Пирамидка из травяного дерна одиноко торчала среди поля, но Мало не было видно.
– Я чувствую, он вот-вот появится, – сказала Нуми, прислушавшись.
– Если бы мы во всем полагались на чувства… – пробормотал Николай, намекая на ее неуместные терзания во время битвы со звездными.
Он озирался, ожидая погони, но все же надеялся, что звездные достаточно напуганы светом фонарика и снотворным газом, чтобы преследовать их.
Нуми задел намек насчет ее чувств, тревожило ее и долгое отсутствие Мало.
– Я не уверена, слышала ли я его голос, но я знаю, что он появится. Наверное, он внушил мне эту уверенность.
– А что он внушил тебе делать?
– Ждать.
– Этого и внушать не нужно, – поддел ее Ники. – Что нам еще остается?
– Ну почему ты такой? – огорчилась девочка. – Почему ты не радуешься, что мы спаслись? Посмотри, как радуется Короторо!
Толстый певец и вправду так радовался, что принялся отплясывать вокруг пирамидки, будто совершал какой-то обряд. Несмотря на свой вес, он ступал удивительно легко, грациозно вертел над головой руками и порхал как настоящая балерина. Конечно, балерина несколько смешная, но вся его фигура в темноте выражала такое упоение, что танец Короторо походил на священнодействие. Танцуя, он издавал удивительно теплые, мелодичные звуки, и Ники задумался, почему голос толстяка столь красив в отличие от каркающих голосов звездных и низкого грубого голоса пастуха. Может он принадлежал к особой, третьей здешней расе, или певцы просто рождались с такими голосами?
– Скажи ему, чтоб не спешил радоваться. Пусть лучше подумает, что делать дальше.
– Нужно уважать чувства представителей чужих цивилизаций, – назидательно ответила Нуми, вспомнив о недавней обиде, нанесенной ей в связи с ее собственными чувствами.
– Ну разумеется! – засмеялся Ники. – Лучше хорошенько послушай, не летит ли Мало, потому что если он не прилетит, я не знаю, какую песню мы с тобой запоем!
– Прости меня! Я не хотела тебя обидеть. Но излучение от плохих мыслей настолько сильно, что у меня в голове начинает звенеть.
– Да, а когда я думаю о чем-то хорошем, то ты не обращаешь на это никакого внимания!
Их ссору прервал своим воркованием толстяк.
– Он поет что-то осмысленное, или просто так, воркует? – поинтересовался мальчик.
Нуми вслушалась в пение Короторо, а потом стала медленно переводить: «Сейчас я вам пою о свободе… Я пою вам о свободе танцевать… Я пою вам о свободе петь под звездами…» Дальше я не все поняла. Ага! «Я еще пою о праве танцевать под Дневной звездой, матери всех остальных миров…»
– А вот это – неверно, – вмешался Николай. – У каждого мира есть своя звезда-мать.
Охваченный ритмом слов и мелодией танца, Короторо не слышал их. Он сделал еще один плавный и, сколь ни странно для его неуклюжего тела, изящный круг вокруг пирамидки. Потом протянул руку к звездам и заворковал новую мелодию. Нуми стала переводить:
Все мы – дети звезд, вечерних и дневных, все мы – звезды, искры поднебесья.
Мы в пространствах светимся ночных, и о звездах я пою вам песню.
О белых звездах вам, друзья, пою, о розовых, о желтых и о красных, о тех, что не увидеть в телескоп – волшебных и прекрасных.
Сколько в небе звезд! Не сосчитать!
Я о небе, полном звезд, пою.
Сколько звезд горит у нас в сердцах!
И о звездном сердце моя песня.
И о человеке-смельчаке, и о том, что все мы с вами – звезды, и должны скорей, пока не поздно, черноту ночной беззвездной тьмы звездностью сердец заполнить наших!..
Короторо медленно опустился на колени и замер, глядя в звездное небо, как в бездну, которую нужно заполнить. Потом он встал и склонился в глубоком поклоне перед своими спасителями.
Николай захлопал, но девочка с Пирры остановила его:
– Почему ты шумишь? Разве ты не слышал, какую прекрасную песню он спел для нас?
– Но я… – смутился мальчик. – Мне она понравилась. У нас на Земле так выражают свое одобрение.
– Вот и поступай так на Земле, а здесь, среди чужой цивилизации эти обычаи ни к чему, – сказала Нуми, показав, что и она может быть несправедливой.
Но Ники рассмеялся, решив ее задобрить:
– Здесь даже не одна, а две цивилизации! Кажется, я начинаю понимать, почему эти сморчки хотят отрубить ему голову. Вот только непонятно, зачем эти беззвездные им поддаются. Такие крепкие, сильные люди покорны, словно овцы. Порасспроси-ка его, должен же я что-то записать об их цивилизации!
