Возле серебряных кресел Елена резко остановилась, заставив проделать то же Василису, и замерла.
— Троны Триады, — прошептала она, словно в забытьи. — Наш великий Орден… Подумать только, я двенадцать лет не была здесь!
Она вдруг крепко сжала руку Василисы и свирепо взглянула на девочку, словно та была виновата в том, что Елена не была здесь целых двенадцать лет.
Мортинова вновь потащила Василису за собой. Они обогнули троны и приблизились к картине на стене, оказавшейся мозаикой, составленной из маленьких кусочков стекла.
Госпожа Мортинова аккуратно нажала на некоторые из камешков — по-видимому, в определенном порядке. Внезапно в картине, осыпаясь мелкой стеклянной крошкой, прорезалась прямоугольная дыра в человеческий рост, как бы приглашая войти. Елена еще больнее стиснула плечо Василисы, увлекая за собой внутрь.
Женщина и ее маленькая пленница долго шли по узкому каменному тоннелю, похожему на звериную нору, на стенах неярко светили факелы в железных кольцах, остро пахло гарью.
Казалось, тоннелю не будет ни края ни конца.
Мрачный коридор неожиданно закончился изящной витиеватой лестницей, ведущей высоко вверх. Ступеньки были полупрозрачными, изнутри исходил слабый, льющийся откуда-то свет, а по перилам вились, как живые, каменные цветы и листья, переплетаясь в причудливом узоре.
— Как же здорово! — вырвалось у Василисы.
— Начинаются жилые покои, — ответила на это Елена. — Только для высших часовщиков. Простые люди здесь долго не задерживаются.
На ее лице отразилась неприятная ухмылка, которая совсем не понравилась Василисе.
Поднявшись по удивительной лестнице, они оказались в круглом зале, посреди которого возвышался на постаменте круглый бассейн с фонтаном. На бортике, выложенном синей мерцающей плиткой, весело играли огни. А в непроницаемо черной, переливающейся, словно шелк, воде лениво плескались девушки со странной полупрозрачной кожей. Завидев Елену с Василисой, они подплыли к бортику, с любопытством разглядывая прибывших. Волосы девушек шли по голове ровными и густыми рядами косичек, зелеными змейками спускаясь к плечам и полностью исчезая в черной воде. Василиса поежилась: в неестественно круглых, словно рыбьих, глазах купающихся застыли тоскливые огни, а лица выглядели довольно угрюмо для девичьих.
— Это вода из источника, бьющего глубоко под землей, — неожиданно произнесла Елена. — Именно из-за него замок твоего отца называют Черноводом. И только в подобной чародейной воде можно содержать русалок в неволе.
Как бы в подтверждение этих слов, одна из девушек резко всплеснула хвостом, забрызгав остальных. Русалки мгновенно отвлеклись на игру: начали гоняться друг за другом, плавая, как рыбы, и хохоча, словно дети.
Елена брезгливо поморщилась:
— Глупые эферные создания.
Василиса же во все глаза разглядывала настоящих русалок, гадая, сколько еще чудес таит в себе отцовский замок. Но Елена не хотела задерживаться возле бассейна и вновь потащила ее за собой.
Одна из русалок сделала странный знак рукой, по-видимому пытаясь привлечь внимание девочки. Василиса решила в ответ кивнуть как можно участливей. Русалка расстроенно плюхнулась на спину и резко ушла под воду. Наверное, бассейн был очень глубоким.
Елена, протащив Василису по бело-золотой дорожке еще одного коридорчика, наконец-то остановилась перед маленькой овальной дверью.
* * *
В полутемной комнате, повернувшись к окну и заложив руки за спину, стоял человек.
В толстых и высоких подсвечниках, расставленных по углам, сами собой вспыхнули яркие живые огоньки. Человек возле окна повернулся, и Василиса мгновенно узнала отца.
— Вот девчонка, — произнесла госпожа Мортинова. — Как видишь, в целости и сохранности.
— Я потрясен твоим самообладанием, Елена, — иронично произнес Нортон-старший, с некоторым удивлением разглядывая Василисин наряд. — А теперь, прошу тебя, оставь меня с дочерью наедине.
Елена недовольно поморщилась, коротко присела в реверансе и, даже не взглянув на Василису, вышла.
— Итак, ты опять дома, — медленно произнес отец.
— К сожалению, — буркнула Василиса, чувствуя, что опять начинает краснеть. Что бы она сейчас ни отдала, чтобы оказаться перед зеркалом и посмотреть, что сотворила с ней Елена.
— Надеюсь, ты уже поняла, что побег из дома был подстроен, — вел дальше Нортон-старший. — Марк, чудный малец, внушил тебе, что требуется; ты поверила: дома угрожает смертельная опасность. И, умница, воспользовалась часолетом, подаренным тебе Эриком. Простодушный сынок Лазарева помог тебе переместиться, как я и предполагал. Дальше все пошло как по маслу: ты проникла с новыми друзьями в Ратушу и тебя, наконец, засекли Хватким вихрем.
