двух метров на толстый слой битого стекла.
Редвуд достал свое оружие и проверил заряд.
— Я благоразумный человек. Даю вам двадцать секунд.
Космо отряхнул с колен осколки стекла и поднял Зиплока на ноги. Вот он, долгожданный шанс. Пан или пропал.
— Может быть, дадите нам тридцать секунд?
Редвуд расхохотался.
— С чего бы это?
Космо схватил воспитателя за нос и свернул многострадальный Редвудов шнобель набок.
— А вот с чего!
Глаза Редвуда наполнились слезами, он упал прямо на битое стекло и скрючился от боли.
— Бежим! — крикнул Космо, схватив Зиплока за локоть. — У нас всего тридцать секунд.
Ирландец не тронулся с места.
— Я хочу провести эти полминуты, наблюдая за тем, как корчится Редвуд.
Космо побежал к заднему окну, волоча за собой Зиплока.
— Нечего, ты уже налюбовался, остальное дофантазируешь. По мне, так шанс остаться в живых лучше любого зрелища.
Через разбитое окно мальчики вылезли в ресторан. Посетители жались к стенам — на тот случай, если фургону вздумается сдвинуться еще на несколько футов. С минуты на минуту появится городская полиция и перекроет все пути к бегству. Разбитую витрину уже озаряли прожекторы — первыми на место происшествия подоспели вертолеты телевизионщиков.
На бегу Зиплок ухитрился ухватить несколько блинов с утятиной с тарелки ошеломленного посетителя. Жертвы института Фрейн слышали о свежеприготовленной пище, но пробовать ее им не доводилось.
Один блин Зиплок тут же запихал себе в рот, а второй предложил прикованному к нему цепью товарищу. Космо был не настолько глуп, чтобы отказываться от еды, даже в нынешнем отчаянном положении. Кто знает, когда еще удастся поесть? Если вообще удастся. Они с Зиплоком были вне закона, и блины вполне могли оказаться последним, что им доведется съесть в этой жизни.
