— Э-э-э… позвольте, я помогу, — сказала Янтарка, которой ввиду далекоидущих целей было очень нужно понравиться тритону.
Она ухватила червяка за середину и выдернула его из земли, словно мягкую скользкую веревку. В следующее мгновение он уже исчез в пасти тритона, крича:
— Эй, я же разумное существо! Я мыслю, следовательно, я существую. И как раз сейчас меня глотают. Помогите!!
Последние слова разобрать уже было трудно.
— А! — сказал тритон, наслаждаясь ощущением того, как прохладный извивающийся обед проскальзывает в его желудок. — Это был прекрасный червяк. Упругий и сочный, с легкой ноткой компоста. Благодарю вас.
— Ну что вы, не за что, — вежливо ответила Янтарка. Она помолчала, пытаясь как можно точнее сформулировать свой вопрос.
— Э-э… Вы не могли бы мне помочь? Я ищу злого нетопыря. Он колдун и похитил моего Друга.
Золотой взгляд тритона стал далеким. Щели зрачков расширились, заливая глаза чернотой. Голосом низким и глубоким он произнес:
— На три вида вопросов получить ты сумела б ответ, но один лишь задать поспеши: о том, что теперь, что грядет, иль о том, что быть может, спроси.
«Три ответа? — засуетилась Янтарка. — О том, что теперь?»
— Ага, — сказала она. — Так вот. Я хочу освободить всех мышей мира, и одна из них — мой друг Бен. Как они связаны между собой и где я их найду?
Она беспокойно посмотрела на тритона. С технической точки зрения вопроса было два, и она боялась, что он это заметит. Она погрузила взгляд в его глаза, и они внезапно стали алыми и прозрачными, как стекло.
Она летела высоко над миром, над разноцветным шариком, в котором преобладали голубые и зеленые тона, окутанным вуалью белых облаков. И она видела мышей этого мира в клетках. Там были тысячи мышей. Сотни тысяч мышей. Миллионы и миллиарды мышей.
Это было целое море мышей, белых и коричневых и черных, и каждая из них молила о свободе.
Они были везде, в городах и в деревнях, от белой шапочки арктических льдов до такой же на Южном полюсе.
А потом она увидела пустыни Америки и стаи бегущих по ним мышей. Они сбегались отовсюду, дикие мыши, хитрые и скрытные.
Все они стремились к черной дыре, зиявшей в земле, но даже тритоново магическое зрение не могло открыть ей, что скрывалось там.
И эта тьма, эта нора в земле сознавала присутствие Янтарки.
Пробиравшиеся через заросли жесткой пустынной травы, карабкающиеся по скалам мыши были едва живы.
Многие из них выглядели изможденными, от недоедания сквозь шкуру проглядывали кости. Однако, приглядевшись, Янтарка поняла, что самый ужас заключался отнюдь не в этом.
Плоть гнила и опадала с их костей и черепов, видневшихся сквозь проплешины выпавшей шерсти.
«Это что, символ? — думала Янтарка. — Я должна освободить мышей от смерти? Или действительно есть где-то черная дыра в земле, в которую они все уходят?»
Она внутренне содрогнулась, припомнив предостережение Вербения: все мыши в этих местах исчезли, ушли и уходили всю зиму.
Нет, это не была метафора смерти. Это было реальное место, и мышей тянуло туда.
Янтарка вперила взгляд в эту черноту, в глубь великой дыры. Кругом расстилалась красная пустыня. Дыру окаймляли острые камни, похожие на раскрошенные от старости зубы.
Она попыталась приблизиться к ней и, ей показалось, увидела некоторое шевеление во тьме — какие-то формы. Лисицы и совы, возможно.
«Дело не только в людях, — подумала Янтарка. — Есть и еще что-то, с чем придется разобраться, — колдовство».
А потом это видение рассеялось, и она увидела Бена — мерзкий маленький клещ цеплялся за рыжеватый мех злобного на вид создания с крыльями и большими ушами. Вот он, нетопырь, поняла Янтарка. Вцепившийся в его шерсть Бен выглядел ужасно жалким.
Нетопырь делал из животных жутких мутантов, соединяя в одно целое куропатку и слизняка, скрещивая пиявок с пауками, — он создавал себе армию, которая сможет поколебать равновесие мира. Судя по выражению жестокой радости на морде, он только что закончил сотворение очередного безобразия.
И верно — громадная гремучая змея наполовину ползла, наполовину ковыляла по земле. Она была метров тридцать длиной, а на спине красовались орлиные крылья, к которым в комплекте прилагались еще и орлиные лапы с когтями и острый клюв, основная же туша оставалась змеиной.
— Узрите мой шедевр! — вскричал Ночекрыл. — Се грядет Червь-Победитель!
Кругом раздались вопли его чудовищных клевретов, и в голосах их слышалась жажда крови, звучало стремление к войне. Нетопырь зашелся маниакальным хохотом, складывая уши и закрывая их крыльями, чтобы защитить от жуткого шума.