— Не может быть. — Василиса была серьезно потрясена ролью Эрика. А она-то думала…
Как же это подло!
— Я тут же предъявил Лазареву обвинение, — продолжил отец скучающим тоном. — Но он не мог поверить в свое бесславное поражение. К счастью, он связался с сыном по инерциоиду на глазах у всего Лазоря и обнаружил там тебя! — Отец довольно хмыкнул. — Так получилось, что благодаря высокой степени кое-кого я смог войти в РадоСвет без особых проблем да еще устранить своего врага — Лазарева. В общем, я тебе благодарен вдвойне. Спасибо, дорогая.
— Не за что, — кисло произнесла Василиса. Она так устала от всех этих сложных интриг и странных загадок, что мечтала только об одном — о возможности выспаться, а уж завтра будь что будет.
Но, как видно, это не входило в планы Нортона-старшего.
— Я тебе это рассказываю не просто так, — с усмешкой сказал он. — Видишь ли, я не намерен делать тебя часовщицей, но госпожа Дэлш считает иначе. Сегодня в полночь я вынужден дать праздничный ужин: якобы в честь моего назначения… Конечно, мне пришлось пригласить весь РадоСвет. Госпожа Дэлш ни за что не опустилась бы до того, чтобы принять мое приглашение, но тут… — Отец вновь усмехнулся. — Видишь ли, она согласилась. Причина ясна?
— Не совсем, — уклонилась Василиса.
Нортон-старший притворно вздохнул.
— Причина — это ты, — жестко сказал он. — Госпожа Дэлш пожелает узнать, все ли с тобой в порядке. Поэтому ты обязана присутствовать за праздничным столом и делать вид, что все хорошо.
— А если все не хорошо? — спросила Василиса.
— Все отлично! — резко произнес Нортон-старший. — Если тебя спросят, отвечай, что не хочешь быть часовщицей и желаешь вернуться на Осталу. Что тебя пугают люди с крыльями и вообще тебе здесь очень страшно.
— А если я не буду говорить такую чепуху?
— Тогда после ужина мне придется закрыть тебя в Одинокой башне… И будешь ты жить там долго-долго и совсем не счастливо. А РадоСвету я скажу, что моя дочь серьезно заболела и в любом случае не может учиться в часовой школе. Не выдержала, сломалась, испугалась…
Василиса, не снеся холодного отцовского взгляда, уставилась в окно, на витраж из цветного стекла.
Похоже, она уже в какой-то башне. Эта комната была маленькой и очень зеленой: одеяло, скатерть на низком столике и круглый коврик — все излучало яркий изумрудный свет, словно трава на летней лужайке. В углу стояло зеркало на ножках, в овальной раме, выложенной мерцающими в полутьме драгоценными камнями, тоже зелеными.
— Я скажу Елене, чтобы прислала девочек, они помогут тебе нарядиться и проведут в праздничный зал. Сама ты, конечно, заблудишься… Надеюсь, тебе больше не придет в голову убегать. — Нортон-старший неизвестно чему улыбнулся. — Без часодейства ты не сможешь покинуть пределы замка.
Василисе подумалось, что в этот раз действительно убежать не удастся. Да и куда?!
— К сожалению, — повел дальше Нортон-старший, — я должен покинуть вас, мисс. До вечера.
— Я тебя так ненавижу, — процедила Василиса.
Нортон-старший улыбнулся:
— Очень на это надеюсь.
Он круто развернулся, шагнул к зеркалу на ножках и вдруг исчез.
Пропал, оставив Василису в полном замешательстве, — ей показалось, что фигуру отца поглотило зеркало.
Осторожно приблизившись, Василиса долго разглядывала зеркальную поверхность и, постучав пальчиком, нашла ее весьма твердой.
И вот тогда она увидела себя.
— О-о-ох…
Ее густые рыжие волосы были скручены в замысловатые кольца и косички, а на голове царил немыслимый беспорядок. Такие расфуфыренные прически Василиса никогда раньше не видела. Хорошо, хоть заколка с синим цветком — подарок отца — оставалась на голове, хоть и смотрелась чересчур изящно на таком бедламе.
Платье выглядело еще ужаснее: пышная юбка, рукава с кучей фонариков и везде бантики и цветочки разной формы. Сразу стало жарко и неудобно.
После недолгих поисков Василиса поняла, что другой одежды в комнате нет. Кроме того, она плохо представляла, как избавиться от тугой шнуровки из розовых лент на спине. Ужас! Видел бы ее Лешка в таком наряде — со смеху лопнул бы…
