– Какой Леонардо? – поинтересовалась Оля.
– Тот самый. Да Винчи. Это он его всё наряжает да балует. А вот Вы на служанку не похожи, – обратился мальчик к Умке.
– Она и есть наша госпожа, – поспешила ответить за неё Даша, – она дочь известного торговца.
– Умма, – сказала томно Умка и протянула ладонь мальчику.
Тот вытер рукавом нос и губы и в поклоне поцеловал руку:
– Очень приятно познакомиться, синьорина Умма. Меня зовут Пьеро. Пьеро Арджиенто. К вашим услугам.
– Мне тоже, – ответила Умка.
– Как я понял, вы только недавно прибыли. Вы в первый раз оказались во Флоренции?
– Да, я здесь впервые.
– Я бы с удовольствием показал Вам и вашим слугам весь город, но, к сожалению, я спешу – мой хозяин поручил мне купить дюжину картонов для будущей скульптуры.
– Картоны?
– Ну да… вы не знаете… Хотя, впрочем, понятно… вы дочь торговца, а не художника… Картонами называют большие листы толстой бумаги, на которых художники и скульпторы рисуют свои эскизы для будущих картин или статуй. Ведь заказчик должен знать, за что он платит деньги.
– Да-да, я слышала, что Флоренция известна своими художниками. Мне отец рассказывал о них… Леонардо Да Винчи, Микеланджело… кто там ещё?., простите, у меня с детства плохая память на имена… О ком мне говорил отец, напомни-ка, Даша?
– Боттичелли, Рафаэль, Перуджино и многие другие, – ответила с поклоном Даша.
– О да, синьорина, вы попали в город искусства!
– Мой отец сказал, чтобы, пока он занят, я познакомилась с городом и его художниками. Может, что и закажем, если отцу понравится.
– Великолепно! Жаль, у моего маэстро сейчас нет никаких готовых работ, а то бы я вам настоятельно рекомендовал его. Он ведь не только скульптор, но и художник отменный.
– Да, мы слышали, его знаменитые росписи Сикстинской капеллы, – сказала Оля.
– Вы что-то путаете. Он там не работал. Я сейчас направляюсь в боттегу за картонами, если вам по дороге, могу показать кое-что. Хотя мы в городе всего три месяца, но я уже знаю его, как свои пять! – заявил Пьеро.
– Боттегу? – переспросила Умка.
– Ну да, боттегу. Артель художников. У Вас есть немного времени, синьорина?
– До полуденной трапезы я абсолютно свободна…
– В таком случае я вас познакомлю с мастером Филлипино Липпи. Он прекрасный художник и хороший человек, что немаловажно!
Пьеро действительно очень хорошо знал город, все его закоулки и секретные проходы. Уже минут через десять ребята оказались в большом дворе двухэтажного здания, хотя понятия не имели, как они тут оказались. Дом был построен в виде буквы П, но просторный двор между его флигелями был в настоящее время закрыт массивными деревянными воротами. Внутреннее пространство увеличивалось ещё за счёт того, что на первом этаже были лишь наружные стены да столбы, поддерживающие нависающий над двором второй этаж. В противоположном конце двора, напротив ворот, стены освещались всполохами огня, и оттуда валили время от времени клубы дыма. Здесь располагалась огромная печь с разинутым, пышущим жаром ртом. Возле неё стояли наковальни, полутораметровые железные щипцы то и дело переворачивали что-то ослепительно жёлтое под молотами, которые ритмично опускались с грохотом на плоскую поверхность. Сбоку располагались огромные кожаные мехи, с равными промежутками времени вдувавшие воздух в печь, на что та благодарно отзывалась радостным гулом и жаром пламени. С места, где стояли наши герои, увидеть, что именно ковали кузнецы, было невозможно, но сами молотобойцы привораживали взгляды – могучие торсы, освещённые красными бликами огня, казались высеченными из гранита скульптурами, ожившими на мгновение. Неподалёку от них располагались столы ювелиров, заставленные тиглями, двуручными весами с гирьками и всякого рода мелкими инструментами. Ближе к ребятам располагались скульпторы – здесь всё пространство было уставлено белыми мраморными глыбами, некоторые были ещё в виде неотёсанного камня, у других уже прорисовывались определённые фигуры. Напротив скульпторов на другой стороне двора располагались художники. С этого края пахло лаками, яйцами, маслом. У стен располагались подрамники с натянутыми холстами, но что на них изображено, нельзя было увидеть – все картины были повёрнуты лицом к стене. Широкие деревянные столы по краям уставлены всевозможными банками всех цветов и размеров и завалены большими листами бумаги. Несмотря на довольно большое пространство, двор не казался пустым, ведь он буквально кипел жизнью: каждый мастер занимался своим делом, подмастерья сновали из стороны в сторону, то ли выполняя срочные поручения мастеров, то ли просто играясь. И здесь было шумно. Правда, этот шум не вызывал раздражения, наоборот, ритмичный стук молотов по наковальне как бы задавал ритм всей мелодии двора. Им вторили частые мелодичные позвякивания ювелиров, обстукивающих свои изделия. То и дело вступали в строй глухие удары скульпторов, крошащих неподатливый камень специальными резцами, и только в углу художников было почти тихо.
