— Но не может он оставаться в постели! — вдруг возопил профессор Света. — Повторяю в сотый раз, идёт Великая Буря. Он должен пойти с нами.
— Нужно немедленно благословить Гарлиниуса Герникса, — добавил профессор Тьмы. — Если этого не произойдёт, он потерпит неудачу в поисках нового грозофракса.
Презрительное хмыканье донеслось из-под складок коричневого капюшона. За ним последовало бормотание:
— Да уж, грозофракс!.. — Марис слегка пихнула Бунгуса в ногу и зашипела, чтобы он молчал.
— Церемония должна проводиться Высочайшим Академиком. Если нет…
На этот раз Бунгус заговорил громче.
— Если уж на то пошло, почему бы вам не сделать это? — сказал он сквозь капюшон.
— Прошу прощения, — сказал профессор Тьмы. Он недоверчиво уставился на долговязую, плохо одетую фигуру. — Кто вы, сэр? Покажите ваше лицо!
Но Бунгус ничего подобного делать не собирался. Эти назойливые академики не должны узнать его.
— Насколько я понимаю, продолжал он, — вы, как Следующий Высочайший Академик, можете провести церемонию самостоятельно. Как поодиночке, так и вместе.
Профессора Света и Тьмы повернулись друг к другу с поднятыми бровями. Можно ли? Нужно ли? Законно ли это? Конституционно ли это?
Это стоило обсудить. Громадная летучая скала, на которой был построен город, росла изо дня в день. Если не увеличивать количество тяжёлого грозофракса в Сокровищнице, то однажды Санктафракс сорвётся со своей Якорной Цепи и унесётся в Открытое Небо. Тут же приняв решение, профессора схватили друг друга под руки и удалились.
— Прежде всего надо проконсультироваться с Большим Томом Небесных Преданий, — был слышен голос профессора Света.
— Время не ждёт, — напомнил ему профессор Тьмы. Их голоса гасли в отдалении. — Может быть, мудрее проконсультироваться с великой книгой после проведения церемонии.
Бунгус снова фыркнул:
— Алчные старые филины! Запахло властью — и они рванулись, как лесной кот на визика.
— Во всяком случае, они ушли, — сказала Марис. Она повернулась к Сигборду. — Но раз мой отец не выходит из своей комнаты, ему не нужны ваши услуги.
Смуглокожий Главный страж опустил взгляд на Марис, и она подумала, что он собирается спорить с ней. Но Сигборд прикусил язык. Он уже приучился не спорить с дочерью Высочайшего Академика.
— Идите же, — сказала Вельма. — Вы слышали, что сказала молодая госпожа.
Сигборд кивнул:
— Я пошлю отряд из двенадцати Стражей, чтобы следить за дверьми дворца.
— Как пожелаете, — сказала Вельма. — Ну, идите же! — И она захлопала ладонью по его спине, выпроваживая.
Как только Вельма отошла от двери, Марис прыгнула к ней и схватилась за ручку. Она с сомнением повернула её — но дверь открылась. Вельма повернулась на скрип:
— Госпожа Марис! Что я вам говорила!
Но Марис не собиралась долго рассуждать. Она втащила Бунгуса за собой, захлопнула дверь и повернула ключ.
— Марис! — крикнула Вельма. — Сейчас же открой!
— И не подумаю! Он мой отец, и я имею право его видеть.
Вельма замолчала. Марис прижала ухо к двери. Сначала она не слышала ничего, но вот по коридору зашаркали удаляющиеся шаги. Марис медленно повернулась, в сильном волнении. Почему она не слышала отца? Не мог же он спать при таком шуме! Она всмотрелась в полумрак.
Лишь один огарок свечи горел на камине. Марис взяла свечку и подошла к постели. Свет упал на лицо отца. Марис ужаснулась.
Он выглядел ещё хуже, чем она воображала, бледный и измождённый, с торчащими из-под повязок клочками, волос. Но хуже всего были глаза. Немигающие, невидящие, наполненные ужасом того, что им довелось увидеть.
— Отец! — закричала Марис. Она вскарабкалась на постель и крепко обняла его, прижав щеку к его костлявой груди. Его тело было жёстким и холодным; если бы не слабый стук сердца, можно было бы подумать, что он мёртв. — Отец, что с тобой случилось?
В комнате послышался скрежет. Марис оглянулась и увидела, что Бунгус открывает ставни.
— Эта жуткая тьма, — бормотал он. — Свет ему нужен!
Утренний свет влился в комнату, упал на лицо Линиуса, который мигнул, мигнул ещё раз.
— Марис. — произнёс он тихим и надтреснутым голосом.
Марис улыбнулась. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Привет! — сказала она.
Отец выглядел удивлённым.
— Ты почему плачешь? — спросил он.
— Я не плачу. — Она шмыгнула носом.
Он молча поднял костлявую руку, стёр указательным пальцем слезу с её щеки и показал ей палец.
