Роммель покачал головой.
– Вряд ли я смогу тебя сопровождать. Экскурсий я не даю, к тому же скоро мы закрываемся.
– Очень жаль, – погрустнел Аттикус. – Фрау канцлер мне рассказывала, какой вы потрясающий гид!
Роммель изумленно уставился на мальчика.
– Ты имеешь в виду Ангелу Меркель?!
– Ну да. Она давний друг семьи. У нее я, собственно, и остановился… Завтра улетаю обратно в Штаты. Так вот, я рассказал ей про свой доклад, и фрау канцлер упомянула, что побывала здесь на прошлой неделе, и вы были столь любезны…
– Я сказал с ней всего пару слов, – перебил Роммель, радостно улыбаясь. – Удивительно, что она меня запомнила.
Аттикус не узнал бы канцлера Меркель, даже если бы она вошла и поцеловала его. Двадцать минут назад он прочел заметку о ней в интернете.
– Вы произвели хорошее впечатление, – кивнул Аттикус и сделал вид, что собрался уходить. – Непременно передам ей привет.
– Погоди-ка, парень! – Роммель выскочил из-за конторки.
«Попался!» – подумал Аттикус и едва не заорал от радости. Мальчик сделал лицо посерьезней, повернулся и чуть не упал в обморок, увидев документ на самом верху стопки бумаг перед Роммелем. Объявление в розыск особо опасных международных преступников. На нем – фотография Эми и Дэна.
Роммель улыбнулся.
– Не огорчайся, будет тебе обзорная экскурсия! Друг Ангелы Меркель – мой друг.
– Вот спасибо, – пробормотал Аттикус. Во рту пересохло, словно он попал в пустыню.
– Сейчас только занесу объявление на пост охраны, и начнем.
Едва Роммель отправился к входу, Аттикус дрожащим пальцем коснулся клавиши быстрого набора, чтобы связаться с Эми. Она ответила после первого же гудка.
– Ты где?
– Уже внутри, стою возле входа. С кем ты сейчас разговаривал?
– Господин Роммель, начальник службы безопасности. Видела бумаги, которые он передал на пост?
– Да.
– Сверху лежит объявление в розыск тебя и Дэна!
* * *
Дэн зашел в Пергамский музей и почти сразу уткнулся в громадную арку десятиметровой высоты – Ворота Иштар. И хотя он не особо любил музеи, да и ворота не имели ни малейшего отношения к бриллианту, Дэн остановился как вкопанный. Он быстро прочел справочную табличку.
«Ворота Иштар – восьмые ворота Вавилона. Построены около 600 года до нашей эры по приказу царя Навуходоносора, посвящены богине Иштар. Обнаружены немецким археологом Робертом Колдевеем в 1899 году, потом перенесены в Берлин и реконструированы в Пергамском музее. Ворота сооружены из кирпичей, покрытых яркой глазурью, и украшены перемежающимися рядами изображений золотых туров (то есть вымерших диких быков) и драконов». Впрочем, Дэна заинтересовало совсем другое: под одним из туров он увидел изображение компаса! Дэн перегнулся через ограждение, чтобы как следует рассмотреть символ.
У Дэна перехватило дыхание. Вряд ли это совпадение!
Такой же символ он видел на карте де Вирга.
Аттикус стоял посреди помещения охраны, оборудованного по последнему слову техники, и нервно поглядывал на мониторы системы наблюдения.
– В зале, где выставлен бриллиант «Золотой юбилей», только одна дверь, – объяснил Роммель. – Мы ведем учет всех входящих и выходящих посетителей.
Начальник службы безопасности указал на другой монитор, в котором большой бриллиант был виден с трех сторон. Рядом с витриной стояли два свирепых вооруженных охранника.
– Корпус сделан из пуленепробиваемого стекла. Его невозможно взорвать или поджечь. В комнате – специальная защита от воспламенения. На этих условиях настаивал сам король Таиланда, владелец бриллианта. В Пергамском музее слепых зон нет!
На мониторах системы безопасности все выглядело безупречно, однако Аттикус знал, что Роммель кое о чем умолчал. Видеокамер нет в туалетах, так как это незаконно.
– У нас такое же оборудование, как в казино Лас-Вегаса, – с гордостью заметил Роммель. – Даже программа идентификации преступников по лицам есть!
Ничего себе!
– Как она работает? – с невинным видом поинтересовался Аттикус.
– Подойди ближе, и я покажу.
Роммель усадил Аттикуса за компьютерный терминал, потом склонился к клавиатуре и набрал несколько цифр. Аттикус внимательно следил за его пальцами, пытаясь запомнить код доступа.
