И это было единственное заклинание, которое она успела произнести.
Тобоган врезался в стену, и Янтарка снова полетела, на этот раз самостоятельно. Она ударилась обо что-то твердое и увидела звезды.
Кошмарная боль пронзила ее. Словно голова у нее раскололась, а между ушами ударил океанский прибой.
Она не понимала, куда упала, на пол или еще куда, но попыталась встать на ноги, разгоняя пляшущие перед глазами веселые огоньки… и почувствовала, как множество лапок вцепляются в нее, хватают, тянут вверх.
«Они пытаются мне помочь», — с теплотой подумала Янтарка.
Но ее шкурку уже пронзали острые коготки, и она поняла: нет, не помочь ей пытаются эти лапки. Мыши-зомби держали ее, царапали и тащили куда-то.
Янтарка открыла глаза и попыталась вырваться. Она была на полу, среди обломков салазок, в беспорядке валявшихся кругом. Сквозь серую дымку она увидала, как мыши-зомби за хвосты тащат прочь Терна и Бушмейстера, не подававших признаков жизни.
«Мой народ, — подумала Янтарка, глядя на порабощенных, утративших себя мышей. — Это мой народ!»
И сердце у нее едва не разорвалось.
Один лишь Бен, судя по всему, вышел из передряги невредимым. Он плясал и вертелся на месте, тыкая в обступавшую его толпу копьем — шлем сидел у него на голове набекрень, — и вопил:
— А ну назад! Все назад!
«Я должна ему помочь», — как в тумане подумала Янтарка.
Кто-то схватил ее за хвост и поволок прочь.
Веки у нее весили по тонне каждое и закрывались под собственной тяжестью. С огромным трудом она разлепила их и снова открыла глаза.
Над ней возвышался волшебник Подземного города. Ну да, рта у него больше не было, но она чувствовала его мощь, безграничную и злобную, готовую сокрушить ее.
Тут великий червь развернулся, обратившись к ней затылком, и — о ужас! — там обнаружился другой рот!
Волшебник Подземного города перехитрил ее, как девчонку!
Колдун заговорил, и она приготовилась слушать… но ничего не услышала.
«Стоп, — сказала она себе. — Я же наложила заклятие, чтобы его не слышать».
Но для того, чтобы понять червя, слух был не нужен.
— Обмани меня единожды, — прочла она по его червиным губам, — и позор тебе. Обмани дважды — и позор мне.
В голове у Янтарки мутилось от боли. Мысли с трудом складывались во что-то членораздельное. Она понимала, что оказалась в страшной опасности, но не знала, что ей делать. Тот факт, что враг подготовился к нападению и наколдовал себе запасной рот, оставил ее в полной растерянности.
Червь снова разинул рот, готовый произнести новое заклинание, но тут прямо перед Янтаркой, как с небес, низвергся Бенджамин Чаровран, потрясая копьем.
— Держись подальше от нее! — пригрозил он.
Пронесся порыв ветра, раздался сосущий звук. Бен оторвался от земли, и великанский червь во мгновение ока втянул его, словно пылесосом, в пасть и проглотил.
Бена, который только что стоял рядом с ней, больше не было.
Его не было вообще. Совсем.
— Чтоб тебя разорвало! — вскричала Янтарка. В голове у нее моментально прояснилось. — Ты, отродье хомяка и макаронины!
Одним мановением лапки она швырнула массивную тушу Грозного Слизня в воздух и ударила о ближайший сталактит.
Он встретился с камнем со звуком шмата сырого мяса, шлепнутого об стол.
Не успел червь рухнуть оземь, как Янтарка уже посылала вдогонку следующее заклинание, долженствующее лишить его и второго рта, как вдруг…
Что-то крупное заслонило ей весь обзор. Скользкий гоблин размером с добермана мчался к ней, раскидывая во все стороны мышей-зомби. Склизкие пауки и жирные человечки неслись у него по пятам.
Что-то снова вцепилось ей в хвост, и, обернувшись, Янтарка увидала остекленевшего мышонка, пытавшегося оттащить ее прочь.
«Мне нельзя отвлекаться, — пронеслось у нее в голове. — Я должна сражаться с колдуном!»
Она повернулась назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как колдунский хвост скрывается за углом, в боковом тоннеле.
Враг бежал!
Догнать его!
Волшебством разметав скользких гоблинов и их свойственников, она ринулась вперед. Слизистые армии расступились перед ней, словно море Чермное: чудовища, вопя и визжа, разлетались во все стороны, освобождая ей путь.[16]
Одни лишь мыши-зомби стояли стеной.
— Освободитесь! — велела им Янтарка.
И в тот же миг мертвые мыши, чьи хрупкие косточки протыкали битую тленом шкурку, рассыпались в прах, а живые заморгали от удивления, топорща усы и в смятении озираясь по сторонам.