Устав от танцев, Короторо сел, вытянув вперед коротенькие ножки, и заворковал в ответ на вопросы чужеземцев:
– Беззвездные – необразованны, но добросердечны. Они с любовью выращивают скот, строят дома и тоскуют по звездам. Звездные дают им есть до отвала, заставляют работать, а им только того и надо. Беззвездным внушают, что других миров нет, что их мир единственный и самый лучший, а звезды принадлежат только звездным. Я же пою беззвездным, что это не так. Что иных миров много и что они лучше нашего.
– Но откуда он это узнал? – спросил Ники, выслушав перевод.
– Я вижу другие миры, когда начинаю танцевать. И когда сплю, тоже вижу.
– А хочешь увидеть их наяву? – спросила Нуми.
– А я их и вижу наяву, – убежденно заявил Короторо.
– Нет, ты их видишь в своем воображении. Но если ты отправишься с нами, ты увидишь их воочию. Скоро за нами вернется тот, кто доставил нас сюда. Он может лететь быстрее света Большой дневной звезды и мгновенно доставит нас туда. Летим с нами, если хочешь.
– Это правда? – не поверил Короторо.
– Скоро ты в этом убедишься. Он вот-вот прилетит. Я чувствую, что он уже близко, – ответила Нуми и тут же стала с жаром доказывать земному другу, что Мало непременно впустит в себя этого храброго и доброго певца.
– У тебя не все дома! – вскипел мальчик. – Что мы с ним будем делать? Во-первых, никакой он не храбрец, а во-вторых…
Он хотел сказать: «Ты только посмотри, какой он толстый, Мало его не прокормить», но устыдился, потому что это могло прозвучать эгоистично.
– Ники, как тебе не стыдно! – строго сказала девочка. – Его ведь убьют, если он останется здесь!
На этот раз Николаю стало действительно стыдно. А певец, который сидел, глядя в небо, внезапно вскочил, будто что-то услышал. И весело затанцевал вокруг пирамидки.
Конечно же, он ничего не услышал, потому что только экспериментальная девочка с Пирры, обладающая сразу двумя мозгами, могла слышать, как Мало несется через пространства.
12 Возвращение Мало.
Последнее вмешательство в дела чужой цивилизации
Ничего, кроме воркования Короторо и фырканья ламомулов, щипавших травку, не услышал и Ники. Он был встревожен, потому что звезды уже начали бледнеть. Скоро должен был наступить день, а Мало все не появлялся.
– Что это его опять прихватило? – спросил Ники, кивая на Короторо.
– Поет о нас, – укоризненно ответила Нуми. – Здорово. Начинается так: «Радуйтесь, люди, говорит вам Короторо…» Потом что-то благодарственное по нашему адресу, что мы, мол, прибыли спасти истину. Длинная песня, я не все понимаю… А вот слушай дальше: «Приближается час истины. Истины, чьи крылья светлее лучей Большой дневной звезды. Истины, чье дыханье теплее тепла Большой дневной звезды. Истины, чей аромат тоньше аромата самого красивого цветка в мире…»
Нуми замолчала, чтобы услышать следующие слова песни и снова стала переводить:
«И я отправлюсь в путь вместе с настоящими звездными людьми, чтобы принести в своих ладонях настоящую правду о других мирах…»
– Ники, он принял наше приглашение! – шумно обрадовалась девочка.
– Потом нам придется вернуть его обратно, – насупился Ники. – И они все равно его убьют…
– Может, он решит остаться где-нибудь в другом месте, – возразила Нуми.
Допев свою песню до конца, Короторо снова поклонился своим спасителям.
– Скажи ему, чтобы не кланялся так часто, иначе я не возьму его с собой, – попросил Ники. – Все люди равны, мы же не звездные сморчки…
– Но это, наверное, их обычай, Ники! Не сердись! С ним нам будет веселее, вот увидишь. Ты ведь слышал, какие прекрасные песни он поет! Гляди! – ликуя крикнула она. – Вон туда гляди!
Короторо, не разбиравший слов девочки, тоже уставился в небо, туда, куда указывала Нуми, а потом встал на колени, словно перед алтарем.
От бесчисленного множества звезд отделилась и стремительно понеслась вниз одна звезда. Она быстро увеличивалась в размерах, становясь солнечно-желтой.
– Это он? – взволнованно спросил Ники.
– Я ведь тебе говорила! А ты не верил. Он не стал нас ждать здесь, чтобы его никто не увидел. Это было бы вмешательством в жизнь здешних людей.
– Но ведь его увидит Короторо!
– Ты разве забыл, что мы берем его с собой?
– До чего же красив, – сказал мальчик. – Несется, как метеор!
Он испытывал не только признательность к этому загадочному существу, сейчас он испытывал к нему любовь, ту, которой любят отчий дом.
