– Нам уже поздно присоединиться? – раздался позади нас голос.
Оглянувшись, я увидел группу туристов, приехавших на заказном микроавтобусе. Их было десять или около того, поровну мужчин и женщин, и на всех были бейсболки и яркие футболки. У всех руки покрывали татуировки, и у большинства мужчин были бороды.
Первому нагнавшему нас туристу было, должно быть, не больше тридцати. У него была густая темно-коричневая борода и узкие очки в черной оправе.
– Американцы? – спросил он.
– Ага, – ответил я.
Но мои глаза смотрели на его футболку с изображением Александрийского маяка. Когда этого парня нагнали его друзья, я невольно уставился и на их футболки тоже… И на татуировки. Я разглядел огромную статую, стоящую над проливом… гигантское сооружение, все в зелени и цветах… величественный маяк…
– Семь чудес, – вырвалось у меня.
– Можете назвать их все? – спросил парень.
– Да, – кивнул я и начал перечислять. Парень выглядел удивленным, но мое удивление было намного сильнее.
На его бейсболке – на всех их бейсболках – был изображен символ, не узнать который было невозможно.
– Вы кто, блин, такие? – не выдержал Марко.
– Вообще-то я Купер, из Бушуика, это в Бруклине, – с этими словами парень повернулся к нам спиной, демонстрируя надпись «ДОПоСЧуС». – Эта аббревиатура – на случай, если вам до смерти интересно, а вам, конечно же, интересно – означает «Движение за общемировое просвещение о Семи чудесах света Древнего Мира». Слышали о нас?
– Нет, – сказала Элоиза.
– Эта… перевернутая «V» у вас на кепках, – спросил Касс. – Что она означает?
Тотчас вся группа вытянула вперед руки с опущенными вниз в форме лямбды пальцами. Сводя и разводя пальцы точно ножницы, они хором прокричали:
– Ка-ку, ка-ку!
После чего захохотали и закивали друг другу с нескрываемым удовольствием на лицах.
Мне показалось, что меня отфутболило на самый край вселенной безумцев.
– Пожалуйста, скажите, что я сплю, – пробормотал Марко.
– Это наша фишка, – пояснил Купер. – Она классно пошла на Комик Коне. Эту перевернутую «V» открыл александрийский археолог-ныряльщик, основатель нашего движения. Мы считаем, она как-то связана с самой причиной появления Семи чудес света Древнего Мира!
Теперь я весь обратился в слух:
– Вот как?
Одна из туристок, девушка с фиолетовыми волосами и тремя «гвоздиками» в носу, указала в небо.
– Там, – ухмыльнулась она.
Мы все посмотрели наверх, на ясное небо с редкими пушистыми облаками.
– Где? – спросила Элоиза.
Вся группа согнулась пополам в приступе хохота.
– Знаю-знаю, вы думаете, мы психи, – сказал Купер. – Дело в том, что мы совершаем паломничество ко всем местам. Чтобы показать миру, что Семь чудес являются доказательством… как там это называется…
– Мы ждем, – подчеркнуто медленно произнес Марко.
– …существования внеземной жизни! – выпалил Купер.
– Внезе… ого, ребят, вы что, думаете, что Семь чудес свалились из космоса? – изумился Марко.
– Ка-ку, ка-ку, – повторил Купер. – Шучу. Но да… Семь других планет… Семь чудес. Совпадение?
– Я так не думаю, – заявила девушка и хлопнула ладонью по поднятой ладони Купера.
– Согласно высеченным в камне изображениям, которые нашел наш основатель, внутри каждого Чуда света была магическая сфера, – продолжил Купер. – Они, в чем мы практически уверены, были сделаны из космического материала… точнее, из материала всех других планет Солнечной системы! Их ведь семь, я прав?
– А греки знали о существовании этих семи планет? – спросил Касс.
– А ты умный малый. Согласно официальной истории – нет, – признал Купер, – но мы уверены, что каким-то мистикам было об этом известно. Просто мы пока не нашли этому доказательств.
В наш разговор вмешалась женщина-гид. Она смотрела на часы:
– Экхм, думаю, нам пора начинать экскурсию!
– Вот же нервная! – возмутился Купер. – Слушайте, у нас открытое членство. На наших собраниях весело, и у нас отделения повсюду. Это наши контакты. Фарук – наш основатель. Офигенный чел. Живет в Александрии, ныряет в поисках затонувших кораблей. Круче способа зарабатывать на жизнь просто не бывает.
Он достал из кармана визитку и протянул ее мне:
Остальные члены ДОПоСЧуСа уже отправились вслед за Симой к входу в крепость.
– Подумайте об этом, – сказал на прощание Купер и повернул за товарищами.
– Ка-ку, ка-ку, – попрощался я.
– Фарука нет, – сообщил Торквин, убирая мобильный в карман.