— С дороги! — рявкнула Янтарка.
Она навела иллюзию, представ в виде чудовищных размеров малиновки с пылающими золотыми глазами, высотою в два метра, — такой могучей, что могла бы проглотить любого вайомингского громового червя в один присест.
«Я должна спасти Бена, — билось у нее в мозгу. — Я должна вызволить его из брюха червя!»
* * *
А тем временем Бен в брюхе червя боролся с желанием заорать от ужаса. Он выскочил перед Янтаркой, замахнулся копьем, и тут его как подняло в воздух, как затянуло в червиную пасть!
Его смяло и завертело, и вот он уже кувыркается вниз по слизистой вражьей глотке.
Однако не пролетел он и десяти сантиметров, как что-то дернулось — и Бен повис. Леска вокруг него затянулась, не давая дышать, и падение прекратилось.
Бен извернулся, пытаясь понять, что же случилось, и поглядел наверх.
Ну конечно, рыболовный крючок застрял у червя в глотке! Его и сейчас было видно почти сразу за устьем!
«Если я сумею подтянуться всего сантиметров на пять, я смогу выскочить прямо у него изо рта», — подумал Бен.
Он ухватился обеими лапами за леску. Она вся была перемазана проклятой слизью, поэтому Бен уцепился изо всех сил и начал медленно карабкаться наверх. Своими сильными задними лапами он отталкивался от стенок глотки, тоже покрытых скользкой слизью.
Но Бен был гордой мышью-прыгуном с западного побережья! Он цеплялся и лез, отталкивался, подтягивался, перехватывал лапы и помогал себе зубами. Сердце у него едва не выпрыгивало изо рта наружу.
— Почти на месте! — чуть не закричал он, когда внезапно совсем рядом с ним распахнулась чудовищная пасть и в ее проеме он увидал пещеру и далеко внизу — Янтарку, окруженную скользкими гоблинами и мышами.
И тут она протянула к нему лапку, и сразу же стало темно.
«Она закрыла ему второй рот, — понял Бен. — Я в ловушке».
На какое-то мгновение наступила невесомость — это червя подняло в воздух и ударило обо что-то твердое.
Мягкая червиная плоть смягчила удар, когда Грозный Слизень шмякнулся об пол, и тут Бен понял, в какой ужасной опасности оказался.
Он был в темном сыром тоннеле, где гадко пахло умирающим червем. Более того, он был по колено в желудочном соке, который вот-вот начнет разъедать его собственную плоть. Ну и в довершение картины — тут было совершенно нечем дышать.
Рот чудовища был запечатан, и, значит, у Бена оставался лишь один путь наружу.
Через другой конец! Он не может быть дальше чем в четырех с половиной метрах отсюда.
Но как же тут скользко! И воздух — как быстро заканчивается воздух в замкнутом пространстве!
Бен повернулся в другом направлении и ринулся вперед сквозь тьму, яростно царапаясь, пихаясь, отталкиваясь и цепляясь за ускользающую жизнь.
* * *
— Бен!!! — закричала Янтарка, когда великий червь бросился наутек. Она поскакала вслед за ним, перепрыгивая по пути через оглушенных мышей.
А Грозный Слизень уползал от нее, оглядываясь и безмолвно вопя при виде исполинской малиновки с пылающими яростью глазами, гонящейся за ним, как безумная, через темные пещеры.
Янтарка заслышала рев и обернулась. Ползучие сопли волной надвигались на нее. Гигантского размера скользкие гоблины и жирные человечки поднимались за ними. Ей пришлось швырнуть их об стену с такой силой, что впору было ожидать фонтанов крови и треснувших пополам черепов.
Но увы, злые миньоны колдуна были созданы не из плоти и крови. Их сотворили из вулканического пепла и червиной слизи, и никакой удар не мог причинить им вреда.
Словно резиновые мячики, отскочили они от стен. А отскочив, снова двинулись на Янтарку.
Она кинулась прочь, в темное жерло тоннеля.
Грозный Слизень извивался впереди, уже исчезая в тенях.
Она обогнула угол, завернула за большой сталагмит, и тут что-то темное бросилось ей навстречу.
Хвост! Червиный хвост!
Хвост ударил ее, и стало темно. Вслед за этим раздался рев, словно волны бились о берега дальнего моря, и Янтарка почувствовала, как ее отрывает от земли и несет, несет по воздуху… Было ужасно больно. Все зубы, казалось, шатались в челюстях, а глаза дребезжали в глазницах, как бубенчики на детской погремушке. Воздух из легких выжало, а ребра словно превратились в кучу переломанного хвороста. Даже хвост пекло так, словно она по недосмотру положила его в костер.
