Шестерик внезапно прервал разговор и, хлопая крыльями и распушив перья, прыгнул в воду ближайшего фонтана. Набрав в клюв воды, он прополоскал горло и сплюнул на клумбу. Затем, энергично отряхнувшись, вернулся к Нюху.
— Да, так на чем же мы…
— Не важно. Послушайте, Шестерик, вам известно, что во дворце поселилась гостья из Слаттленда по имени Свелтлана?
— Я ее видел. Очень приятная и милая дама.
— Особенно не обольщайтесь! Впрочем, если вам не будет затруднительно, я бы попросил вас устроить мне с ней встречу! Вы можете это сделать? На какой-нибудь нейтральной территории. Желательно в каком-нибудь тихом…
— И романтичном?..
— Нет, нет, вы меня неправильно поняли! Эта милая дамочка давно хочет разделаться со мной. Я хочу выяснить, возможно ли этого избежать без применения ответного насилия с моей стороны.
— О, у нас такой публики тоже хоть пруд пруди! — фыркнул Шестерик. — Землеройки в натянутых на морды черных чулках. Они прекрасно владеют боевыми искусствами. Здесь это любимый вид спорта. На местном рынке нанять убийцу проще, чем купить головку чеснока! Всего за две монеты они взбегают по отвесным стенам, прыгают с крыш, залезают в окна и на балконы, раскалывают кирпичи лапой и разрезают доски носом. Чтобы в это поверить, надо их видеть. У них, кстати, имеются маленькие метательные диски. Если услышите в воздухе жужжание, отклонитесь, потому что это, скорее всего, летит металлический диск со смертоносной, острой как бритва кромкой.
— Спасибо за информацию. Так вы устроите мне встречу?
— Попробую. А пока я хотел бы вас научить нескольким наиболее употребительным фразам на местном диалекте.
— Это было бы очень хорошо. Конечно, если у вас есть время, — согласился Нюх.
— И времени достаточно, и диалектов, — последовал загадочный ответ.
Пока Нюх допрашивал стражников, дронго слетал к Свелтлане. Она приняла предложение Нюха. Не придет ли он в ее комнату во дворце за час до полудня? Она с удовольствием с ним встретится, и они поговорят о старых добрых временах. Она отлично помнит бал в Туманном, где они так приятно провели вечер. Именно тогда она метнула в Нюха нож, но промахнулась.
— Спасибо, Шестерик, — поблагодарил Нюх. — Остаток дня можете отдохнуть, а я продолжу искать улики.
— А это что такое?
— Какие-нибудь доказательства: пуговица от пальто, шерстинка с шубки. Какое-нибудь пятно. Детективы вроде меня собирают улики, изучают их и пытаются восстановить по ним картину преступления.
— То есть как бы читают книгу?
— Скорее, разгадывают кроссворд.
— Что ж, в добрый час, — взлетев на ветку, прочирикал дронго. — Увидимся завтра пораньше. Скажем, в шесть?
— Хорошо.
Мэр Недоум сидел за письменным столом, разглядывая две открытки. На первой были изображены два веселых толстых дикобраза в тесных купальных костюмах, загорающие на пляже. Надпись на открытке гласила: «Никто не разлучит меня с моей любимой». Это была стандартная курортная открытка, но Толстопуза разозлило послание на обратной стороне: «Приятно провожу время, рад, что вас тут нет». Внизу стояла подпись Вруна: «Однолюб В., шеф полиции Туманного».
— Больше не шеф, если мое слово здесь еще что-то значит! — злобно пробормотал мэр. — Он, видите ли, решил, что может не выполнять мой приказ следовать за ласками! Этот обормот считает, что на таком расстоянии ему нечего бояться меня! Только на этот раз он просчитался!
Мэр Недоум почесал грудь. Послеоперационный шрам раздражал его. Когда-то на место, подпорченное ржавым пятном, ему пересадили кусочек шкуры зайца-беляка. Пересадка неожиданно затронула его сознание, и некоторое время Толстопуз считал, что превратился в зайца. К счастью, это скоро прошло. Однако теперь ему снова стали мерещиться длинные уши и куцый хвост и опять вернулись непонятные страхи. Ему стало сниться, будто он убегает от собак или, оглушенный выстрелами, попадает в сеть.
Вот и сейчас мэра терзала безотчетная тревога, мешавшая ему мыслить трезво. Его бывший помощник, ласка Полный Вперед, отправленный в отставку две недели назад, выдвинул свою кандидатуру на должность мэра. Предатель стремительно набирал голоса и, похоже, скоро займет его, Толстопуза, место. Недоум был мэром Туманного с незапамятных времен. Неудивительно, что он чувствовал себя уверенно на этом месте. Но всегда рядом с ним была Сибил. Теперь же она заигрывает с этим кретином Вруном, а Недоум подвергается нападкам со всех сторон: и ласки, и малолетняя королева, и даже сородичи-горностаи — все недовольны им.