– Облом, – вздохнул Марко.
Мы нашли свободное такси сразу за территорией крепости и теперь ехали по так называемому молу – полоске земли, соединяющей бывший остров с городом.
– Два… три… четыре… – считал Касс.
– Что ты делаешь? – спросила Элоиза.
– Отсчитываю стадии, – пояснил Касс. – Мне интересно, какова длина гептастадия.
– Около трех четвертых мили, – сказал водитель.
– Я все еще думаю, что нам стоило сходить на экскурсию, – не успокаивался я. – Мы могли что-нибудь узнать.
– Мы здесь не за знаниями, – возразил Марко, причем в его устах слово «знания» прозвучало синонимом к «выдиранию ногтей из пальцев». – Ну то есть за ними, но не о всяких замках и музеях. Этот парень, Фарук, ныряет к затонувшим кораблям, так? Наверняка у него найдется что-нибудь полезное!
– Если нам придется отправиться на Марс, Торквин поведет и космический корабль тоже? – спросила Элоиза.
– Семь чудес не имеют никакого отношения к космосу! – возразил Касс. – Эти ребята сами не знают, что несут. Сама подумай, все эти их «ка-ку, ка-ку»! Кто-нибудь из вас слышал бо́льшую бредятину?
– Никогда, – протянул Марко. – Ведь существование локули полета, невидимости, силы, исцеления, языков и телепортации, конечно, естественно и легко объяснимо.
– Пха! – фыркнул Торквин. – Туши!
– Думаю, ты хотел сказать «туше», – пробормотал я.
Такси свернуло влево, на главную дорогу порта, протянувшуюся вдоль побережья. Я еще раз изучил визитку, которую дал мне Купер. На ее обратной стороне он написал местный адрес Фарука.
Вскоре мы запетляли по улицам промышленной части города, вдали от туристических районов. Дороги здесь были все в рытвинах, а здания стояли вплотную друг к другу. Оккупировавшие пороги кошки лениво провожали нас взглядом, и через каждые несколько футов в открытые окна такси врывался новый пряный запах. Заметив нас, за нами погналась группа детей, крича что-то на арабском, и водитель прибавил газу. Улочки постепенно становились все у́же, а запах рыбы – нестерпимее.
Наконец он остановился у небольшого причала, где рыбаки втаскивали на лодку сеть, полную трепещущей серебристой рыбы. К тому моменту, как мы вылезли из такси, они начали вываливать улов в большие ведра. Какие-то рыбины падали мимо и скользили по доскам причала, но их тут же подхватывал и бросал назад в ведра крупный рабочий.
– Фарук, – позвал Торквин.
Трое мужчин посмотрели на нас.
– Видимо, это распространенное имя, – пробормотал Марко. – Чуваки! Как жизнь? Кто-нибудь здесь говорит по-английски?
– Чем я могу вам помочь? – спросил здоровяк-рабочий, поворачиваясь в нашу сторону. У него была широченная грудная клетка, объемом соперничавшая с выдающимся животом, и такая густая борода, что в ней вполне могли поселиться какие-нибудь мелкие зверьки. – Я Насим.
Он протянул правую руку, огромную и мозолистую. К счастью, Торквин вызвался ответить на рукопожатие, и кости моей ладони избежали участи быть раздробленными.
– Ищем Фарука Асада, – сказал Торквин.
– О-о, Псих Фарук! – Широко улыбнувшись, Насим что-то крикнул на арабском рыбакам, и те засмеялись и вернулись к своему улову. – Псих Фарук иногда объявляется… иногда нет. А вы… тоже?.. – Он покрутил пальцем у виска, закатил глаза и с присвистом произнес «ка-ку».
Ничего из этого меня не обрадовало.
– Нет, – сказал Торквин.
Насим посмотрел на часы.
– Мой сын с дочерью владеют пекарней, выше по улице. Сегодня среда. Прямо сейчас они достают из печи последние буханки розмаринового хлеба. Вы любите розмариновый хлеб?
– Понятия не имею, – отозвался Касс.
– Ну зато Псих Фарук любит! – усмехнулся Насим. – Где розмариновый хлеб, там Псих-Фарук.
Мы поблагодарили его и пошли к пекарне «Крепость», по соседству с которой был разбит садик. По мере приближения к пекарне вонь от рыбы постепенно сменялась теплым дрожжевым запахом свежевыпеченного хлеба. Не только мы – со всех сторон к зданию устремились люди.
– Забудем о Фаруке, – заявил Марко. – Я проголодался.
И он побежал. Но ему навстречу из пекарни вышла худая молодая женщина с завязанным на голове шарфом и корзиной, полной завернутых в бумагу буханок. Не произнеся ни слова, она поставила корзину на причал, прямо перед Марко, после чего скользнула по нему быстрым взглядом и скрылась в пекарне.