– Эх, скрипку бы мою сюда… – прошептал Кеша, – я бы такую мелодию подобрал.
– А ты запоминай, потом наиграешь, когда вернёмся, – посоветовала Даша.
– А мы вернёмся?
– Что, уже соскучился?
– Да нет, просто всё это так необычно. В голове не укладывается.
Пьеро тем временем подошёл к столам художников, перекинулся парой фраз, а затем приглашающе махнул ребятам. Подойдя ближе, дети увидели, что все художники усердно работали, каждый над своей картиной. Мальчишка-слуга опрометью бросился на второй этаж, и уже через минуту оттуда спустился мужчина. Лицо его было красивым, прямой нос, умные карие глаза светили добротой, кудрявые, тёмно-каштановые волосы были припорошены на висках сединой.
– Добро пожаловать в мою боттегу, – сказал он, делая грациозный поклон Умке. – Моё имя Филлипино Липпи.
– Умма.
– Очень приятно, синьорина Умма. Мне передали, что вы интересуетесь картинами?
– Да, хотя, скорее, мой отец. Он пока занят переговорами, а мне с моими друзьями было поручено ознакомиться с городом и заглянуть к художникам.
– Вы попали как раз туда, куда нужно! Как видите, в моей боттеге занимаются многими вещами (надо же как-то выживать в наше время), но особое внимание уделяется картинам. Монастырей и церквей у нас во Флоренции очень много, и всем нужны иконы. А что бы Вы хотели заказать?
– Это не мне решать, у нас все решения принимает отец…
– Надеюсь, Вы порекомендуете ему нашу боттегу. Погуляйте, посмотрите, может, что и понравится, – сказал он и обратил своё внимание на Пьеро:
– Привет! Так это ты привёл синьорину? Молодец. Вот тебе сальдо. Что? Конечно, нет проблем. Выдайте ему две дюжины картонов для его мастера. Да, и передай своему хозяину, что сегодня я собираю небольшой кружок. Все знакомые лица: Ботиччели, Да Винчи, Козимо и многие другие.
– Спасибо, обязательно передам. Только вы же знаете моего хозяина.
– Скажи ему, что будет знатный ужин. Мне как раз доставили корзину свежей рыбы. Хватит ему затворничать. Я слышал, что вопрос решится со дня на день. Потом ему будет уже некогда.
– Его как раз вызвал гонфалоньер Содерини…
– Неужто? Тем более! Надеюсь, у нас будет прекрасный повод повеселиться. Кстати, синьорина, вы тоже можете прийти, если не заняты вечером. Заодно со всеми художниками познакомитесь. Во всяком случае с теми, что сейчас здесь во Флоренции.
– Большое спасибо за приглашение. Я обязательно передам его своему отцу.
– Ну вот и славно. Имейте в виду – мы гостям всегда рады. А сейчас прошу простить, мне надо откланяться. Масса дел, масса дел.
Две дюжины картонов, которые ему дал маэстро Липпи, оказались весьма объёмным свитком, и Арджиенто всё никак не мог справиться с ним. Ребята вызвались помочь, на что Пьеро с радостью согласился. Вскоре все, кроме Умки, несли в руках по несколько свёрнутых в трубку картонов следом за бодро шагающим впереди подмастерьем.
– И вот мы с вами выходим на площадь перед нашей Синьорией, – сказал он, показывая ребятам уже знакомую им площадь, где они встретились с ним всего около часа назад:
– Как вам нравится Корова?
– Корова?
– Да, так в народе называют эту башню. Вот эту, что за зданием Синьории. Не знаю, почему точно, говорят, из-за звука колокола. Когда в него бьют, он издаёт звук, похожий на мычание коровы. Здесь у многих башен есть клички. Ещё эта башня знаменита тем, что в ней каждый в своё время сидели Козимо Медичи, а три года назад знаменитый Савонарола. Кстати, говоря о нём, видите надпись, высеченную над дверьми Синьории? Знаете, что она гласит? Иисус Христос – Бог всех богов, Царь всех царей. Говорят, именно так ответил Савонарола, когда его попросили стать государем Флоренции. Он назвал государем Флоренции Иисуса Христа.