— Скажи, что стряслось, — сказал он мягко.
— О отец, — заплакала Марис и снова обняла его. — Я так беспокоилась за тебя. Все эти порезы и ссадины… а твоё ухо! Что с тобой случилось?
— Тише, Марис, — сказал он, гладя её голову. — Всё прошло. Я вернулся, всё нормально. Я. — Он заметил фигуру у окна. — Кто это, во имя Неба?
Марис оглянулась.
— Это… — начала она.
Бунгус прижал палец к губам. Он подошёл к кровати и откинул капюшон.
— Скажи, Линиус, помнишь ли ты старого друга? С тех пор много воды утекло. — сказал он тихо.
Марис с жадным интересом переводила взгляд с Бунгуса на отца, потом снова на Бунгуса. Она увидела, как первоначальное замешательство сменилось широкой детской улыбкой, оживившей лицо отца.
— Бунгус Септрилл, — сказал он, недоверчиво качая головой. — Я ещё сплю? Никогда бы не подумал, что доживу до дня.
— Приветствую, Линиус, — сказал Бунгус, подходя и пожимая ему руку. — Я тебе не снюсь.
— Но я думал, что ты покинул Санктафракс. Мне сказали…
— Тебе сказали, что я вернулся в Дремучие Леса, чтобы без помех продолжать свою научную работу.
— Дословно так, — подтвердил Линиус.
— Я сам сочинил эту версию. Пусть думают, что Большая Библиотека заброшена.
— То есть ты прятался в Большой Библиотеке. Но я бывал там. Много раз. И никогда тебя не видел.
— Я хотел остаться невидимым, — просто сказал Бунгус.
— Но почему?
— Я не хотел рисковать. Ради нас обоих.
— Но сейчас вы вместе, — вмешалась Марис. Она повернулась к отцу. — Бунгус поможет тебе вылечиться. Он знает целебные тайны Дремучих Лесов.
— Всё ещё знает? — улыбнулся Линиус.
— Ещё как! — увлечённо начала Марис. — Когда на нас с Квинтом напал гигантский глистер, он… — Она в ужасе замолчала, понимая, что сболтнула лишнее. Щёки её залились краской.
— Глистер? — выпучил глаза Линиус. Он попытался сесть, но упал обратно. На лице его выразилось беспокойство. — Ты хочешь сказать, что ты была в каменных сотах?..
Марис виновато отвернулась.
— Это всё этот ученик. Это его работа. — Глаза Линиуса сверкнули. — Я из его шкуры гетры сделаю! — Он с усилием поднялся на локти.
— Но это была моя идея, отец. Пожалуйста, успокойся, тебе вредно.
— А я-то думал, что могу ему доверять.
— Ты не слушаешь, отец. Это была моя идея. Я была в отчаянии. Я хотела узнать, что ты делал там. От чего ты пострадал. Я заставила Квинта отвести меня туда.
Линиус упал в постель, обессиленный. Лицо его посерело.
— А где этот маленький негодяй сейчас? Боится показаться на глаза?
— Он… он ещё внутри скалы, — призналась Марис.
Лицо Линиуса мгновенно изменилось. Он подался вперёд.
— Вы оставили его в скале? — сказал он тихим от ужаса голосом. — Квинт… единственный сын моего дорогого друга Шакала Ветров… один в этих ужасных каменных сотах? Но как? Если вы вместе пошли, почему вы не вернулись вместе?
— Я… я не могла идти. Бунгус нёс меня. Квинт был рядом. А потом исчез.
— Безрассудный юнец пустился на поиски Древней Лаборатории, — вмешался Бунгус.
Линиус был ошеломлён. Он схватил Марис за запястья:
— Вы знаете о Древней Лаборатории?
— Конечно знают, Линиус, друг мой. С чего бы иначе они бродили по каменному лабиринту, как ты думаешь?
— Но Квинт подвергается большой опасности! Он не должен входить в лабораторию. Он не должен даже открывать дверь!.. — Линиус закрыл лицо руками и начал раскачиваться взад и вперёд, — Что я наделал! Что я наделал!..
Бунгус подсел к нему и мягко, но настойчиво потянул руки Линиуса, отрывая их от его лица. Он посмотрел Линиусу прямо в глаза.
— Может быть, жалкий землевед сможет помочь старому другу, — сказал он. — Рассказывай, Линиус. Расскажи мне всё, — попросил он.
Глава пятнадцатая. Рассказ Линиуса
Линиус лежал в постели, повернувшись к окну. Снаружи доносились шумы просыпающегося города: скрип колёс и звон колоколов, разговоры, пение, карканье белых воронов, расправляющих крылья в лучах восходящего солнца. Линиус вздохнул, повернулся и уставился в потолок.
— Я начал с… такими добрыми помыслами, — пробормотал он. Его глаза затуманились. — Я столько хотел сделать для Санктафракса.