– Поехали! – Роммель дважды щелкнул по иконке.
На экране появились снимки из зала с «Золотым юбилеем». Аттикус едва не вскрикнул: в очереди посетителей стоял Дэн.
Роммель направил стрелку курсора на голову Дэна.
– Можно я? – воскликнул Аттикус и выхватил мышку из рук Роммеля.
– Разумеется. Выбери кого-нибудь из очереди и нажми клавишу.
Аттикус увел курсор как можно дальше от Дэна. Наконец он выбрал женщину с двумя детьми, которые неимоверно скучали.
– Вряд ли она есть в нашей базе, – заметил Роммель. – Сильно сомневаюсь, что там найдется хоть один из сегодняшних посетителей. Мы используем эту программу лишь в том случае, когда кто-нибудь ведет себя подозрительно. Как правило, таких мы отсеиваем еще на входе.
– А как же маскировка? – спросил Аттикус.
Роммель натянуто улыбнулся.
– Видишь ли, мальчик, преступник может сбросить или набрать вес, изменить длину и цвет волос или глаз. Однако скелет не изменишь никак. Маскировкой программу не обманешь.
Аттикус хотел было написать обо всем Эми и предупредить ее, но передумал. Если бы ему самому велели не вести себя подозрительно, он привлек бы гораздо больше внимания.
– Значит, лица тех, кого разыскивает полиция, есть в базе этой программы? – спросил Аттикус.
– Здесь не только преступники. – Роммель взялся за мышь сам. Аттикус задержал дыхание, потом облегченно вздохнул – начальник службы безопасности переключился к камерам наблюдения у Ворот Иштар и увеличил изображение какого-то мужчины. – Видишь, в отличие от остальных посетителей он не обращает на стену ни малейшего внимания.
Аттикус кивнул. Мужчину занимало что угодно, только не музейные экспонаты.
– Точно так же он вел себя, когда проходил через пропускной пункт. Очень подозрительно! Давай-ка его проверим.
Аттикус щелкнул по изображению. В верхнем правом углу экрана открылось окошко, в нем появилось имя и должность человека.
Аттикус едва не грохнулся в обморок.
– Как видишь, наша программа идентификации лиц вычисляет не только преступников, но и тех, кто их преследует, – пояснил Роммель. – Интерпол – это Международная организация уголовной полиции. Мы понятия не имеем, кого разыскивает агент Ванек, да и разыскивает ли вообще. Мы просто знаем, что он в здании. Мы не спрашиваем, почему он здесь, только наблюдаем. Если ему потребуется помощь, мы с радостью ее окажем.
Аттикус знал, что Милош Ванек преследовал Эми с Дэном еще с тех пор, когда по приказу Веспера-Один они совершили свое первое преступление. Откуда же агент Интерпола узнал, что ребята здесь? Аттикус хотел их предупредить, вот только Роммель был слишком близко.
– Давайте поменяемся местами, – предложил Аттикус и вынул смартфон. – Мне нужно сделать пару заметок для доклада. Пожалуйста, продолжайте, я буду за вами записывать.
– Отлично. – Они поменялись местами. – Я покажу, как мы отслеживаем…
Аттикус, судорожно набирая сообщение Эми, совсем перестал слушать Роммеля.
* * *
Дэн с удивлением обнаружил, что в выставочном зале с «Золотым юбилеем» всего одна дверь. Люди входили справа, выходили слева. Посредине прохода стоял бдительный голубоглазый охранник и регулировал поток посетителей, внимательно наблюдая за ними суровым взглядом. Дэн улыбнулся, однако губы охранника даже не дрогнули.
Подступы к сияющему бриллианту преграждали красные бархатные канаты. Посетители разглядывали «Золотой юбилей» и проходили мимо, чтобы посмотреть другие, менее ценные предметы экспозиции. Внутри огороженного круга стояли четыре вооруженных охранника, каждый глядел в свою сторону. Наверху висело не меньше десятка камер системы наблюдения, которые непрерывно поворачивались то вправо, то влево, то вверх, то вниз.
Дэн обругал Веспера-Один последними словами. Украсть бриллиант не представлялось ни малейшей возможности!
Теперь Алистер Оу точно умрет…
Эми положила рюкзак на ленту конвейера и вынула из карманов все, кроме фальшивого бриллианта. Нервы у нее были на пределе.
Только что прекратили работу два из трех пунктов контроля, по громкой связи объявили о закрытии музея через полчаса. Началась давка, единственная очередь двигалась удручающе медленно.
Телефон Эми завибрировал. Она вытащила его из кармана, прочла сообщение Аттикуса и застыла как вкопанная.