— В Туманном никогда не было и не будет мэра-ласки, — ворчал мэр себе под нос.
Он прочел вторую открытку, исписанную убористым, аккуратным почерком сестры:
Дорогой брат Толстопуз! Все было бы прекрасно, если бы местные горностаи не приняли меня за свою царицу.
«Господи, она сошла с ума!» — подумал мэр. Сибил так долго была принцессой, что мысленно вознеслась на высшую ступеньку династической лестницы. Он продолжил читать:
Я знаю, ты подумаешь, что я сошла с ума и, прожив всю жизнь принцессой, совершила мысленный скачок.
«Пес ее подери, — подумал он, — она всегда читает мои мысли, как книгу!»
Но дело в том, что местные горностаи считают меня воскресшей из мертвых царицей Неферштеен, три тысячи лет назад приведшей их к свободе.
«Ну и что? Воспользуйся этим! Обдери их как липку, сестренка! Возьми деньги и убеги!»
Но я не хочу этим пользоваться, поэтому мы с Однолюбом…
«Ах ты толстохвостый выродок!»
…собираемся поехать на юг, чтобы скрыться от любопытных глаз. Однолюб, конечно, очень добр ко мне, но он меня порой изрядно раздражает. Врун вообразил, что влюблен в меня! Мне, конечно, это льстит, но я бы не могла увлечься им, даже если бы мы оказались вместе на необитаемом острове!
«Я думаю! Во-первых, он урод. Во-вторых, неродовит. И наконец, страдает плоскостопием. Двенадцатый размер».
Чем дальше я оказываюсь от Туманного, тем чаще думаю о лорде Легкомысле. Он никогда не проявлял ко мне интереса, но, быть может, виной тому его застенчивость? Он такой благородный, такой добродетельный и красивый! Но очень, очень сдержанный, как все настоящие аристократы. Я, конечно, не буду гоняться за ним, дорогой брат, но не замолвишь ли ты за меня словечко? Пожалуйста, только осторожно, чтобы не скомпрометировать сестру, не уронить ее достоинства. Попытайся разузнать, испытывает ли Легкомысл ко мне какие-нибудь чувства.
Твоя любящая сестра Сибил.
Внизу открытки он прочел тревожный постскриптум: Сегодня мне приснилось, что мы больше с тобой никогда не увидимся, дорогой брат.
Итак, Сибил без ума от Легкомысла Мудрого! Значит, все будет в порядке! Мудрого он примет в семью с распростертыми объятиями, хотя в прошлом Мудрые не всегда ладили с Недоумами.
— Ничего страшного, — пробормотал мэр. — Сын за отца не отвечает!
Он набрал телефонный номер Легкомысла и договорился с ним о встрече.
Они встретились вечером того же дня в «Прыгающих камешках».
— Недоум! — плюхаясь в кресло и поднося монокль к левому глазу, воскликнул лорд Мудрый. — А какое мясо подают сегодня? Ты хотел меня видеть?
— Да, да, хотел. У тебя еще служит ласка-камердинер, как бишь его?
— Ты имеешь в виду Голубка?
— Да, его, — почесав грудь, ответил Недоум. — Он ведь очень умен, не так ли? Я бы хотел, чтобы он руководил моей предвыборной кампанией.
— У тебя возникли трудности?
Недоум почесал нос и распушил бакенбарды:
— Представляете себе, этот проклятый Полный Вперед выдвинул свою кандидатуру на должность мэра! Думает, что может победить меня!
— А может?
Мэр заметно помрачнел:
— Да. Он умен, пес подери его глаза и печень! И очень популярен. К тому же я сам учил его управлять городом. Я был его наставником. Я по доброте душевной дал ему работу. А теперь он кусает лапу, которая его вскормила! Змей-предатель! Предатели! Меня окружают предатели!
— Ну, пока всего только один.
— Этого достаточно. Я чувствую себя окруженным.
— Я поговорю с Голубком. Посмотрю, что он скажет.
— А ты сможешь обойтись какое-то время без него?
— Без Голубка? Нам будет полезно немного отдохнуть друг от друга. Иногда он раздражает меня. Ах, только пойми меня правильно, он хорошо исполняет свою работу… Любую работу… очень хорошо! Но иногда бывает просто невыносимым. Заставляет меня читать свои стихи. Пытается прививать мне культурные привычки, чем меня просто оскорбляет! Мне это совсем не нравится. Однажды… Однажды он даже попытался женить меня! — Легкомысл замолчал и вздрогнул. — Сказал, что у любого горностая-аристократа должна быть пара, чтобы продолжить род, и тому подобное. Я ответил ему, что он чересчур далеко зашел. Я убежденный холостяк и дам в своем доме не потерплю! Когда тетушка Гортензия останавливается у меня, это для меня хуже стихийного бедствия!