Что-то дернулось у Янтарки в голове, и раздался шепот тритона:
— Ответа три ты получила днесь: в запасе боле нет ни одного.
— Ой, — только и могла сказать Янтарка. Так он все-таки заметил!
О да, тритон заметил, что она задала два вопроса в одном, но и дал ей три ответа, показав не только Бена, но и мышей в клетках по всему миру, и мышей, стремящихся в черную дыру в пустыне.
Янтарку словно потащило прочь от Бена, прочь из пещеры, через Жуткий Лес ползучих лоз, ядовитой крапивы и куч костей, окружавший твердыню Ночекрыла под Землероечной Горой.
Ее тащило и тащило над бесконечными лесами, над иззубренными горами, мимо бурливых рек и бескрайних озер — пока наконец она не осознала, что снова стоит подле тритона.
Когда видение растаяло, ее сердце чуть не остановилось. Вопль отчаяния вырвался из ее горла.
— Я же никогда не смогу преодолеть такое расстояние! Я никогда его не спасу!
Глава шестнадцатая
ГЛАЗ ТРИТОНА
Тот, кто лучше подготовлен, выигрывает битву, еще даже не ступив на поле брани.
Ночекрыл
— На три вида вопросов получить ты сумел бы ответ, но один лишь задать поспеши: о том, что теперь, что грядет, иль о том, что быть может, спроси.
А тем временем в Ночекрыловой пещере чудовища наконец-то укладывались на покой.
Нетопырь бодрствовал целый день, творя из пленников новые кошмары и натравливая их друг на друга, пока не вывел совершенного воина — Червя-Победителя. Лишь после этого он приказал своим клевретам:
— Идите, обыскивайте леса и поля. Доставьте мне орлов и гремучих змей в количестве тех и других не менее тысячи. С ними я создам армию, которой не сможет противостоять никакая КОМАНДа!
Бена уже давно мутило от дикости происходящего и от бесконечных кровопролитий.
Он и рад был бы улизнуть, но слишком хорошо помнил, какая судьба постигла Дарвина при попытке к бегству. Вместо этого Бен попытался найти хоть какое-то утешение в мысли о том, что один день его рабства уже подошел к концу. Если ему предстояло служить Ночекрылу месяц, то осталось всего ничего — двадцать девять дней.
Спустилась ночь. Под ее покровом часть чудищ ушли охотиться на орлов и змей. Бен подозревал, что с утра миру будет явлена целая новая раса монстров, готовых встать под темные знамена Ночекрыла. А еще через пару дней они все отправятся на войну.
Сейчас же пещера была почти пуста; лишь несколько стражей несли ночную вахту.
Прежде чем отправиться на боковую, нетопырь подозвал Славного Клыка.
— Принеси-ка мне свежего тритона, — велел он.
Коричневая, резиновая на вид ящерица извивалась в пасти змея, тщетно пытаясь вырваться. Клык подполз к повелителю и уронил тритона к его ногам.
— Только съешь меня, и ты умрешь, — сказал пленник, съежившись на каменном полу. — У меня ядовитая кожа, и ты об этом знаешь.
— Знаю-знаю, — кивнул Ночекрыл. — Но кожа мне твоя не нужна, я предпочту глаз. Ты покажешь мне то, что я хочу, или вырвать его у тебя из глазницы?
Взгляд тритона стал пустым. Глубоким и низким голосом он произнес:
— На три вида вопросов получить ты сумел бы ответ, но один лишь задать поспеши: о том, что теперь, что грядет, иль о том, что быть может, спроси.
— Покажи мне моего старинного врага, — повелел Ночекрыл, — Руфуса Мухолова, ректора КОМАНДы.
Глаза тритона вспыхнули зеленым. Бен жадно уставился в их огненную глубину.
Ему предстал великолепный вид. Над болотом, где-то далеко-далеко, алел закат. Зеленые стрекозы лениво чертили зигзаги на фоне неба, залитого золотыми лучами засыпающего солнца. Кипарисы отбрасывали синие тени на темную воду.
Повсюду на разные голоса пели лягушки. Они квакали так громко, что Бену на миг показалось, будто он на стадионе во время футбольного матча. Там были леопардовые лягушки, лягушки-быки, зеленые лягушки, древесные лягушки, весенние квакши, лягушки-плотники и другие. Их кличи были громкими, разнообразными и настойчивыми; Бен никогда в жизни не слышал ничего подобного.
Видение приблизилось. «Камера» скользнула над корнями большого старого кипариса. Там, на корне — на отполированном водой деревянном колене, поднимавшемся прямо из черного болота, — сидел красивый крупный лягух. Мелкие аллигаторы патрулировали воды позади него, словно почетный караул; прекрасная белая цапля держала под наблюдением обрыв берега, а пара флоридских черепах сидела неподалеку на бревне. Светляки танцевали в воздухе вокруг его головы, их зеленые фонарики порхали то вверх, то вниз.
